Читать книгу "Время – река - Мэри Элис Монро"

– Рыбалкой нахлыстом.

Белла громко засмеялась.

Внезапно Мия перешла к обороне:

– Я слышала об убийстве, если ты об этом.

Белла умолкла, потом медленно развернулась. Мия увидела, как ее глаза потемнели от ярости.

– Я надеялась, что эта проклятая история умерла вместе с моей бабушкой. Почему они просто не могут оставить ее в покое?

Склонившись над столом, она спросила еще тише:

– Так о чем же они судачат?

– Думаю, никто не таит против нее зла, – тихо ответила Мия. – Это миф. Городская легенда.

Лицо Беллы исказилось, когда она посмотрела на Мию.

– Моя мать уехала из этого города из‑за слухов и сплетен.

По лицу Беллы Мия поняла, как она страдает.

– Прости, я не знала.

Белла отодвинула резное деревянное кресло и села, уперев локти в бедра. Мия устроилась в кресле‑качалке и начала тихо раскачиваться.

– Мама никогда мне не рассказывала никаких подробностей, – сказала Белла, – разве что иногда говорила: «Дети бывают такими жестокими». Я всегда знала, что с ней что‑то произошло, чем она отказывалась поделиться со мной. То есть все мы, будучи детьми, задаем вопросы. Например: кто моя бабушка? Мой дедушка? Где ты росла? Это правда?

Мия кивнула.

– Помню, как и я задавала такие вопросы своей матери.

– А моя мать просто умолкала, когда я спрашивала ее о чем‑то подобном. Постепенно я перестала задавать вопросы о ее прошлом. Уже в детстве мне казалось, что с ней произошла довольно темная и таинственная история, о которой она ничего не могла рассказать даже дочери. Я знаю только, что им с матерью тяжело жилось в удаленной хижине.

Белла обвела комнату тревожным взглядом.

– Она просто ненавидела это место, – с чувством проговорила она.

Мия проследила за ее взглядом и увидела блестящие отесанные бревна, с необыкновенной точностью пригнанные друг к другу. Ей всегда казалось, что этот дом был построен по определенному замыслу. «Как можно было ненавидеть его?» – подумала она.

– Она сбежала, когда ей было семнадцать лет, едва дотянув до того возраста, когда можно было выйти замуж. Не думаю, что она когда‑нибудь любила моего отца. Он был для нее как билет в один конец. – Белла поежилась. – Знает ли о нем кто‑нибудь? Он бросил нас, когда мне было три года. Я его не помню. Но, как ни смешно, на самом деле она так никогда и не рассталась с этим городом. Всю свою жизнь она пыталась быть самой собой – Теодорой Карсон, а не Теодорой Уоткинс со всем тем шлейфом, который тянулся за ее именем. Ее мучила тревога о том, что кому‑нибудь в Вирджинии станет известно о ее прошлом. Ее имя могли увидеть в свидетельстве о рождении, или же у нее с языка могло сорваться что‑то, что связало бы ее с этим городом и безумной Кейт Уоткинс из Уоткинс‑Милл.

– Она никогда больше не возвращалась сюда?

Белла отрицательно покачала головой:

– Никогда. Тебе бы понравилось, если бы твоя мать была местной Лиззи Борден? Она и меня предостерегала, чтобы я не приезжала сюда. «Не мути воду, – говорила она мне. – Не тревожь мертвецов».

– Но ведь Кейт была ее матерью. Она никогда не писала ей?

– Не знаю. Сомневаюсь. Думаю, что она даже не сообщила ей о моем рождении.

Мию внезапно захлестнула волна сочувствия к обеим женщинам:

– Но это так жестоко!

– Кто ты такая, чтобы так говорить? В нашем доме редко произносили имя Кейт Уоткинс, а если и произносили, то с презрением. Когда я подросла, то тоже стала ненавидеть ее.

– Почему? Ты даже никогда не встречалась с ней.

– Не было никакой необходимости встречаться, потому что ее имя могло принести мне страдания. – Белла расправила плечи и откинулась на деревянную спинку кресла. – Моя мать была алкоголичкой. – Она вздохнула. – Теперь, после многих лет психотерапии, я могу это сказать. Моя мать была алкоголичкой, – медленно повторила она. – Разумеется, я не знала этого замечательного слова, когда была ребенком. Я просто знала, что в подвыпившем состоянии мать становилась противной и угрюмой, и только тогда она заводила разговор о своей матери. Я обычно дрожала, лежа в своей кровати и слыша в ночи, как звякает брошенный в стакан лед. Я знала, что она придет, разбудит меня и заставит ее слушать. Когда она была пьяна, ей всегда хотелось поговорить с кем‑нибудь, и этим человеком была я. Пьяной она мне совсем не нравилась. Она говорила довольно гадкие вещи о Кейт. И о своей жизни здесь.

Мие стало жаль маленькую девочку, которую будили для того, чтобы она выслушивала брань:

– У нее были подруги? Кто‑нибудь из ровесников, кому она могла бы довериться?

– То‑то и печально. Она ругала свою мать за то, что у нее совсем не было подруг, когда она жила здесь. Но их не было и после того, как она отсюда уехала.

Мия качалась в кресле, раздумывая о том, каким грустным и горьким было детство Беллы. Справедливо или нет, но получалось, что Теодора винила во всех своих несчастьях Кейт Уоткинс. Мия думала об оптимизме и моральной силе Кейт, о чем можно было судить по ее дневникам. Образ жестокой ведьмы из рассказов Теодоры не совпадал с образом девочки, делавшей записи в дневнике. Было что‑то ошибочное в восприятии Беллы, но Мия не могла понять, что именно.

– А тебе интересно побольше узнать о своей бабушке? Какой она была на самом деле?

– Нет, – резко, словно выстрелила, ответила Белла. – Для меня она – всего лишь постыдное прошлое.

Мие почудилось какое‑то движение в воздухе, как будто повеял ветерок из открытого окна.

– Белла, если ты так думаешь, почему ты не продашь хижину?

– Кто ее купит? Местные говорят, что в ней водятся призраки.

– Никто не верит в привидения. Здесь красивое место. Кто‑нибудь из приезжих мог бы купить ее. Я бы купила, если бы у меня были деньги.

– Черт возьми, я бы с радостью продала этот дом. Говорю тебе, это облегчило бы мне жизнь. Но я… У меня никогда не было родственников. Моя мать отказалась от фамилии Уоткинс, но она и с семейством Карсон никогда не встречалась. Она была очень одинокой. Она боролась изо всех сил, но она была не слишком сильной и не слишком образованной женщиной. Представь себе, она много читала, но у нее никогда не было денег для того, чтобы закончить колледж, и поэтому она работала официанткой, а потом получила повышение и стала менеджером. Но она всегда мало зарабатывала.

Белла обхватила лицо ладонями.

– Поэтому, когда она умерла и оказалось, что я унаследовала эту хижину и восемьдесят семь акров земли в придачу, это стало для меня шоком. Моей матери всегда не хватало денег, и первая мысль, пришедшая мне в голову, была: «Почему же она не продала ее?» Она владела ею все эти годы, платила за нее налоги и не смогла отложить ни одного доллара. Меня мучил вопрос: что удерживало ее от продажи? Вот почему я хочу сохранить ее до поры до времени, по крайней мере до тех пор, пока не найду ответа на этот вопрос.