Читать книгу "Социальное насилие - Яков Гилинский"

2. терроризм как насилие и устрашение «слабыми сильных», «оружие слабых, жертв „государственного террора“»[195].

Иначе говоря: «Террор является насилием и устрашением, используемым объективно более сильным в отношении более слабых; терроризм – это насилие и устрашение, используемое более слабым в отношении более сильного»[196].

Террористические организации и отдельные террористы – одиночки представляют – осознанно или нет – интересы массы excluded («исключенных») в современном мире[197].

Не является ли «негативная интеграция исключенных» главной социальной базой терроризма (впрочем, как и иных видов девиантности – преступности, наркотизма, алкоголизма и др.)? Создание и деятельность так называемого Исламского государства (ИГ), запрещенного в России и ряде других стран, привлекающего в свои ряды недовольных жителей многих европейских государств, включая Россию, свидетельствует в пользу такого предположения.

Это глобальный процесс и его последствия недостаточно осознаются правящими элитами современного мира. Примеры тому – агрессия США против Ирака (сколь бы «плохим» ни был Саддам Хусейн) и действия России в Чечне (какими бы «плохими» ни были «боевики»). Террор вызывает терроризм. Или, как написал петербургский экономист Д. Травин: «Не мочите, да не мочимы будете!»[198]. И не важно, кто «первым начал»: за политические игры человечеству приходится расплачиваться горами трупов.

Различаются терроризм и индивидуальный террористический акт, направленный против конкретного лица (будь то Александр II или же Дж. Кеннеди). Это различие отражено и в уголовном законе: ст. 205 УК РФ и ст. 277 УК.

Права человека первичны и неотъемлемы (ст. ст. 1, 2, 3 Всеобщей декларации прав человека, 1948 г.). Нарушение прав человека рождает ответную насильственную реакцию, в частности – терроризм. Требования ограничить права человека ради «борьбы с терроризмом» абсурдны. Во – первых, тем самым создается идеологическая база оправдания терроризма (как ответа на террор властных структур). Во – вторых, повышается риск граждан стать жертвой нарушения прав человека. Это и происходит в современной России: мы все в большей степени заложники власти, чем террористов.

Права человека и криминальные риски, включая терроризм, находятся в обратной, а не прямой, зависимости: чем надежнее защита прав человека, тем ниже вероятность криминальных рисков.

История политических репрессий (террора) и террористических актов в виде политических убийств уходит вглубь веков[199]. Однако большинство исследователей отмечают существенные отличия современного терроризма как «неотъемлемой части государственного террора – одной из форм государственной политики»[200] и как систематического устрашения общества насилием: массовый характер (вплоть до геноцида со стороны властных структур[201]), все возрастающее количество терактов и их жертв, глобализация (интернационализация) терроризма.

Нью-Йоркская трагедия 11 сентября 2001 г. стала страшным символом новых реалий XXI века (таким же, как Освенцим – символом бесчеловечности ХХ века). Показательно и то, что в качестве объекта самого страшного террористического акта в мировой истории были выбраны Нью – Йорк (как тут не вспомнить «Город Желтого Дьявола» М. Горького) и Международный Торговый центр – символы стран «Золотого миллиарда» («включенных»).

Многочисленны проявления и методы терроризма: захват транспортных средств и заложников; уничтожение транспортных коммуникаций; взрывы, поджоги; военные действия, включая партизанские; отравление источников питания и водоснабжения; применение отравляющих веществ; угрозы применения этих и иных мер и др.

Не останавливаясь на юридическом (уголовно – правовом) аспекте проблемы терроризма[202], рассмотрим некоторые социально – политические вопросы.

Терроризм, приводя к бесчисленным жертвам и принося неисчислимые страдания, является преступной деятельностью (преступлением) и заслуживает суровой оценки. Но социально – политическая сущность терроризма и желание противодействовать ему требуют более широкого подхода, чем только юридический. Да, террористам нет оправдания с общечеловеческой, принятой мировым сообществом и международными организациями точки зрения. Но ведь терроризм преступление «особого рода». С точки зрения террористов, организаций и движений, прибегающих к террористическим методам, их требования, отстаиваемые идеи – «справедливы», имеют не меньшую ценность, чем те, против которых они выступают.

Явно недооценивается роль «исключенности» в генезисе такого опас нейшего явления, как терроризм. Классическим примером крайне негативного поведения «исключенного» служит террористический акт 14 июля 2016 года в Ницце: «Террористом в Ницце оказался неудачник – разведенка с целым букетом проблем и комплексов. Ницца, кстати…. это солидное тихое место для солидных господ, в котором понятие «бюджетное жилье» начинается с уровня, который в любом другом месте будет считаться респектабельным и элитным. Так что если нужно, чтобы объект ненависти оказался тем, кем надо – можно ехать сквозь толпу напролом, не ошибешься… Фактически перед нами классический свихнувшийся неудачник, реализовавший свои комплексы и ненависть к окружающему богатому и равнодушному миру… К теракту в Ницце можно пристегивать кого угодно – и националистов, и ИГИЛ, и каких-нибудь леваков – марксистов. Они все про это – про несправедливость и равнодушие к маленькому человеку. Рецепты у всех свои, но среда, в которой их идеи востребованы – она одна на всех. И не бомбить далекие пески нужно, а лечить страну и общество. И это не только к Франции относится, скажем откровенно»[203]. Еще об Европе: «Мигранты часто ощущают себя людьми второго сорта. Молодые и харизматичные люди – выходцы из мусульманских стран и их дети – пытаются найти какую – то новую идентичность, обращаясь к историческим корням, и в итоге часто приходят к радикальным течениям»[204]. И еще, это уже о США: «появляется множество одиноких, отчужденных молодых людей, стремящихся к самоутверждению через насилие»[205].