Читать книгу "Частная жизнь мертвых людей - Александр Феденко"

Авангард пассионариев предпринял разведку боем и с минимальными потерями взял квартиру Хрекова, который перед тем, не разобрав носившихся в воздухе революционных настроений и приняв их за обыкновенный перегар, недальновидно уехал на дачу.

Раненных сложили на балконе – доверив дело их исцеления времени и природе.

Казематы устроили в уборной, но рассудив, что место это стратегическое, решили пленных не брать вовсе, а расстреливать сразу.

– Расстреливать всякий дурак сможет, – ворчал Степан Говоруха. – Нет в том ни художественной эстетики, ни технического прогресса.

Пока пассионарии с целью организации революционной канцелярии для хранения секретных донесений и персональных досье вычищали шкафы и комоды Хрекова, примеряя на себя его исподнее, Говоруха вытащил с антресолей подшивку журнала «Техника – Молодежи» за тридцать шестой год и из дверцы от холодильника, отломанного пассионариями туалетного сиденья и книжной этажерки принялся мастерить гильотину. Иного предназначения у всех трех предметов в условиях революционного времени не осталось.

Электрик Гермидонт, высокомерно хмыкнув, обозвал изыскания Говорухи «пережитками средневековья» и, достав из буржуйской утвари Хрекова елочную гирлянду, взялся за сооружение электрического стула из кресла-качалки. Гирлянда обладала недостаточным мортальным эффектом, поэтому Гермидонт выдрал недостающий кусок кабеля из домовой проводки, чем полностью обесточил освещение парадной.

Иван Дырочкин и Варфоломей Меняй-Копыто – известные белогвардейские недобитки и клевреты монархии, ловко используя тактические и стратегические просчеты красных пассионариев, захватили квартиру самого Глеба Макарыча вместе с его супругой – Варварой Тихоновной. Они опоили ее трофейным советским шампанским ростовского комбината шампанских вин и склонили к неприличному времяпрепровождению, нередкому в среде духовно разложившегося офицерства. Шампанское и шпроты к нему были захвачены в битве за магазин «Водка и Хлеб», что располагался в первом этаже злополучного дома, ставшего центром исторического разлома. Демонстрируя превосходство белой идеи над красной, они вбили в стену целых два шурупа, чем окончательно покорили жену красноармейца.

Следующий день привел к кровопролитным столкновениям – хрековские запасы алкоголя, равно как и трофеи, добытые в «Водке и Хлебе», быстро заканчивались, и страждущие бойцы предприняли смелые боевые вылазки на территорию, контролируемую противником. Пустая тара с восторгом, переходившим в самозабвение, билась о головы обеих воюющих сторон. Раненые прибывали стремительно, отчего балконный лазарет красных пассионариев переполнился, и свежеприбывающие аккуратно скатывались наружу, голося в затяжном полете моряцкие песни.

Дворник Галактион складывал их в опрятные кучи.

На третий день восстания жертвой межклассовых противоречий стал сам Глеб Макарыч – в нем неожиданно опознали английского шпиона, но в ходе уточняющих допросов обнаружился германский след, ведущий в логово Третьего рейха. Всплыли личные связи с Герингом и любовные письма от Лени Рифеншталь. Глеба Макарыча повесили во дворе на детских качелях, и вялый ветер нехотя скрипел его телом.

Варвара Тихоновна, не прерывая неприличного времяпрепровождения с Иваном Дырочкиным и Варфоломеем Меняй-Копыто, объявила траур и заставила их надеть черные носки.

С казни Глеба Макарыча началась новая кампания – и в рядах белых недобитков, и среди красных пассионариев многие были заподозрены как тайные последователи германского нацизма и соучастники преступлений против человечества. К счастью оказалось, что фашистов нетрудно вычислять с помощью штангенциркуля и формулы, придуманной сметливым Степаном Говорухой.

Архивы личных дел и секретных донесений пухли на глазах. Запасы бельевых веревок стремительно таяли. Двор был увешен покачивающимися телами попавших под многочисленные трибуналы. Ветер осторожно пробирался меж них, но каждый раз кого-то неловко тревожил, метался в сторону, налетал на другого повешенного, в панике уносился прочь, и весь двор приходил в дикое скрипучее оживление.

На пятый день продуктовые запасы всех воюющих сторон иссякли, и оставшиеся в живых пассионарии всех цветов объявили сбор добровольной помощи от населения. Опасливо оглядываясь, они обходили опустевший дом с топорами наперевес, принюхивались – не донесется ли откуда сладкий запах картофельной шелухи, прислушивались – не раздастся ли хруст окаменевшей хлебной корки. Но все было съедено, поэтому редких обывателей заставляли целовать один из портретов, с которыми ходили все пассионарии в поисках добровольной помощи. Обыватели целовали, сплевывали и затаивались в ожидании следующей неминуемой делегации.

Степан Говоруха выдумал мастерить капканы и полностью захватил черный рынок мышиного и крысиного мяса. Он рассчитывал сделать сверхъестественные барыши на котах, выдавая их тушки за крольчатину, но коты в капканы не попадались. Сквернее того – они съедали попавшихся грызунов, тонко распознав все преимущества воцарившегося в доме произвола, и, беспринципно игнорируя в своем передвижении сложившееся разделение территорий, предавались вездесущему коллаборационизму, понимая его по-своему.

Не меньшую отзывчивость к вызовам времени, чем Говоруха и коты, демонстрировал Гермидонт. Он выдрал еще два куска кабеля, чем решительно обесточил весь второй подъезд, занятый французскими недобитками со времен Отечественной войны восемьсот двенадцатого года, и соорудил хитроумные электрические силки. Воробьи, голуби, галки и вороны, лишенные учения о законе Ома, шлепались на землю, пораженные новым знанием.

Спрос на дичь оказался выше, чем на крысятину, и Говоруха строчил доносы о вреде электричества для пищеварения, о невероятных диетических свойствах крысиного мяса и его богатстве витаминами, наконец, о духовном превосходстве крыс над голубями и о передаче этой духовности кулинарным путем.

Неизвестно, чем бы закончилось противостояние двух технических гениев, если бы не «Декрет о пропитании в условиях военного времени», утвердивший законность каннибализма и позволивший соперникам пересмотреть взгляды на свое и чужое человеческое предназначение, увидеть ближнего в новом свете или, как говорили некоторые, под иным соусом.

Воспользовавшись внутренними противоречиями в штабе белых, Варвара Тихоновна женской хитростью подговорила Варфоломея Меняй-Копыто умертвить в пищеварительных целях толстощекого Ивана Дырочкина. Обгладывая мосол, Варвара Тихоновна запечалилась и ткнула этим мослом в голову Меняй-Копыто, который в тот момент налегал на ребрышки. Да так убедительно ткнула, что унтер-офицер перестал есть и помер. Трехкратная вдова тут же устроила поминки по всем своим мужьям, сполна отдавшись беспросветной бабьей тоске.

Через неделю смуты количество противоборствующих партий превысило численность оставшегося в живых населения, и, временно наступив на горло идеологической чистоте, дом провел единую линию фронта по седьмому этажу – нижние объединились против верхних.

Осада длилась три дня и три ночи. Нижние, просчитав стратегическое превосходство выбранной позиции, принялись выкуривать верхних. Они запалили мебель в опустевших квартирах, лишив противника возможности дышать чистым воздухом, столь необходимым для торжества всякого разумного мышления.