Читать книгу "Арена 13. Воин - Джозеф Дилейни"

– Говорят, ты спускался в подземелья под Общиной. Это правда?

– Да, я разговаривал с дикими лаками. Теперь, когда Киро мертв и дела пошли лучше, некоторые из них решили вернуться на верхние уровни и тренируются со своими прежними хозяевами.

– Ты говоришь, что они «решили» это сделать… Но я думала, ты единственный разумный лак. Разве у других тоже есть сознание?

– Они не такие разумные, как я, но кое-что смутно осознают. Я могу общаться с ними так, как не могут люди. Я беспокоюсь за лаков. Как Лейф с его происхождением может разговаривать и с гентхаями, и с городскими жителями, так и я могу быть посредником между людьми и лаками… которые заслуживают лучшего обращения. Как только мы уничтожим Хоба, я собираюсь стать представителем их интересов.

– Да, с лаками обходились скверно, – согласилась я. – Но некоторые механики вроде моего отца хорошо присматривали за своими. Когда будешь ходатайствовать за лаков, я тебя поддержу. Вот если бы мы могли уничтожить Хоба немедленно!

– Это случится в недалеком будущем. Но не бойся его: пока я тебя охраняю, он не тронет и волоска на твоей голове.

То ли благодаря присутствию Трима, то ли из-за своей угрозы убить меня на глазах у Лейфа, Хоб ничего против меня не предпринял – зато другие заплатили ужасную цену.

На четвертую ночь резни Хоб напал на ферму, стоящую вдалеке от других, и убил фермера, его жену и двоих сыновей.

Одного сына он пощадил.

Это был Дейнон.

Хоб знал, что его тренирует мой отец, и сказал Дейнону, что тот тоже умрет, но позже. Представляю, как испугался Дейнон, оказавшись лицом к лицу с Хобом и осознав, что его семья мертва!

Соседи согласились позаботиться о животных, и Дейнон вернулся в наш дом. Ему понадобилось несколько дней, чтобы он смог хоть немного прийти в себя.

На седьмую ночь напали еще на шесть ферм, а в городе вломились в тринадцать домов, где убили всех до единого. Но той ночью гентхаи одержали свою первую победу: одна из сущностей Хоба была поймана на открытом месте и изрублена в куски.

Большинство людей думали, что это только раззадорит Хоба. Джиндин и сельскую округу охватил ужас.

Как и все остальные, я боялась Хоба, но еще больше меня ужасало, что Лейф не вернется. По нашим расчетам, он уже давно должен был появиться, и с каждым днем мои дурные предчувствия усиливались.

А потом ситуация в Джиндине дошла до критической точки.

Хоб требовал, чтобы гентхаи удалились из города и чтобы Протектору вернули власть. И гентхаи наконец-то дали свой ответ.

Они казнили Протектора.

13. Мы правим звездами

Когда джинны противостоят друг другу, рукопожатие – обычный предварительный обмен информацией, чтобы установить личность и цель.

Это первая стадия протокола.

«История Конфликта», Эйтель Пессимист

Лейф

Мне не разрешили смотреть на Игры.

Шалатан попросила, чтобы мне дозволили присутствовать там в цепях, но барски и орлы запретили. Теперь они были в городе законом, а она подчинялась их воле.

Какое разочарование!

Днем я стоял в открытых дверях ханши, не осмеливаясь выйти в сад – вдруг за мной наблюдают. Огромная круглая арена была под крышей, но все равно я слышал, что происходит внутри. Там били барабаны, кричали и пели. Время от времени эти звуки заглушались воплями и пронзительным визгом, как будто боец испытывал смертные муки.

Ночью Пери пришла ко мне и принесла очень плохие новости:

– Барски и орлы приказали, чтобы Шалатан в течение недели передала тебя им. Они говорят, что ты шпион и тебя следует казнить.

– Шалатан послушается? – спросил я.

– Она протестовала и оттянет передачу насколько возможно, но рано или поздно ей придется подчиниться этим требованиям. Мне жаль, Лейф. Я надеялась, что мы вместе отправимся на север.

Я понял: нужно немедленно бежать! Но я должен был скрывать свои планы от Пери, поэтому изменил тему разговора и спросил о событиях дня:

– Воины Шалатан хорошо выступили сегодня на арене?

Пери улыбнулась:

– Чтобы определить порядок состязаний, был брошен жребий. Моей госпоже предстоит сражаться только завтра.

– А как вообще происходит состязание? – спросил я. – Каковы правила?

– Джинны сражаются с джиннами, и победитель занимает более высокий ранг, а проигравший – более низкий. Разрешено любое оружие – хотя, конечно, моя госпожа сама не выходит на арену.

– Как же тогда завоевывается победа?

Меня это очень интересовало. На Арене 13 состязание выигрывалось, когда бойцу-человеку наносили порез. А на этой арене что – сражаются до тех пор, пока не убивают все сущности джинна?

– Я буду мишенью. Если меня убьют, моя госпожа проиграет.

Я удивленно посмотрел на Пери. Мне была невыносима мысль о том, что ее ранят, не говоря уж о том, что убьют. Для меня она стала почти другом.

– Почему именно ты? – спросил я.

– Потому что я Пери-коммуникатор. Битвы на арене – последняя коммуникация, метод, с помощью которого определяется иерархия. Поэтому справедливо, что я должна быть мишенью.

Я беспокоился о Пери, но понимал: теперь, когда моей жизни угрожает новая опасность, надо бежать как можно скорее. Добравшись до Высокой Стены, я уже добился всего, чего надеялась добиться наша экспедиция. Если бы мне удалось благополучно вернуться в Мидгард, Гаррет погиб бы не напрасно. Хотя у меня больше не было отцовской карты, я выяснил, что она верна, и четко запомнил ее детали. Мы сможем последовать самым безопасным путем, избегая Серого Города, а когда доберемся до Высокой Стены, возьмем под контроль ворота и сможем держать здесь оборону против севера.

Во время путешествия самую большую угрозу для нас будут представлять крылатые создания, но теперь нам хотя бы знакома эта опасность. Возможно, мы сумеем придумать, как от них защищаться.

Каждый день я тревожно ожидал возвращения Шалатан. К моему облегчению, две первые битвы ее воины выиграли, но на третий день случилось невообразимое. Пери убили.

Когда воины принесли в сад ее окровавленный труп, я подбежал, взял в ладони ее голову и, глядя в ее невидящие глаза, заплакал. Воины стояли неподвижно и молча таращились на меня.

Потом приблизилась Шалатан и, не успел я заговорить, как она нацелила на меня палец. Сердце у меня в груди затрепетало, и я вновь провалился в темноту.

С тех пор меня держали взаперти в маленькой камере глубоко под землей, куда еду приносили всего раз в день. Наконец, спустя почти неделю, воины отвели мня в круглое помещение, точь-в-точь такое, как в кри-коре.