Читать книгу "Как музыка стала свободной. Конец индустрии звукозаписи, технологический переворот и "нулевой пациент" пиратства - Стивен Уитт"

Зачем он так поступил? Ну, хотя он получал деньги и за то, и за другое, все же его доля в mp3 была выше. Также это радовало его коллег, вознаграждаемых, наконец, за годы работы. Потребители вроде бы тоже не жаловались. Для них mp3 являлся чёрным ящиком, из которого выскакивала бесплатная музыка, а появление ААС их бы просто сбило с толку. Короче говоря, с инженерной точки зрения такие манёвры можно описать одним словом: политика.

К 1998 году завершилось путешествие Бранденбурга на тёмную сторону. Он преуспел с обоими форматами, стал звездой инженерного мира, его считали провидцем. Общество Аудиоинженеров наградило его медалью «За технические достижения» — первая, но далеко не единственная его награда. Политические симпатии внутри MPEG сдвинулись от Philips и MUSICAM к Фраунгоферу и Бранденбургу. Те же самые инженеры, что когда-то игнорировали обращения Бранденбурга, теперь принимали его мнение как последнее слово.

MPEG унижал его не раз и не два. В 1990 году в его технологию подсадили раковую опухоль. В 1995 году его предали, выпотрошили и оставили подыхать. А в 1998 году он стал практически всем заправлять: на собрании MPEG в том году одного японского представителя попросили оценить какое-то предложение, и японец ответил «спросите его», указав на Бранденбурга.

В мае 1998 года Saeha представила плеер МРМan. Этот первый массовый mp3-плеер представлял собою коробочку с монохромным экраном. Стоил $600, хранил в памяти пять песен. Обозреватели его раскритиковали, а покупали только какие-то энтузиасты. Брандербург решил, что эта штука просто wunderbar (нем. «прекрасная», — прим. пер.) и заказал три экземпляра. Во Фраунгофер стали обращаться многие другие компании. Попп и Грилл сменили роли от разработки технологии к управлению людьми и финансовыми потоками.

В конце 1998 года Бернхард Грилл отправился в Лос-Анджелес, чтобы работать над некими деталями лицензионного соглашения. После он отправился за покупками в ближайший загородный молл. Он ехал на эскалаторе радом с двумя типичными «тусовщиками из супермаркета» и услышал, что они болтают про технологию, в изобретении которой он поучаствовал. «Они называются эм пэ три, — сказал один тусовщик. — С ними можно музыку в компьютер заливать, а потом в интернете меняться. Слыхал что ль? Я терь токо так всё музло достаю».

Золотое ухо Фраунгофера всё это услышало, невольно. Но Грилл ничего не сказал. Он понял, что произошло что-то совершенно нереальное. Он только сейчас осознал, что именно случилось: война форматов окончена полной победой. Его победой.

ГЛАВА 8

В 1998 году Гловер построил башню. Башня состояла из семи копировальных устройств, поставленных один на другой. Они с идеальным качеством переписывали компакт-диски с увеличенной в четыре раза скоростью, то есть за час Гловер производил примерно тридцать «клонов». Материал на продажу Гловер искал в #warez и других андеграундных сетях. Игры для PlayStation, программы для ПК, mp3-файлы — всё, что можно было записать на диск и продать из рук в руки за пару долларов.

Гловер специализировался на кино. Сжатое видео только-только появилось в пиратских сетях, их уже наводняли рипы низкого качества. Домашние копировальные устройства для DVD ещё не появились, и группы пиратов пользовались плохой технологией под названием «Video Compact Disc». Гловер скачивал материал, его «башня» нарезала копии, потом диски продавались по пять-десять долларов за штуку. Качество получалось плохое, но бизнес шёл.

Вскоре он стал покупать чистые CD-болванки оптом, штук по сто на одном шпиле. Он купил принтер для печати на дисках и ещё один, цветной — для постеров фильмов. Он приобрёл чёрный нейлоновый CD-кейс, набил его этими цветными постерами — так получился каталог товара. Товар он держал в багажнике джипа, с которого торговал на обочине дороги.

Не торговал он только CD, утёкшими с завода. Хотя их и продавали на чёрном рынке, Гловер считал, что это всё слишком рискованно. Он отработал кучу дополнительных внеурочных часов ради того, чтобы из временных работников перейти в штат, и теперь боялся потерять место. К тому же ему нужна была медицинская страховка. Год назад у него родился сын, Маркис, и теперь вся голова Гловера забита подгузниками и всякими штучками по уходу за детьми. Главное — это семья, так его воспитали, и он морально подготовился если не к женитьбе, то к отцовству.

Он немного возмужал. Попытался проводить больше времени дома. Набил ещё одну тату: огромный христианский крест на бицепсе. По утрам до работы, он вставал заранее — сон его и так был тревожным и прерывистым — чтобы успеть почистить зубы вместе с маленьким Маркисом. По вечерам он сажал ребёнка на ручки и играл с ним, а на заднем плане жужжали резаки пиратских дисков.

Как только он скопил достаточно денег, они с девушкой переехали из трейлера в скромную квартиру. С переездом закончился и эксперимент по разведению собак. Бизнес этот оказался не сверхдоходным. На этот рынок было легко войти, но там существовала огромная конкуренция щенков даже с наилучшими родословными. Из этой неудачи Гловер вынес урок: в капиталистической экономике для успеха требуется сильное конкурентное преимущество. Так что он стал посредником между улицей и «Сценой». Но тут он проигрывал своему главному конкуренту: Тони Докери.

Докери тоже построил свою башню и продавалдиски многим из покупателей Гловера. Но репертуар у Докерибыл лучше гловеровского, да и вообще практически лучшим в штате. Докери каким-то образом находил в интернете материал, который не мог найти Гловер: фильмы, которые ещё идут в кинотеатрах, тестовые версии программ, игры для PlayStation, выпуск которых был намечен только через несколько месяцев. Гловер спрашивал Докери, где он такое находит, но тот давал только уклончивые ответы.

Нормальной конкуренции не получалось. Нежелание Докери делиться хлебными местами поссорило парней. На работу они ездили порознь, на заводе распределились в разные смены. То есть он был один в машине, когда в 1999 году его остановила полиция в Кингс-Маунтин. Он ничего не нарушил и подумал, что, наверное, его тормознули «потому что чёрный». Такое часто случалось, Гловер уже всё отрепетировал. Первым делом он сказал полицейскому, что имеет при себе огнестрельное оружие — так по закону надо говорить. Пистолет — между сиденьями.

Полицейский сообщил Гловеру, что тот только что совершил преступление: по законам Северной Каролины водитель должен выложить оружие на приборную доску, чтобы полиция его увидела сразу. Хотя у Гловера была лицензия на пистолет, его обвинили в нарушении правил хранения оружия. Ещё до первого судебного заседания обвинитель предложил ему сделку: отдашь пистолет полицейским — обвинение снимут. Гловер согласился, никакого преступления за ним не числилось, но осталось неприятное ощущение шантажа и вымогательства. После этого начались тёмные времена. Он стал ещё сильнее задыхаться во сне. Двое его друзей по гонкам погибли в авариях, и он, подумав о том, что не застрахован от этого, продал свой Suzuki. Снова стал тяжело работать: сверхурочные, допоздна, ночные смены. Отношения с девушкой испортились (он слишком много сидел в интернете), она забрала ребёнка и ушла.