Читать книгу "Бомарше - Рене де Кастр"

Но решение было принято, и Бомарше нашел утешение в литературной деятельности, взявшись за создание слезливой драмы, которая стала его театральным дебютом.

Глава 13

ТЕАТРАЛЬНЫЙ ДЕБЮТ (1767)

В памяти людей, равно как и в литературе в том виде, в каком ее изучают в школе, Бомарше остался как автор двух бессмертных произведений: «Севильского цирюльника» и «Женитьбы Фигаро» — занимательных по сюжету пьес, полных юмора и изобилующих меткими выражениями и рискованными ситуациями. Персонажи этих комедий пережили века и воспринимаются словно реальные исторические личности, поскольку передают атмосферу, царившую в обществе накануне Великой французской революции, приближение которой видится в дерзких выходках Фигаро и которую можно рассматривать как справедливое возмездие за безнравственное поведение его хозяев. К этим двум известным всему миру пьесам обычно добавляют «Преступную мать», которая, по мысли автора, не должна была стать окончанием истории его героев, поскольку он собирался продолжить рассказ о Фигаро, Розине и Альмавиве в четвертой пьесе под названием «Женитьба Леона», но она так и не была написана. Сегодня уже никто не помнит о «Тараре» — весьма посредственной комической опере, имевшей бурный успех в дни взятия Бастилии, равно как и о двух других пьесах, которые сам Бомарше ценил наравне с остальными своими произведениями, это «Два друга» и «Евгения». Именно с этой последней Бомарше дебютировал на театральной сцене.

«Евгению», появившуюся в 1767 году, и «Преступную мать», премьера которой состоялась в 1792-м, разделяет четверть века. Это солидный путь для писателя, но, чтобы быть точными, путь этот следует значительно удлинить, причем раздвигать рамки нужно в обоих направлениях. Идея написать «Женитьбу Леона» пришла Бомарше в 1797 году, это удлиняет его карьеру драматурга до тридцати лет; с другой стороны, различные источники указывают на то, что мысль о создании «Евгении» посетила ее автора по меньшей мере за семь лет до того момента, как пьеса стала известна публике. А к 1760 году, когда Бомарше начал обдумывать это произведение, он уже два или три года участвовал в постановке импровизированных парадов в доме Ленормана д’Этьоля: из-за отсутствия возможности проявить себя при дворе короля, тот устраивал у себя дома пышные празднества, на которых театральному действу отводилось одно из первых мест. Праздники эти продолжались до 1764 года — года смерти маркизы де Помпадур, неверной супруги Ленормана д’Этьоля. Овдовев и обретя свободу, в 1765 году он вновь женился и стал реже принимать гостей, поскольку завел детей и начал вести более размеренную жизнь, которая оборвалась одновременно с жизнью Бомарше — оба они умерли в 1799 году.

В 1757–1764 годах Бомарше часто бывал в доме Ленормана д’Этьоля и сочинял для его любительского театра весьма фривольные пьески, те самые, что назывались парадами.

Итак, с 1757 по 1797 год прошло целых сорок лет. Поскольку Бомарше умер в возрасте шестидесяти семи лет, мы можем утверждать, что драматургией он занимался практически всю свою жизнь, то есть роль автора театральных пьес занимала первое место среди всех тех многочисленных ролей, что ему пришлось сыграть за отведенное ему на земле время.

Тексты некоторых парадов, написанных Бомарше, стали известны благодаря его рукописям, сохранившимся в архивах «Комеди Франсез». Хотя на них не указано точных дат создания, мы можем примерно восстановить их по упоминающимся в них реальным событиям. Если не считать крошечной пьески всего из одной сцены «Колен и Колетта», стиль которой сродни произведениям Мариво, то самым ранним из парадов Бомарше следует признать «Семимильные сапоги», написанный скорее всего в 1757 году. Слог «Семимильных сапог» отличается чрезмерной фривольностью и перекликается с комедиями-фарсами античного Рима, подобными «Евклиону» Плавта. Но герои этих парадов были современниками автора, они походили на персонажей итальянской комедии, и, судя по всему, Бомарше прекрасно знал творчество Мольера. Куплеты, звучавшие в парадах на музыку, которая жива и поныне, делали их очень похожими на оперетту.

Нельзя назвать большой удачей Бомарше его парад под названием «Депутаты Центрального рынка и квартала Гро-Кайю». В этой пьеске автор отважился воспроизвести речь простолюдинов и проделал это излишне натурально: из-под треуголки и парика новоиспеченного королевского секретаря так и лезли наружу повадки подмастерья часовщика с улицы Сен-Дени.

Между 1759 и 1763 годами появился самый значительный из парадов Бомарше — «Жан-дурак на ярмарке», это продолжение не слишком удачного опуса «Леандр, торговец успокоительным, врач и цветочница». Жан-дурак — это предтеча Фигаро, он еще не обладает ни умом, ни смекалкой, ни умением обходиться с людьми, присущими испанскому слуге, но задор у него тот же. Жан-дурак уже ближе к театру, чем к ярмарке. Но это единственное, что можно сказать положительного об этом параде, поскольку в целом он отличается пошлостью и изобилует избитыми приемами, лишенными малейших признаков утонченности: несуразицей, грубым маскарадом, оговорками, каламбурами, тычками ногой под зад, охаживаниями палкой и так далее. То, что подобная игра могла приводить в восторг сливки общества, характеризует их не лучшим образом. И все же следует признать, что за всей этой грубостью чувствовалось жизнеутверждающее начало. Совершенно очевидно, что Бомарше осознавал, насколько вульгарны эти его театральные опыты, и ему хотелось доказать себе, что он может писать и возвышенным стилем. Но этот стиль скорее присущ драме, нежели комедии, поэтому первым серьезным произведением Пьера Огюстена для театра стала пятиактная пьеса «Евгения» — мещанская трагедия в духе Седена и Дидро, та самая «Евгения», над которой он работал в часы редкого досуга в течение семи лет — с 1760 по 1767 год.

Эта слезливая пьеса поначалу называлась «Отчаявшаяся добродетель». Бомарше правил и переписывал ее семь или восемь раз, иногда обращаясь за советами к окружающим, но не всегда этим советам следуя.

Весьма надуманный сюжет пьесы можно свести к следующему: Евгения, честная и порядочная девушка, оказывается жертвой обмана богатого вельможи, который пообещал на ней жениться, а на самом деле устроил в домовой церкви фиктивный обряд венчания, использовав в роли священника своего переодетого управляющего. Несчастная девушка, считавшая себя законной женой вельможи, узнает, какую шутку сыграл с ней ее «супруг», в тот момент, когда он готовится вступить в настоящий брак с другой женщиной, в брак, сулящий ему богатое приданое. Бедная Евгения вместе с отцом, теткой, братом-моралистом и одним из слуг начинает осаждать виновника своего несчастья; наконец, обманщик сдается и молит Евгению о прощении. В финале справедливость торжествует, и все заканчивается повторной, но уже настоящей свадьбой.

Этот сюжет, не считая добавленных Бомарше неправдоподобных деталей, был далеко не нов: в «Хромом дьяволе» Асмодей рассказывал студенту Леандру историю соблазнения девицы, которая предвосхищает интригу «Евгении». Буаробер и Тома Корнель воспроизводили похожие ситуации на театральной сцене. А может быть, источником вдохновения Бомарше были просто-напросто романы Ричардсона и в первую очередь стенания Памелы:

«В какой же ужасной ситуации я оказалась, когда открылось, что вместо того, чтобы быть законной супругой, я всего лишь бедное обесчещенное создание, несчастная падшая женщина!»