Читать книгу "Боги войны - Дмитрий Агалаков"

Точно великий магнит, он притягивал к себе всё новые евразийские территории.

И, конечно, Иван Третий не мог не смотреть на восток. Там лежал удивительный и малоизведанный край – Пермь Великая, а за ней начинался Камень – Уральские горы. Хребет, ломавший пополам всю Евразию и открывавший совсем уже тёмную и, кажется, бескрайнюю землю. И как же иначе? Много ли было ведомо людям той поры о земле, куда их определил на жительство Господь Бог? В те годы, когда Иван Третий «собирал» русские земли, Христофор Колумб, его ровесник, лишь готовил своё великое путешествие к новому континенту, в существование которого мало кто верил. Не было ещё ни Америки на карте мира, ни Австралии, ни Арктики с Антарктикой!

И Урал казался вратами в иной мир. Но стоит вернуться на несколько исторических шагов назад, хоть каждый шаг и будет длиной в столетие…

Новгородцы, опытные путешественники и купцы, век за веком продвигались всё дальше в новые земли. На восток в том числе, и наконец встретили большой неславянский народ. Было это ещё до того, как Нестор написал Повесть временных лет. При первых Рюриках! А повстречали новгородцы вепсов – так северяне называли себя сами. А вот русичи назвали этот народ чудью. Чудные они были! Обликом, одеждой, верой. Шаманили, стучали в бубны. Новгородцы всё время спрашивали: а что там дальше, за вами, за вашей землёй! Вепсы-чудь отвечали пришельцам: дальше «пера ма». Что такое «пера ма»? А на финно-угорском языке это означало просто «далёкая земля». Так и запомнили новгородцы, так и передали, когда вернулись домой: за чудью лежит далёкая земля «перемь»!

Но уже в Повести временных лет Нестор записал: «…а среди народов, что дают дань Руси, есть пермь, печоры и угры…» Стало быть, уже в одиннадцатом веке финно-угорская земля европейского Предуралья платила русичам дань…

Современники Ивана Третьего уже хорошо знали, что за вятскими землями – Пермь Великая, за Пермью – Камень, за Камнем, который пересечь сложно, но можно, царствует пелымский князь – вечный противник Москвы и сотрудник сибирских татар, ещё восточнее – обширная Сибирская Орда, а дальше, дальше?..

Тьма, замять…

Иван Третий хорошо понимал, что если не он наложит свою длань на Пермь, то дотянутся до неё Казань или сибирские ханы, которые то и дело наведывались из-за Урала пограбить эти земли.

Конечно, Пермь и так платила дань Великому Новгороду, но со второй половины пятнадцатого века крепнущая Москва стала теснить республику и смотреть на её подданных, как на своих. Ещё Василий Тёмный посылал в Пермь своих наместников, но те быстро отбивались от рук. В Перми Великой свои законы; и Казанское ханство, не желавшее отдавать московитам лишний кусок, тоже рядышком, и Пелымское, хоть и за горами, но куда ближе, и Сибирское. Пермь пытались крестить в 1455 году, но вышло только в 1462-м. Пермский архиепископ Иона оказался сильным священником и администратором и сумел создать православную церковь в чужой земле. Пермские княжата, как их называли, из местной знати, большинством приняли новую веру.

В 1471 году Пермь Великая оскорбила Ивана Третьего: князья-пермяки отказались идти с русскими на Казань. Не хотелось Михаилу Ермолаевичу, ставленнику Москвы, и другим пермякам воевать таких серьёзных и опасных соседей. Отольётся, решили они! И отлилось, но с русской стороны. Уже в 1472 году, в год женитьбы Ивана Третьего на Софии Палеолог, у Великого Устюга стало собираться большое русское войско. Устюжане и белозерцы были тут, вологжане и вычегжане. Возглавил войско воевода Фёдор Пёстрый, громивший еще злых татар на Каме и свободолюбивых новгородцев на Шелони, в помощь ему дали устюжского воеводу Гаврилу Нелидова. Епископ Пермский Филофей благословил русских на поход.

Русские подчинили Пермь 26 июня 1472 года. Пермских крещёных князей – Михаила, Владимира и Матвея, а также князей-язычников, помогавших им, – Кочу, Бурмота, Мичкина, Нэчаима, Зинара и Исура, с конфискованным добром, в первую очередь соболями, отправили в Москву пред очи Ивана Третьего. Князья ждали смерти или темницы, но мудрый Иван Третий, лишь показав, кого стоит бояться и уважать на самом деле, простил их и отпустил обратно. Княжить он оставил Михаила Ермолаевича, в те дни навалявшегося в ногах царя Ивана вдосталь. За вторую оплошность, знал князь Пермский, его на кол посадят!

С тех самых пор Пермь Великая и вошла в княжество Московское. Титул Ивана Третьего звучал отныне так: «Великий князь Владимирский, и Московский, и Новгородский, и Псковский, и Тверской, и Югорский, и Пермский, и Болгарский[2], и иных». А город-крепость Чердынь стала московским оплотом в том суровом краю. В Перми Великой стали повсюду расти православные храмы. Номинально правил на этой земле князь Михаил Пермский, на деле же хозяевами новой Русской земли были архиепископы, посланные сюда широко шагавшей Москвой.

Но после смерти Михаила Ермолаевича в 1505 году его потомков свели с Пермской земли «за чрезмерное свободолюбие» и прислали сюда московского воеводу-наместника. Было то уже при сыне Ивана Третьего – только что севшем на трон Василии Третьем, отце будущего Иоанна Грозного. С этой поры Пермь Великая стала безраздельно землёй стольной Москвы. Хотя как безраздельно? И пелымские князья, и сибирские татары чертями из табакерки выныривали из-за Камня и жгли пермские городки, осаждали и сожгли Чердынь, беспощадно истребляли тех местных, что приняли великого московского князя, а ещё уводили с собой в полон русское население. Но ничто уже не могло помешать переселению русского народа на новые территории! В первые десятилетия шестнадцатого века и потекли в Пермь русские люди – охотники и золотопромышленники, искатели алмазов и солевары, да просто авантюристы и конкистадоры, готовые любой ценой идти вперёд и найти своё счастье и свою удачу.

Такими людьми и были Строгановы – Аника и его три сына – Яков, Григорий и Семён, в Соли-Вычегодской только набиравшиеся опыта. В 1559 году Строгановы во главе со старшим сыном уже сильно постаревшего Аники – Яковом, ставшим главной тягловой силой семьи, перебрались в Пермь Великую. Позади них уже была твердыня – впереди они искали твердыню ещё большую.

В середине шестнадцатого века о Строгановых уже знали все, в том числе и первый царь всея Руси Иоанн Васильевич. Им на Пермской земле повезло куда больше других! И неспроста повезло, а за умение делать дело! И слово сказать царю мудрое и льстивое в том числе.

А царь-изувер такие слова любил!..

В 1565 году на Руси была введена опричнина. Иоанн Васильевич взял и оставил москвичей и уехал великим обозом в Александровскую слободу, всю утварь вывез с собой, всю прислугу забрал. Решили москвичи: обиделся и бросил их царь! А стало быть, плохие они! А царь ждал, когда его позовут обратно, а главное – попросят царствовать так, как он того хочет! Без бояр, без совета! Единовластно! А значит, по-звериному страшно и люто, потому что страшным было его уродливое сердце. И царя позвали – и он вернулся с чёрным опричным воинством, вооружённым разбойными кинжалами и посохами, с пёсьими головами у сёдел.