Читать книгу "Великие морские сражения XVI-XIX веков - Джулиан С. Корбетт"

Такое использование терминов и максим опасно в принципе, и уж тем более применительно к концентрации и разделению. Существующее правило гласит, что неправильно разделяться, если нет большого превосходства. И все же были многочисленные случаи, когда, будучи в состоянии войны с уступающим по численности и боевой мощи противником, более сильная сторона оказывалась в затруднительном положении именно из-за разделения вражеского флота, которому удавалось создать тупиковую ситуацию. Ей оставалось одно – прорываться. Заставить более слабого противника сконцентрировать свои силы – необходимое предварительное условие одной из тех замечательных побед, к которым всегда необходимо стремиться, однако их очень трудно достичь. Именно заставив противника пойти на концентрацию, мы получаем возможность разбить его дивизионы, разумно рассредоточив свои силы. Вынудив его собирать свои силы, мы упрощаем свою проблему и ставим его перед выбором: оставить господство на море нам или доверить решение грандиозному сражению.

Сторонники плотной концентрации ответят, что это правда. Мы действительно часто стараемся заставить противника концентрировать свои силы, но это вовсе не означает, что концентрация временами становится недостатком, потому что мы сами должны концентрироваться, чтобы вынудить на аналогичные действия своих противников. Уже давно утвердилась максима, что концентрация порождает концентрацию, но не будет преувеличением сказать, что история категорически противоречит этой максиме. Если противник решится поставить на карту все и вступить в бой – пусть. Но если мы слишком многочисленны или наша концентрация слишком хорошо организована, чтобы он мог рассчитывать на победу, тогда наша концентрация почти наверняка заставит его пойти на рассеивание для спорадических действий. Этот результат был настолько очевиден, что в старых войнах, которые Великобритания вела, всегда имея существенное превосходство, она всегда использовала самую неплотную концентрацию, чтобы предотвратить спорадические акции. Правда, стремление французов принять этот метод военных действий обычно объясняется некой органической неспособностью, которая выходит за рамки стратегической теории, но этот взгляд сложился скорее благодаря вызванному им недовольству, чем трезвой аргументации. Одни только спорадические действия никогда не могут гарантировать нашему противнику господство на море, но они могут нанести нам ущерб, расстроить планы, и, кроме того, всегда есть вероятность, что они могут настолько нарушить нашу концентрацию, что у противника появится реальный шанс добиться ряда успешных малых побед.

Давайте рассмотрим показательный пример 1805 года. В той кампании Британия распространила свой флот очень широко; его расположение основывалось на нескольких концентрациях. Центр первой был в Даунсе, и флот располагался не только перпендикулярно линии прохода армии вторжения, но также по всему пространству Северного моря, чтобы предотвратить нападения на наши торговые пути и береговые оборонительные сооружения и со стороны голландцев в Текселе, и со стороны французских эскадр, прибывающих северным путем. Вторая, известная под названием «Западная эскадра», имела центр в районе Ушанта[21] и распространилась по всему Бискайскому заливу с помощью выдвинутых вперед эскадр у Ферроля и Рошфора. При нахождении эскадры у побережья Ирландии появлялась возможность протянуться далеко в Атлантику для защиты торговых путей. Под бдительным наблюдением находились не только французские военно-морские базы, но и подходы к Английскому каналу, где были конечные пункты крупных южных и западных торговых путей. Третья концентрация находилась в Средиземном море, а ее центр под командованием Нельсона был на Сардинии. Она имела вспомогательные центры на Мальте и в Гибралтаре и охватывала все пространство от мыса Сент-Винсент до Тулона, Триеста и Дарданелл. Когда в 1804 году началась война с Испанией, было принято решение о разделении флота, и в испанских водах за пределами пролива появилась четвертая концентрация, центр которой находился в районе Кадиса, а северная граница – у мыса Финистерре, где она соединялась с концентрацией с центром в Ушанте. По причинам скорее личным, чем стратегическим, такая схема просуществовала недолго, да и спустя несколько месяцев в ней уже не было необходимости, потому что тулонская эскадра перебазировалась в Кадис. Этой сложной системой контролировались все европейские моря в военных и торговых целях. В удаленных конечных пунктах торговых путей, таких как Ост-Индия и Вест-Индия, также находились концентрации, имеющие необходимые средства связи, а чтобы они были эффективными, была предусмотрена возможность быстрой отправки соединений кораблей из Европы, чтобы повысить их боевую мощь до величины, определяемой передвижениями противника.

