Читать книгу "Охотник. Здесь слезам не верят - Евгений Щепетнов"

Нет, там тоже несладко. А где сладко? Где нужно работать, чтобы суметь снять такой вот номер и чтобы рядом с тобой лежала стройная сисястая красотка? Уж точно не в ментуре, тут таких бабок не заработаешь!

Раздосадованный, распаленный упадническими мыслями, Свистунов постучал в первую дверь справа от номера и с отвращением вперился взглядом в небритую кавказскую физиономию, появившуюся в дверном проеме.

– Лейтенант полиции Свистунов, уголовный розыск! Мне нужно с вами поговорить.

Он шагнул за порог, оттесняя плечом волосатого, как орангутанг, и такого же кривоногого низкорослого кавказца, и, не слушая его причитания и возмущенные выкрики, уселся за стол в гостиной.

Хреново этот день начался, и по закону подлости должен закончиться еще хуже. Проверено, ошибок нет. Перед глазами снова мелькнуло обнаженное тело девушки, и Свистунов вдруг подумал о том, что тот, кто уничтожил такую красоту, должен умереть. Это неправильно, когда красотки умирают, а вот такие волосатые обезьяны живут и тискают шлюх потными лапами! Это неправильно, это не по делу! Убийцу обязательно нужно найти! Или убийц…

Только вот шансов мало – сработано профессионально, никаких следов, кроме трупов и крови. Даже видеозаписей нет – унесли, гады! И как вот их искать? Что может сказать этот волосатый истукан, кроме матерных слов и названий кавказских блюд?! Задрючить бы его, нагнуть, как следует! Может, через ФМС проверить, может, нарушения какие-нибудь? Опять же бабок срубить можно, если что… жирный, видать, клоп!

– Итак, господин Магомедов, для начала предъявите ваши документы – паспорт, ну и все остальное. А потом поговорим! – зловеще-вежливо бросил Свистунов, фиксируя пристальным взглядом толстогубое лицо приезжего. Тот не дрогнул, лишь пожал плечами и протянул зеленый паспорт – надо так надо. Свистунов снова вздохнул, похоже, что улова не будет. Спокоен, «шарик», значит, с документами все в порядке. Не суетится, не лебезит подобострастно. Облом-с!

Ну что же… «отрицательный результат – тоже результат» – как говорил один знакомый геолог – будем работать.

* * *

Семен Георгиевич затянул пояс своего зеленого комбинезона, вздохнул, поправил шапочку. Настроение у него было ниже плинтуса. Завтра день рождения, юбилей, так сказать – все-таки пятьдесят пять лет. Радости никакой. Совсем никакой. Начнут поздравлять – жена, дети, внуки. Потом присоединятся коллеги, друзья и просто те, кто хочет от него чего-то. Например, чтобы вскрыл вне очереди и дал свое экспертное заключение.

Менты, прокурорские и вся эта шушера, вечно вьющаяся возле прозекторской, сующая дешевые «сучки€»-коньяки, заискивающая и панибратствующая. Надоело! На пенсию уйти, что ли? От этой трупной вони, от внутренностей, наполненных полупереваренными обедами, от кафеля, заляпанного красными брызгами, от зарплаты, которая никак не компенсирует то, что он видит и нюхает каждый день. А ведь когда-то шел учиться на врача, мечтая помогать людям! Хотел стать великим, вроде Пирогова или Пастера! А кем стал? Патологоанатомом! В трупах ковыряется! Внутренности рассматривает! Может, хватит всего этого?

Семен Георгиевич обвел взглядом длинное помещение, в котором стройными рядами стояли оцинкованные столы, занятые почти на сто процентов, и снова вздохнул, не морщась от запаха формалина, хлорки и тлена. Он уже привык и не замечал запаха, пропитавшего его кожу так, что посетители иногда морщились, думая, что он этого не замечает. Зомби! Он – настоящий зомби, провонявший трупняком!

