Читать книгу "Мост в прошлое, или Паутина для Черной вдовы - Марина Крамер"

– Гена, а что дальше? В смысле – меня ты как думаешь отрекомендовать?

– Да вы теперь хоть кем назовитесь, Марина Викторовна. Я вас вообще не узнал, – отозвался Гена.

Это было правдой. Коваль вошла в зал прилета первой, огляделась и сразу увидела своего бывшего телохранителя – да и как его было не увидеть, высоченного, широкоплечего, с военной выправкой и черной перчаткой протеза на правой руке. Но он только скользнул по ней глазами и снова стал вглядываться во входящих в зал пассажиров. «Не узнал! – возликовала про себя Коваль. – Уж если Генка не узнал – то все, я гарантирована от случайных опознаний! Генка – находившийся со мной двадцать четыре часа в сутки!»

Она подошла к нему сама, обойдя сзади, и, коснувшись плеча, проговорила негромко:

– Ну, привет, что ли.

Резко повернувшийся телохранитель онемел на пару секунд и, овладев собой, наконец выдохнул:

– Марина Викторовна…

Яркая блондинка с короткой стрижкой и дерзкими зелеными глазами, упакованная в короткую джинсовую юбку и шиншилловый полушубок, переминалась с ноги на ногу в высоких ботинках на толстой подошве и улыбалась.

– Не пали контору, Гена. Мария Васильевна я.

– Да, простите, – пробормотал вконец сбитый с толку Гена и протянул ей букет, кажется, все еще сомневаясь, она ли это.

– Расслабься, Гена. Это по-прежнему я, твоя нежно и горячо обожаемая бывшая Марина Викторовна, просто немного в тюнинге, – взяв его под руку, проговорила Марина. – Неужели голос не похож?

– И голос не похож, и лицо чужое. Только взгляд.

– О, а вот это прокол, – сокрушенно вздохнула она. – Взгляд – это плохо, это мое фирменное. Нехорошо… будем работать.

Она беззаботно рассмеялась, подталкивая Гену локтем в бок, и тот, стряхнув оцепенение, включился в игру. Они болтали о какой-то ерунде, изображая старых приятелей, и только в машине, когда Гена погрузил чемодан в багажник и уселся за руль, Коваль стала серьезной и собранной.

– Надеюсь, я тебя не очень стесню? В смысле квартиры?

– Ну, что вы. Две комнаты – как-нибудь поместимся. Я успел порядок навести, вчера весь день там убивался – не живу ведь дома почти, все у Орловых.

– Как там мадам? – закурив, поинтересовалась Марина.

Гена рассмеялся, притормаживая на светофоре:

– Мадам в своем репертуаре. Бродит по дому как бледно-голубое привидение, дымит сигарами и сверлит всех взглядами. У меня, вот ей-богу, извилины шевелятся и съеживаются, – пожаловался он, вызвав у Марины новый приступ смеха. – Самое противное, что не успеваешь среагировать, и она потом твоими же мыслями тебя к стенке припирает.

– Да, это мне знакомо. Только вот со мной она опасалась такое проворачивать – я ж и огорчить могла.

Машина меж тем свернула в переулок и остановилась у трехэтажного дома «сталинской» постройки – именно здесь и жил Гена. Марина выбралась из машины, размяла затекшие ноги и потянулась.

– Слушай, я и не знала, что еще остались такие дома.

– А куда их? Вороньи слободки – тут чтобы расселить, нужно квартал построить. В каждой квартире по двадцать человек прописано, а живут от силы дед с бабкой да пара кошек.

Марина огляделась. Небольшой двор, клумбы из автомобильных покрышек, в них – лед и мерзлая земля. Скамейки у всех трех подъездов, на балконах где висит белье, что странно для конца февраля, где мотается туда-сюда от ветра связанный из остатков тряпья половик.

– Что – в Англии такого нет? – перехватив ее взгляд, усмехнулся Гена, закрывая багажник и беря чемодан за ручку.

– Такого – нет. Там своего, знаешь ли, выше крыши.

Они вошли в подъезд, поднялись на второй этаж, и Гена загремел ключами, отпирая замок неприметной серой двери, на поверку оказавшейся бронированной.

– А ты, смотрю, и из квартиры бункер сделал, – хмыкнула Марина, потрогав пальцем покрытие двери.

– Надо быть готовым ко всему. Да и воруют в этом районе по-черному. – Гена закрыл дверь и вопросительно посмотрел на замершую Коваль. – Вам помочь ботинки снять?

– Нет, сама справлюсь.

Пока телохранитель брякал чашками в кухне, она успела вынуть из чемодана полотенце, домашнее кимоно и мягкие тапки, проскользнуть в душ и постоять под теплой водой. Когда, встряхивая короткими волосами, Марина появилась на пороге кухни, стол был уже сервирован к завтраку, и она с удивлением обнаружила… полные тарелки роллов, а на полу у мусорного ведра – фирменный пакет из «Стеклянного шара».

– Гена…

– Так вы ведь другого-то и не едите, насколько я помню, – чуть растянул губы в улыбке телохранитель. – А «Стеклянный шар» по-прежнему лучший ресторан в городе.

Коваль почувствовала, что очень хочет заплакать – защипало в носу, на глаза навернулась предательская влага. «Нет – я Наковальня, я не плачу по сентиментальным пустякам!»

– Ну, хоть что-то хорошее после меня сохранилось, – бросила она хрипло. – Осталось убедиться, что шеф все так же хорош.

– Тот шеф, что был при вас, уехал, там теперь новый кто-то.

– Да? Жаль.

– Он не захотел без вас работать, никак не смогли уговорить. Но и новый не хуже, заказов море, да и мест свободных почти не бывает, особенно в выходные.

Марина взяла хаси, захватила ролл с угрем, обмакнула в соус и отправила в рот.

– Знаешь, а вкус помню. В Англии иначе готовят, что ли? – удивленно вздернула она брови. – Правда, мы там в рестораны не ходим почти, все домой заказываем.

Гена налил чай в маленькие японские чашечки, покрутил свою в пальцах левой руки:

– Тяжело вам там?

– Как смотреть, – уписывая роллы, сказала Марина. – С одной стороны, вроде как нормально. Жизнь другая, ритм другой, даже характер меняется под обстоятельства. Но… иной раз как защемит где-то внутри – и хоть волком вой. Мышка вон была как-то – так смеялась. Ты, говорит, совсем головой двинула, «хохлому» по всему дому завела. А ведь и правда – завела, Ген. Доски какие-то, чашки-ложки… Осталось дисков с хором имени Пятницкого накупить и гонять их с утра до вечера, – она усмехнулась и продолжила: – Ты знаешь, я вот не верила, что бывает такая дикая тоска по родным местам. Ну, казалось бы – о чем мне-то жалеть, о ком? Что у меня тут осталось, кроме могильных плит? Но – тянет! Понимаешь, тянет – и ничего не поделаешь.

Она отложила хаси на подставку и взяла сигарету. Курить левой рукой по-прежнему было неудобно, но с каждым разом этот дискомфорт уменьшался. Гена наблюдал за ней с легким любопытством:

– И к чему вы себя так истязаете? Думаете, много народа помнит, как именно вы сигарету держали?

– Мой покойный муж говорил – мелочи как раз и формируют образ. Понимаешь – вот такие мелочи, как сигарета, привычка ногу на ногу закидывать, руки складывать, жесты какие-то – все вот это в комплексе. И именно на мелочи легче всего проколоться.