Несмотря на то что флот распространился по очень большой территории, тесная связь поддерживалась не только между частями одной концентрации, но и между разными концентрациями. С помощью малого крейсерского центра и островов канала, концентрации в Даунсе и Ушанте могли быстро соединиться. Также кадисская концентрация соединялась с ушантской у мыса Финистерре, и, если не учитывать личные трения и антипатии, средиземноморская и кадисская концентрации также были тесно связаны. И наконец, для всех концентраций предусматривалась возможность соединиться в одну гигантскую армаду в ключевом пункте в районе Ушанта раньше, чем там сможет собраться масса вражеских кораблей.

Для лучших наполеоновских адмиралов размещенный таким образом британский флот был в состоянии концентрации, разрушить которую не могло ничто, кроме улыбки фортуны, рассчитывать на которую не было никаких оснований. Декре и Брюи в этом не сомневались, и это знание взяло верх над Вильневом, когда грянул кризис. После того как он довел концентрацию, запланированную Наполеоном, до объединения трех дивизий в Ферроле, ему стало известно, что удаленные части западной эскадры британцев ушли от Ферроля и Рошфора. В его глазах, как и в глазах Британского адмиралтейства, эта эскадра, несмотря на свое рассеяние по Бискайскому заливу, всегда находилась в состоянии концентрации. Но не это заставило его сердце тоскливо сжаться, а новость о том, что Нельсон снова появился в Гибралтаре и плывет на север. Для Вильнева это означало, что весь европейский флот его противника находился в состоянии концентрации. «Их концентрация сил, – позже писал он, – в тот момент была серьезнее, чем любая предшествующая диспозиция, и достигла такой степени, что они получили возможность встретить превосходящими силами объединенные эскадры Бреста и Ферроля». По этой причине он и посчитал игру проигранной. Но неопытный Наполеон не наблюдал особых проблем. Меряя гибкость британского военного флота критериями громоздких и не слишком подвижных сухопутных армий, он видел лишь поспешное и невоенное рассеяние. Кажущаяся «расслабленность» флота представлялась императору непрочностью, а лежащие вдалеке цели – заманчивыми и, главное, открытыми для разбросанных французских эскадр. Он искренне верил, что серией спорадических атак может еще больше рассеять британский флот, а потом, сконцентрировав свои корабли, сумеет нанести решающий удар по основным силам. Это был классический случай, когда разбросанность флота противника заставила англичан пойти на самую неплотную концентрацию. Одновременно относительное рассеяние британского флота заставило противника сконцентрировать свои силы и рискнуть. Нельзя сказать, что британцы навязали французам фатальное решение намеренно. Скорее это сработал стратегический закон, приведенный в действие смелым распределением британского флота. Англичане были уверены, что угроза вторжения хотя и была реальной, но все же не требовала от них столь плотной концентрации, чтобы оставить без защиты другие участки. Также нельзя сказать, что главной целью англичан было не дать французам сконцентрировать свои силы. Все военно-морские базы Наполеона находились под наблюдением эскадр, но адмиралы понимали, что этой мерой концентрацию не предотвратить. Уход даже одного-единственного дивизиона мог порвать всю цепочку. Но это соображение ничего не изменило. Распределение британских эскадр перед французскими военными базами было важным для предотвращения спорадических акций. Такое распределение диктовалось необходимостью защиты торговых путей, колоний и территорий союзников, иначе говоря, необходимостью поддерживать господство на море, даже если невозможно уничтожить флот противника.