Читать книгу "Проект собственной смерти - Алексей Макеев"

— В чем это выражалось? — заинтересованно спросил Лев.

— Например, в том, что отец ни разу не был приглашен в дом Штейна, несмотря на то, что имел запасные ключи от его дома. Для страховки, как говорил Штейн. Или в том, что никогда не приглашал отца на значимые для него даты. Я не имею в виду день рождения или встречу Нового года. Нет, я имею в виду даты, когда происходило очередное награждение Штейна. Вы ведь знаете, что он много раз получал награды от города и прочих ассоциаций в архитектурном мире. Так вот, мой отец ни разу не был в числе приглашенных. Похоже это на то, что Штейн дорожил их дружбой?

— Не особо, — вынужден был признать Гуров.

— Вот и я о том же, — подтвердил Матвей Антонович.

В этот момент его телефон выдал незатейливую мелодию. Он взглянул на дисплей:

— Это отец. Наверное, освободился, — произнес в трубку: — Добрый вечер, папа. Как у тебя со временем?

Выслушав ответ, Матвей Антонович вкратце передал просьбу Гурова и протянул полковнику трубку. Все это время Захар стоял в сторонке, внимательно слушая все, о чем они говорили. Гурова это несколько смущало. Ему был непонятен интерес молодого парня к разговорам взрослых. Другой на его месте давно бы воспользовался возможностью улизнуть из общей комнаты и заняться своими делами: слушать музыку, просматривать ролики в Интернете, или чем там еще занимается современная молодежь. Однако Захар не уходил. Гуров предпочел бы вести разговор не при свидетелях, но предложить хозяевам оставить его одного не решился.

— Добрый вечер, Антон Аркадьевич, — произнес он в трубку. — С вами говорит полковник Гуров Лев Иванович. Простите, что беспокою, но дело не терпит отлагательства.

— Вечер добрый, Лев Иванович. Не стоит беспокоиться. Я все понимаю, ваша поспешность продиктована желанием разобраться в этом запутанном деле. — Голос Дербенева-старшего звучал мягко. — Ужасная трагедия! Смерть Альберта — тяжелая потеря для всех нас.

«Интересно, кого он подразумевает под словом «всех»?» — подумал Лев, но предпочел не развивать эту мысль. Вместо этого вежливо поддакнул и перешел к вопросам, заботившим его больше, чем потеря дорогого человека мифическими «всеми».

— Мне нужна ваша помощь в освещении некоторых аспектов финансовых дел господина Штейна.

— Финансовых? — удивился Дербенев. — Разве финансы Альберта имеют отношение к его смерти? Насколько я в курсе, это какой-то психопат, возомнивший себя кем-то вроде Темного Мессии. Ведь убийство связано с ритуальным жертвоприношением, разве нет?

— Это не совсем так, — заметил Гуров. — Ритуальное убийство — лишь одна из разрабатываемых версий, которая не нашла своего подтверждения. В данный момент мы работаем над другой версией.

— Над другой версией? — повторил его слова Дербенев. — И она связана с его финансами? Хотите сказать, что Альберта убили ради денег?

— Да, у нас есть предположение, что убийство совершено именно с целью обогащения, — ответил Лев, тщательно подбирая слова.

— Мне кажется, вы идете по ложному следу, — после недолгой паузы проговорил Дербенев. — Альберт был важной персоной, но вряд ли его кончина могла кого-то обогатить.

— Вы имеете в виду наследников?

— Именно их. Так вот, в этом плане у Альберта все просто. Близких родственников он не имел. Все его сбережения переходят столичному Обществу архитекторов, включая квартиру. Причем не кому-то конкретно, а Обществу в целом. В общую казну, так сказать. И еще один момент: сбережения передаются Обществу с оговорками. Тратить их они смогут лишь на продвижение подающих надежду молодых архитекторов и их проекты. Своего рода грант, получить который сможет молодое дарование при соблюдении определенных условий. Не стану утомлять вас подробностями, но поверьте мне, в этом случае ни одно конкретное лицо никак не заинтересовано в смерти Альберта.

— Признаться честно, этот вариант я вообще не рассматривал, — произнес Гуров. — Рад, что вы своевременно просветили меня относительно наследства Штейна. Однако я имел в виду нечто другое. Дело в том, что при повторном осмотре квартиры Штейна была обнаружена пропажа. Из его дома похищена шкатулка. Можете что-то сказать об этом?

— В каком смысле? — насторожился Дербенев. — Хотите знать, не я ли ее забрал?

— А вы забирали? — вопросом на вопрос ответил Гуров.

— Нет, конечно. Что за бредовая идея! — рассердился Дербенев. — Я в жизни у Штейна ничего не брал. Тем более шкатулку, которой он так дорожил.

— Мы также выяснили, что ранее Альберт Штейн увлекался тем, что вкладывал денежные средства в покупку редких экземпляров монет и марок. Об этом вы должны были быть осведомлены.

— Это мне известно, — нехотя ответил Дербенев. — Только он давно этим не занимается. Последнюю монету, стоимостью сто тысяч долларов, он продал, когда начал строить свою квартиру.

— Скажите, Альберт Штейн когда-нибудь упоминал при вас, не хранил ли он свои раритеты в той самой шкатулке?

— Думаете, ее украли из-за этого? Убийца охотился за шкатулкой? — догадался Дербенев, и голос его при этом слегка дрогнул.

— Именно так мы и думаем, — заявил Гуров. — Если вам известно что-то конкретное, самое время рассказать.

По голосу Дербенева Лев понял, что напал на верный след, только не был уверен в том, что тот станет делиться с ним информацией. Он интуитивно догадался, что с этой шкатулкой связано что-то, чем Штейн не смог бы поделиться с правоохранительными органами. Нужно было во что бы то ни стало заставить Дербенева раскрыть этот секрет. «На чем сыграть: на страхе или на любви?» — лихорадочно размышлял Гуров, пока на другом конце трубки повисла пауза. В итоге решил сыграть на положительном чувстве, так как сомневался, что Дербенев каким-то образом причастен к смерти друга.

— Послушайте, Антон Аркадьевич, я понимаю, насколько сложно это осознать, но может случиться так, что единственной зацепкой, способной привести нас к убийце, станут ваши показания относительно этой шкатулки и ее содержимого, — вложив в голос всю проникновенность, на которую был способен, проговорил он. — Поэтому вы должны отбросить все сомнения и рассказать мне о том, что хранил Альберт Штейн в шкатулке. Даже если ее содержимое является не совсем законным.

— Вы ставите меня в двусмысленное положение, — после паузы заговорил Дербенев. — С одной стороны, я, как друг, обязан и после смерти оберегать доброе имя Альберта. С другой стороны, и опять-таки, как друг, я должен сделать все возможное, чтобы убийца понес наказание. Непростой выбор, не так ли?

— Тем не менее выбор сделать придется.

— Думаю, в этом вы правы, — медленно проговорил Дербенев и, решившись, выпалил: — У Альберта в шкатулке хранились бриллианты стоимостью в пятьсот тысяч долларов.

— И вы до сих пор молчали об этом?! — не сумев сдержать эмоции, воскликнул Гуров.

— А вы считаете, что я должен был трубить об этом на всех перекрестках? — огрызнулся Дербенев. — Следователь ясно сказал, что убийство Альберта является ритуальным жертвоприношением какого-то маньяка. Я не мог предположить, что этот самый маньяк мог покушаться не на жизнь Штейна, а на его бриллианты. К тому же я не знал, что шкатулка пропала.