Читать книгу "Голубая роза - Яна Темиз"

Почему, записав номер, девушка не написала рядом, кому он принадлежит? Наверное, это не был деловой или случайный знакомый, иначе его имя непременно было бы около номера. Пусть неразборчиво, сокращенно, как угодно, но было бы.

Девушка не станет писать имени только в том случае, если этот номер она не спутает ни с каким другим. Если это ее собственный номер или номер ее возлюбленного или жениха.

Либо эта запись делалась при каких-то особенных условиях, скажем, в страшной спешке, и предполагалось, что в данный момент она прекрасно знает, чей это телефон, а потом спокойно запишет его в телефонную книжку уже с именем владельца. В этом случае листок с номером выкинут за ненадобностью, а два-три следующих могли деться куда угодно. Но в чистом виде.

Словом, если листок не забрал убийца, то объяснений может быть бесконечно много. Надо будет завтра глянуть в список владельцев этих номеров – вдруг… а что, собственно, вдруг? Напротив одной из фамилий появятся зловещие буквы: «вот он, маньяк-убийца»?

Но Кемаль знал, что все равно будет надеяться на это «вдруг». И коллеги, которые с утра первым делом сунут этот список под нос Кемалю, тоже будут надеяться на это привычное сыщицкое «вдруг»: «вдруг» Кемаль со своей памятью узнает одно из имен этого списка, и вспомнит, где и когда полиция сталкивалась с этим человеком, и скажет, где его искать?

А разве можно без надежды на «вдруг» обойти (сколько там их было? пятьдесят? шестьдесят?) квартир и задавать всем одинаковые вопросы, следя при этом за ответами, за выражениями лиц, за паузами и интонациями?

И сегодня такое «вдруг» случилось, и не раз. И множество этих «вдруг» сосредоточились вокруг госпожи Айше Демирли.

«Вдруг» она спросила про линзы. Хотя теперь известно, что ее жених (или все-таки просто приятель? уж очень старается он изобразить из себя хозяина) окулист – может, поэтому? Или сама подумывает заменить очки линзами? Нет, чего тут думать? Ее доктор ей тут же их заменил бы.

«Вдруг» она вспомнила девушку. И стала лгать, что видела ее около шести.

«Вдруг» спросила по телефону про убийство.

«Вдруг» почти проговорилась сейчас, что не выходила вчера вечером из дома.

«Вдруг» ее доктор изменился в лице, увидев фотографию девушки. Этот факт, конечно, доказать не удастся.

«Вдруг» выяснилось, что вся эта подозрительная публика: сама Айше, ее друг, многодетная озабоченная соседка, ее пока неизвестный муж – все они побывали на месте преступления и наверняка наоставляли там кучу своих отпечатков и других следов. Микрочастицы и волокна одежды, волоски, следы обуви – да мало ли что может насобирать хороший эксперт, вплоть до домашней пыли. Кемаль уже знал, что девушку убили именно там, где ее нашли, это можно считать установленным. Обнаружены следы падения тела – благо весь пол покрыт тончайшим слоем цементной пыли – и не обнаружено никаких признаков волочения.

Если же предположить, что высокий сильный убийца принес труп стройной и нетяжелой девушки на руках, то вряд ли ему хватило бы ума сначала придать телу стоячее положение, а потом правдоподобно уронить его на пол. Такого в практике Кемаля еще не встречалось. И потом, когда бы он его принес? Ведь не среди бела дня.

А если ночью, то до трех часов тело уже окоченело бы и не поддавалось на такие упражнения. Пришлось бы ему просто положить девушку на пол. Да и зачем такие сложности: зачем нести ее в этот дом?

Вот заманить ее туда как-то могли. Под предлогом осмотра квартиры, например. Люди часто заходят в почти достроенные дома, и никто не обращает на них внимания: думают, что это будущие владельцы квартир, члены строительного кооператива или потенциальные покупатели и квартиросъемщики.

Кемаль расспросил уже немало жильцов тех домов на горе, из чьих окон было прекрасно видно, кто направляется в строящееся здание, но ни одна домохозяйка или пенсионерка не могла сообщить ничего полезного. Никто, например, не видел или не обратил внимания, как туда ходила Айше со своей соседкой. И Айше со всей компанией.

Так, пора порасспрашивать эту русскую красотку.

Если она во вторник целый день пролежала на балконе, могла что-нибудь заметить. Или кого-нибудь. И, слава богу, не Айше, а то сразу бы выпалила: «А я тебя вчера видела!» Хорошо иметь дело с болтливыми свидетелями. Надо только выждать, пока образуется пауза в разговоре.

Катя, похоже, пауз в разговоре не признавала. Она выгружала из своего пакета какие-то книги и свертки, сопровождая этот процесс непрерывным щебетанием и улыбками:

– …и я купила у него почти все, что там было по-английски и по-французски. Тоже совсем дешево. Ты бы видела его библиотеку! Вся квартира в стеллажах с пола до потолка. Все дорогое, антикварное он уже продал букинистам – наверняка за бесценок. Ему лишь бы на бутылку хватило. А выпивка стала дорогая, профессорской зарплаты не хватит.

– Как? Он профессор? Или алкоголик? Ты же говорила про какого-то алкоголика?

– Ну да. Профессор и есть этот алкоголик. А что такого? В России это запросто. Его очень ценят на кафедре, потому что такого специалиста по Шекспиру еще поискать! А пьет он не на лекциях же, а до и после.

– Да, все рассказывают, что у вас в России много пьют, но я не думал, что имеются в виду люди такого уровня, – развел руками Октай. – Профессор – алкоголик! Парадокс!

– Как же он согласился продать своего Шекспира? – подала голос Айше, до этого перебиравшая и листавшая привезенные книги.

– Он сказал, что все равно всего Шекспира наизусть знает. И что скоро лекции по литературе будет читать некому. Студентов-филологов все меньше, а уровень у них такой, что ему можно больше Шекспира в оригинале не перечитывать. А вот эти детективы он мне вообще бесплатно отдал – с презрением. Унесите, мол, эту гадость.

– Да он их скорее всего и не читал. Наша профессура тоже делает вид, что Агата Кристи – второсортная литература, – Айше ухватилась было за любимую тему, но тут же поняла, что дала маху: сейчас дело дойдет и до ее романа! Поэтому она быстро сложила книги в стопку, поцеловала Катю в тут же подставленную румяную щеку и заговорила о другом:

– Как же ты все это довезла? Книги же тяжелые!

– Нет, их же немного. В следующий раз еще привезу. У меня другого багажа почти нет: все-таки домой еду. Так, вот это для Сибел и ее девчонок… – Катя принялась откладывать сверточки и коробочки в отдельную кучку. – А вот это еще для тебя.

– Катя! – с упреком сказала Айше. – Но так нельзя, сколько же можно возить подарки? Ты отсюда тоже всем в Россию возишь?

– А как же, – серьезно подтвердила Катя. – Обязательно. Если человек приехал из-за границы, он не может не привезти хоть маленького сувенира. Иначе все обидятся.

– А я обижусь, если ты еще раз привезешь мне столько дорогих вещей…

– Айше, хватит, ладно? Посмотри лучше, какая там чашка, только осторожно! – и Катя забрала из рук Айше сверток, который за минуту до этого ей отдала, и стала сама его разворачивать. – Это гжель!