Читать книгу "Крымская кампания 1854-1856 гг. Восточной войны 1853-1856 гг. Часть 3. Противостояние - Сергей Ченнык"

Хрущёв, а это, бесспорно, один из наиболее мыслящих генералов Крымской войны, считал, что у главнокомандующего, не имевшего никакой информации о положении и действиях союзников (хотя это его ошибка), вариант действий в их тыл и фланг были единственно верным решением. «…При этом главнокомандующий сохранял в тылу у себя пути, по которым могли прибыть к армии подкрепления, и вместе с тем сохранял сообщение с Севастополем».

Своими действиями князь не только оправдал поражение на Альме, но и внес вклад в военную теорию, убедительно подтвердив: чтобы «…удержать за собой более выгодное сообщение, обороняющийся может: или занять на этом сообщении позицию в тылу блокирующего, как сделал, например, князь Меншиков (1854 г.), став на дороге Севастополь-Бахчисарай и тем самым заставив англо-французов очистить сообщение Севастополя через северную сторону, или удерживать сообщение с помощью на нем укрепляемых этапных постов… как, например, турки охраняли путь ПлевнаСофия в кампанию 1877 г…».

Граф Остен-Сакен в числе сторонников главнокомандующего: «Заслонение сообщений было необходимостью; но смелое фланговое движение, притом армией, понесшей поражение, и занятие положения, угрожающего флангу неприятеля, было следствием прекрасного военного соображения».

Но Сакен не может внятно ответить на вопрос, заданный ему архиепископом Иннокентием Таврическим: «Почему мы, с нашими силами, у себя дома, где, как говорится, и стены помогают, ведем войну оборонительную и не можем перейти в наступление? Феномен необыкновенный в истории войн!».

Морские пехотинцы Королевского военно-морского флота. Английский рисунок из «The Illustrated London News». 1854 г.

Нужно сказать, что по воспоминаниям современников, священник оказался более прозорливым, нежели те, кому это по должности было положено. Незадолго до высадки союзников он, совершая объезд Таврии и Крыма, был удивлен вопиющей беспечности и самоуспокоенности местных военачальников: «Мы спали тогда, как бы среди глубокого мира; войска было мало, и то разбросано».

Подобно Иннокентию, не все высоко оценили действия князя. Были те, кто видел в отводе войск от Севастополя чуть ли не предательство. Вездесущий Ден, которого Меншикову не удалось провести, во всеуслышание заявляет: «русский ли был главнокомандующий кн. Меншиков?». Отвечает тоже сам: «…это был аспид, а не человек».

Оставим в покое жесточайшую критику Деном неурядиц, неопределенности приказаний, суматохи, разброда творившихся в рядах отступавших войск. В них много личного, тем более, никто это не отрицает. Признаем, что только благодаря отводу войск от крепости Меншиков сумел и восстановить управление, и взять ситуацию под контроль. В этом еще один скрытый смысл маневра, удачно реализованный князем. Он, вспомним, вывел из города войска психологически надломленные, оскорбленные поражением, которые более были вредны в крепости, нежели полезны. После в гарнизон вводились войска или свежие, или прежние, но отдохнувшие, восстановившиеся морально, вернувшие себе возможность драться.

Позволю поддержать бытовавшее в российской военной мысли суждение в защиту своей пехоты, которую во второй половине XIX в. было модно «пинать» за Севастополь, а вскоре и за Плевну. «Оставляя в стороне употребление пехоты в таких делах, как сражения под Инкерманом и на Черной речке, которые скорее были вредны, нежели полезны для обороны, разве не пехота вынесла на своих плечах, не говорим уже — массу оборонительных работ, но ту контр-апрошную войну, те беспрестанные вылазки, отбитые штурмы, словом — все то, чем обусловливалась возможность продолжительного сопротивления обороняющего».

Традиционно добавлю «ложку дегтя». Не стоит до восторженного визга идеализировать личную заслугу князя. Русские специалисты в вопросах военной теории начала XX в. считали, что тот факт, что союзникам не удалось взять под контроль сообщение Севастополя с континентальной Россией, в определенной степени не столько заслуга главнокомандующего, как следствие определенной малочисленности союзного контингента, еще только начавшего получать подкрепления.

А теперь подведем итог. 13 (25) сентября 1854 г. рискованным фланговым маневром Меншиков из опасения быть заблокированным в крепости ушел на бахчисарайскую дорогу, занял угрожающее относительно позиций союзников положение и сохранил сообщение с Россией. Отныне русская армия оставалась в виде Дамоклова меча, постоянно грозившего блокирующими действиями, нападениями против осаждавшей Севастополь неприятельской силы. Угроза быть запертой в крепости, то есть самого страшного для армии положения, миновала.

Николай I предусмотрительно начал советоваться с Паскевичем об отправке новых войск, в том числе гренадерских частей, ближе к театру военных действий — к Киеву, «…дабы наш главный резерв был на таком месте, откуда он может быть легко двинут — где его появление может быть нужнее».

В КРЕПОСТИ

Но, как хорошо не расположена крепость, для ее защиты нужны хоть какие материальные и людские силы. Если с первым особых проблем в Севастополе не было, то со вторым — все наоборот. Десятилетия бытовавшее на высшем уровне мнение, что если и нападут — то с моря, а сильный флот лучшая гарантия достойного отпора, оказалось страшной ошибкой. Невозможный, по мнению российских стратегов, большой десант случился «как снег на голову». Полевая армия, достаточно сильная в руках умелого руководителя, но не сумевшая ничего сделать под руководством группы вполне «серых» личностей, оказалась не способной стать на защиту крепости. Для ее восстановления нужно было время и пополнение свежими силами, которым чувство поражения еще не было знакомо. В этой ситуации для защиты Севастополя не оставалось почти ничего. Да и откуда ему было взяться, если генерал Лидере, тот самый, которому приписывали качества выдающегося военного деятеля, в рапорте князю М.Д. Горчакову от 10 августа 1853 г. утверждал, что даже в случае высадки союзников в Крыму «…резервная бригада в самом Севастополе, а на северной стороне один полк пехоты с полевой батареей, при содействии морского ведомства, кажется, достаточно охранили бы Севастополь».

Позднее обвинявший в недальновидности руководителей защиты Крыма князь Паскевич в апреле 1854 г. укрепил мнение о невозможности каких-либо масштабных действия в Крыму, считая, что если они и начнутся, то хватит усиления имевшихся сил одной бригадой 17-й пехотной дивизии.

Князь Меншиков, уводя войска к Альме, практически не оставил в Севастополе гарнизон, способный, в случае неблагоприятного развития ситуации, оказать се рьезное сопротивление неприятелю: 4 резервных батальона 13-й пехотной дивизии (5-е и 6-е батальоны Литовского и Виленского егерских полков), 4 морских десантных батальона (№34, №36, №37 и 1-й рекрутский), 2 морские подвижные батареи (16 орудий), а так же личный состав экипажей и команд Черноморского флота, тыловые учреждения.