Читать книгу "Генерал Иван Георгиевич Эрдели. Страницы истории белого движения на Юге России - Ольга Морозова"

Возникновению чувства между людьми способствует целый комплекс предпосылок. Можно высказать предположение, что если бы не война с Германией, переросшая в гражданскую, то роман Эрдели и Свербеевой так и остался бы великосветской историей, прекратившейся гораздо раньше, чем это случилось в действительности. Эрдели, о котором Толстые говорили, что он славный, слабый и жалкий мальчик, должен был найти опору в эти трудные для него и страны годы. Людям, ставившим перед собой задачи, превышавшие их уровень и возможности, нужна была женщина, причастная к их борьбе, олицетворявшая собой их общие идейные ценности и ориентиры. Крайне важным было ее положение – несколько более высокое, чем у мужчины. А таковое у Мары было. Она была более состоятельна, чем Иван Георгиевич. Положение ее семьи и родственников было несколько выше, чем положение семьи Эрдели.

Свидетельство того, что до 1914 года их роман был немного мезальянс, содержится в одном из «листков». Получив известие о советском декрете о национализации банков, генерал волновался, догадалась ли Мара снять деньги со счета. У него такой заботы нет. Его только волнует судьба той суммы, которая была выплачена крестьянами под давлением немцев его жене за разоренное имение Роща в Херсонской губернии. Эрдели писал 31 мая 1918 года:

«Я такой неимущий стал, ничего у меня нет, и так отрадно душе от подозрения, что и тебя большевизм обобрал. Осталось у меня сердце, голова, здоровье и пока мое желание действовать, работать, трудиться – вот мой капитал. И если в этой борьбе можно будет для России сделать что-нибудь, то родина, быть может, не оставит, поддержит меня, а я поддержу тебя и детей моих. Какое счастье и гордость потерять все свое достояние и затем иметь возможность жить и существовать оттого, что тебя не забудут общество, люди и поддержат тебя. Как бы я хотел, чтобы так было и чтобы ты мною гордилась, хвалила меня. Ты мой самый строгий судья…»[164]

Любовь подчас нужна как средство самоутверждения. В женской любви человек укрепляет свой образ как мужчины и защитника поруганной родины. То, что женщина не просто сострадает ему, жалеет его, но и испытывает страсть, являлось для него мощным фактором обретения душевных и физических сил для исполнения отведенной ему историей роли. Женщина, ставшая объектом любовного чувства, в глазах мужчины обладала набором особо значимых, с его точки зрения, достоинств. Это могли быть красота и физическое совершенство; осведомленность в вопросах политики и идеологии; давняя принадлежность к кругу, в который стремился попасть мужчина. Отношения именно с такими женщинами улучшали самочувствие комбатантов и политиков в условиях внутригражданского конфликта. Эта гендерная асимметрия в целом характерна для Нового времени.

При всей свободе поведения Эрдели и Мары, они прячут свои отношения и стремятся не придавать их гласности. Как упоминалось, нравы в «Деникии» не были пуританскими. В одной из тетрадок Эрдели находим сентенции по поводу адъютанта Шкиля и его личной жизни. Тот, «малый серьезный и осторожный», имеет отношения с некой Галахиной, которую Эрдели назвал бедной и несчастной. Она из породы женщин, с которыми можно связаться, но не привязаться: слишком на связь податлива, да и муж идиот. Он невольно провоцирует жену, будучи совсем никчемным типом, не способным выдержать сравнения с мало-мальски содержательными людьми. Словом, странная пара – сплошное недоразумение[165].

Роман генерала также стал предметом недоброжелательного внимания. Иван Георгиевич стеснялся говорить о Маре даже с ее дочерями. Заходил в дом, где она жила, с черного крыльца. Маскировал и маскировался. Эрдели, как следует из дневника, полагал, что предпринятая им конспирация достаточна и все приличия соблюдены. Когда в Екатеринодар приехал родственник его жены Дмитрий Кузминский, с которым у Эрдели были добрые отношения (в отличие от других представителей «берсовской» семьи) и который взял на себя заботы об Иване-младшем, Иван Георгиевич считал его приезд осложнением. Но тем не менее его отношения со Свербеевой не были секретом для широкого круга людей, и окружающие считали их сомнительными.

Давний близкий знакомый генерал А. С. Лукомский назвал Эрдели прекрасным товарищем, хорошим офицером, но очень легкомысленным по части женского пола[166]. Разговоры о том, что у Эрдели две жены, что он хочет откупиться от первой, чтобы «взять другую», производили, по словам К. А. Чхеидзе, адъютанта начальника Кабардинской конной дивизии и правителя Кабарды князя В. А. Бековича-Черкасского, «тяжелое впечатление» и рождали «дурные слухи о штабе»[167]. По общему мнению, тот военачальник, у которого личная жизнь забирает много внимания, не может в должной степени посвятить себя нуждам армии. Примечательно, что в тексте дневника самого Эрдели чувствуется некоторая гримаса, когда он пишет о том, что генерал А. И. Деникин ездит в полки на традиционный обед не один, а с молодой женой[168].

Обсуждавшие ситуацию офицеры рассуждали так, что мужчине при двух женах приходится тратиться вдвое больше, чем при одной, что неизбежно приводит к финансовым злоупотреблениям. Все это не соответствовало действительности: Эрдели был аккуратен с казенными средствами; не он Маре делал подарки, а она, гораздо более состоятельная, ему; и за судьбу движения он переживал не меньше других, но реакция посторонних была именно такой.

Мара действительно окружала его вниманием и заботой. На страницах дневника упоминаются подарки, сделанные ею. Это и шелковая рубаха – от вшей, и теплые носки, и походные подушки, и часы, не говоря уже об образах святых покровителей. Генерал по мере возможностей тоже готовил для нее подарки. Во время поездки в Туркестан, готовясь вскоре вернуться в Екатеринодар, он задумывался, какой сувенир ей привезти:

«Ведь надо тебе к Пасхе преподнести что-нибудь, подарить на память, нужно и к рождению тоже. Ну как ты, моя умница Мара, останешься без подарка от верноподданного и всей жизнью преданного Ванюшеньки. В Асхабаде есть мой старый приятель полковник Уроз-Берд. Мы с ним были в корпусе и на „ты“. Я думаю, что я из его богатств что-нибудь утяну такое художественное – местное, азиатское, непривычное для европейцев…»[169]

Из тех закромов или нет, но он приготовил ей подарок на Пасху 1919 года – браслет из черненого серебра как символ тяжелого времени.

Эрдели не устоял перед соблазном использовать ресурсы армии в интересах своих контактов с возлюбленной. Поддержание связи было для них важнее материальных благ. Прилетевшие в Порт-Петровск летчики привезли телеграмму от адъютанта Шкиля, а по сути, от Мары с текстом: «Все здоровы и волнуются, не имея известий, когда приедете». Вечером этого дня генерал до поздней ночи отвечал на депеши Деникина и сочинял шифрованную телеграмму для Мары, хотя и на имя Шкиля, а также написал и передал для нее письмо. Текст для телеграммы нужно было составить нейтрального содержания, чтобы, пройдя по этапам шифровки и дешифровки, она не выдала себя как частное послание. Его очень заботили приличия.