А если подумать, с другой стороны – хорошая зарплата, уважение, да и подношения – тоже не лишние, хоть он уже лет десять как не пьет. Ведущий эксперт, к мнению которого прислушиваются коллеги, разве этого мало? Двое одногруппников по университету стали наркоманами, еще двое спились. Одного закрыли за торговлю наркотическими препаратами. Остальные прозябают где-то в заштатных клиниках – так что лучше, работать терапевтом за жалкие гроши или копаться в чреве у покойников, заслужив себе этим прочную репутацию знающего эксперта?

И насчет пенсии погорячился – попробуй, выживи на пенсию, которую дает наше доброе государство! Сдохнешь с голоду, пожалуй! Нет уж, надо тащить свой крест и дальше. По крайней мере, ему повезло больше, чем многим одноклассникам, одногруппникам и уж тем более этим несчастным, что сейчас заняли свои места на прозекторских столах. Сегодня вскрывал молодую девушку – красавица, глаз не отвести! Чем-то похожа на дочь (тьфу-тьфу!). Тело – мечта мужчины! Нашпигована спермой – как термос чаем! Не упустила перед смертью, насладилась. Девственницей была… Никаких следов насилия, кроме… отрезанной головы. Какая-то сволочь взяла и отрезала ей голову острым как бритва ножом! Одним движением, умело, опытной рукой!

Кавказский след? Арабы? Террористы? Или просто захотели трахнуть красивую молодую женщину, сделали свое грязное дело, а потом отрезали голову, как барану? Все может быть, но… следов насилия все-таки нет. Секс у нее был по согласию… наверное. Могли, впрочем, и пригрозить, тогда сама бы раздвинула ноги. Сперма от одного человека, так что групповухи не было. Жаль девчонку!

Патологоанатом шагнул к столу, накрытому простыней, из-под которой торчали крупные белые ступни с привязанной биркой – номер и дата. Сдернул простыню и недоуменно поднял брови: молодой парень, высокий, крепкий, худощавый, мускулистый, как прыгуны с шестом или пловцы. Лицо белое, правая сторона изуродована старым шрамом, тянущимся от глаза к подбородку, да и сам подбородок как-то перекошен, будто кто-то наступил на голову здоровенной ножищей, раздавил да так и оставил. И это все безобразие срослось, сделав из красивого молодого человека подобие изделия доктора Франкенштейна.

Во лбу вмятина, которая очень удивила повидавшего виды Семена Георгиевича – после такого ранения в лоб люди не живут! Пуля должна была превратить в кашу мозг, да что там превратить – снести полчерепа, как топором! Однако – вот голова, вот вмятина, старая, затянувшаяся кожей, а вот… вот и выходное отверстие – тоже давно заросшее, проплешина среди густых русых волос.

Всю грудную клетку парня испещряли вмятины от старых пулевых ранений – уж чего-чего, а опытный патологоанатом сразу же отличит пулевое ранение от любой другой раны, опыт – его не пропьешь, даже если тебе наливают трехлетний армянский!

– Где же тебе так досталось? – прогудел Семен Георгиевич, удивленно тараща глаза. – Никогда такого не видел! И ты с такими ранениями выжил?! Чудны дела твои, Господи… А от чего же умер? От чего, от чего… умм… ла-ла-ла…

У Семена Георгиевича внезапно совершенно исправилось настроение, и он начал мычать какую-то непонятную, где-то слышанную мелодийку, не в такт, но от души. Вот лежит молодой парень – красивый, сильный, и что? Что с того, что он молодой и сильный? Был… Он мертв, а немолодой и некрасивый патологоанатом – жив! И пойдет домой! После того как вскроет этого жеребчика. И ждут Семена Георгиевича объятия любимой жены, утка с яблоками, салатики, ледяное пиво (крепкое он не пил, но пивко иногда потреблял, да…), торт и еще много, много хорошего! Потому что живому все хорошо, а вот мертвому… мертвому уже все равно. Совсем все.