Читать книгу "Calendar Girl. Никогда не влюбляйся! Февраль - Одри Карлан"

При виде того что он сумел уловить, у меня на глазах выступили слезы. Тело было охвачено жаром, все сузилось до одной яркой точки, за границами которой царила тьма. Я прочла название под картиной. Слезы потекли по щекам, капая на мою грудь и на бетон под ногами. Я встретилась взглядом с Алеком. Его глаза тоже влажно блестели, хотя он не уронил ни слезинки.

В надписи под самым прекрасным моим портретом из тех, что я видела в жизни, было все сказано.

«Прощай, любовь».

Глава десятая

Последний вечер получился чудесным. Я чувствовала себя Золушкой на королевском балу. Когда открыли завершающую картину, зрители начали понимать, что к чему. Журналисты из газет и других средств массовой информации брали у меня интервью, снимали нас с Алеком и вообще устроили большой фурор. Это было весело. Несколько бокалов шампанского, выпитых мной, тоже не ухудшили настроения. После того как суета с папарацци закончилась, начался аукцион. Следующие шесть месяцев картины будут путешествовать по разным галереям, после чего счастливые покупатели смогут обрести единственный в своем роде оригинал Дюбуа. Однако Алек хотел, чтобы сначала у широкой публики была возможность посмотреть его работы. Я это понимала. Картины составляли весь смысл и страсть его жизни, и, конечно, ему хотелось показать их миру.

Небо в окне было все еще темным, чернильного оттенка. Близился рассвет. Перед тем как собраться на вчерашнюю вечеринку, я упаковала все вещи и спрятала их внизу в уголке. Самолет вылетал рано утром, и я предпочитала ускользнуть незаметно. Как и в случае с Уэсом, мне ненавистна была сама мысль о прощании с Алеком лицом к лицу. Я вгляделась в его потрясающее тело и лицо. Невероятно прекрасное и в полной отключке. Он выпил вчера куда больше шипучки, чем я, после чего отлакировал ее каким-то замысловатым французским напитком, о котором я раньше никогда не слышала. Затем он затащил меня в постель, оттрахал почти до потери сознания и отключился, так и не вытащив из меня свой член.

Это был безумный, изощренный и чувственный секс, в котором воплотился весь прожитый нами вместе месяц. Мне хотелось, чтобы именно он стал нашим последним воспоминанием друг о друге.

Так что я выскользнула из постели и запихнула футболку Алека в свою сумочку. Почему бы не сохранить ее в качестве сувенира? К тому же она чудесно пахла Алеком. Прихватив сумку, я спустилась и приняла душ в ванной внизу. Когда я вошла на кухню, было почти пять утра. Такси должно было подъехать через двадцать минут. Самолет в Вегас вылетал в семь утра.

Я вытащила свой фирменный блокнот и ручку. Время пришло.

Алек, мой любимый француз!

Мне жаль уезжать от тебя так, но будет лучше, если твоим последним воспоминанием останется наша ночь любви. Потому что именно этим мы и занимались все время – любовью. Я должна была сказать тебе об этом еще вчера. Не знаю, отчего не сказала. Ты ведь понимаешь? Я люблю тебя, Алек. Нашей особенной, самой лучшей любовью. Как друга, как любовника, как человека, которого мне суждено было любить все то время, что было нам отведено.

Я навсегда запомню те дни, что мы провели вместе. Ты заставил меня понять, что есть разные виды любви, и поделился своим особенным видением. Это останется со мной до конца моих дней. Ты и твое искусство показали мне, как выглядит любовь, если оба партнера абсолютно честны друг с другом. Ты ни разу не солгал, не ввел меня в заблуждение, ты всегда говорил мне лишь правду. И за это я очень тебе благодарна.

Этот опыт в качестве твоей музы – я никогда и не предполагала, что он сможет меня изменить. Но он это сделал. Ты это сделал. К лучшему.

Благодарю тебя, Алек, за то, что ты показал мне – нормально любить, нормально свободно отдавать свою любовь и принимать любовь, которую предлагают тебе, пусть даже и на краткий срок.

Je t’aime. Au revoir[29].

Миа

Я поцеловала листок рядом со своим именем и оставила его у кофейника. Затем заставила себя выйти за дверь, не бросившись вверх по ступенькам, чтобы взглянуть на него в последний раз. Вместо этого я нажала на кнопку лифта и спустилась к такси, ожидающему меня у входных дверей.

* * *

Аэропорт был битком набит. Пройдя тягомотную проверку службы безопасности, я нашла свой выход и едва успела на посадку. Усевшись в кресло, положила сумочку на колени. Телефон в переднем кармане зажужжал. Я сунула руку внутрь, нащупывая его, и пальцы наткнулись на конверт. Сердце забилось быстрей, гулко стуча в груди, – мне подумалось, что звонок может быть от Алека. Я взглянула на экран мобильника.

От: Джинель Харпер

Кому: Миа Сандерс

Не могу дождаться того момента, когда увижу твою мерзкую рожу. Ну вот, теперь Мэдс орет на меня за то, что я назвала тебя мерзкой. Прости, шлюшка;)

Рассмеявшись, я перевела телефон в режим полета и перевернула конверт. Мое имя было выведено на передней стороне элегантными наклонными буквами. Только это было не мое настоящее имя, а то, которым он называл меня. «Ma jolie». «Моя прелесть» на французском. Мне уже этого не хватало. Этих двух слов, слетающих поутру с его изогнутых в улыбке губ, его волос, разметавшихся по подушке.

Тряхнув головой, я чуть выпустила пар – а то кипящие чувства уже грозили выплеснуться слезами. Я распечатала конверт и вытащила оттуда открытку. Это была копия одной из его картин. Какой-то городок во Франции, который он нарисовал давным-давно, и изображение которого использовали для поздравительных открыток. Это было столь же забавно, сколь и мило. Эгоцентрист.

Я приподняла уголок открытки, и из нее высыпалась целая куча фотографий. Фотографий картин, и несколько наших снимков, сделанных Алеком. В том числе и селфи, из-за которого я его высмеяла. Я держала в ладонях его лицо и самозабвенно целовала. Из узла у него на затылке выбились пряди волос, а мои дико развевались на ветру. На нас лился яркий солнечный свет. Я прижала фотографию к груди и дала волю слезам. Я буду скучать по моему французу. Сильно скучать.

На последнем снимке была копия моего портрета, того, который он так метко назвал «Прощай, любовь». Это было идеальным завершением прекрасного месяца. Он ничего не написал на карточке. Его картины говорили сами за себя.

Как и с Уэсом, я никогда не забуду время, проведенное с Алеком. Я буду бережно хранить эти воспоминания – воспоминания о том отрезке моей жизни, когда я по-настоящему жила и любила.

Затем я пролистала электронные письма от тети Милли, касавшиеся моего нового клиента. Нажала на иконку фотографии. Ничего себе! Еще один красавчик. Этот был стопроцентным итальянцем. В смысле итальянским жеребцом. Где она находит этих парней, в «Секс-игрушки для нас»? Энтони «Тони» Фазано, тридцать один год, бывший боксер – чему и был посвящен снимок. Его тело выглядело так, словно было высечено из загорелого мрамора. Кожа оливкового оттенка, волосы иссиня-черные, как у меня, но глаза цвета голубой стали. Он не был настолько высок, как обычно мне нравилось, примерно метр восемьдесят, но недостаток роста с лихвой искупался брутальной мужской красотой.