Читать книгу "Бригантины поднимают паруса - Юрий Никитин"

Здесь нет камер, но тех данных, что получил мой мозг, достаточно для ясной и четкой картинки, которую составляет сам мозг из хаотичных вроде бы данных.

Это для меня они хаотичные, но я же помню, совсем недавно суперкомпьютер ценой в сорок миллиардов долларов моделировал секунду мозговой деятельности человека, на что ушло сорок минут. Это важное занятие сожрало океан киловатт-часов, чего хватило бы на обслуживание ста тысяч домов, так вот в моем черепе сейчас работает именно этот компьютер.

Правда, такой же в черепе у каждого, но у тех всякой хренью занимаются, а вот у меня действительно работает. Если бы еще и тело с такой же мощью, я бы перепрыгивал небоскребы и швырялся «КамАЗами».

Картинка получается не просто четкая, а, главное, вижу в самом деле, что меня ждет за углом или за дверью. А уж из чего складывается: запахов, шороха, движения воздуха, повышения температуры на сотые доли градуса – не так важно, я практик, мне важнее результат.

– Не отставай, – велел я и сам ощутил, что голос у меня изменился.

Два выстрела, один боевик покатился по ступенькам, второй просто опустился на бетонный пол и почти растекся там, как ком мокрой глины.

Она крикнула раздраженно:

– Ты сам не отставай!

Я крикнул бодро:

– Шнель, шнель!.. Щас догоню!

Дверь подпер трупом, а когда прогрохотал вниз за Эсфирью, услышал, как там наверху кто-то, сопя и ругаясь, с трудом протискивается в щель.

Узкая лестница привела в подвал, пахнет сыростью и несвежим воздухом, чего не люблю, хоть и не эстет, но уровнем цивилизации с детства приучен к чистоте и опрятности.

Она спросила с недоверием:

– Неужели здесь не перекроют?

– Даже не догадываются, – ответил я и пояснил: – об этом не таком уж и тайном ходе. Здание проектировали европейские инженеры, строили рабочие из Йемена, с теми и другими по окончании работ расплатились и отправили взад. А подвальные помещения сперва использовали как склад всякой рухляди, а потом и вовсе забросили.

– Дикари, – бросила она с отвращением.

– Богатые дикари, – сказал я. – И, к нашему счастью, расточительные. Так что не ворчи. Мужчины не должны быть мелочными.

Она огрызнулась:

– Я не мужчина!

– Правда? – спросил я с сомнением. – Тогда иди следом, Фатима, и сопи в две дырочки, даже если у тебя их и больше.

Она ответить не успела, я ускорил шаг, где перепрыгивая, где огибая на бегу, ухитряясь не задеть неустойчивые конструкции, где купленные в запас роскошные кресла нагромоздили поверх дорогой аппаратуры под самый потолок.

Еще пара дверей, навстречу пахнуло спертым несвежим воздухом. Помещение совсем заброшенное, я быстро просмотрел в инете строительные планы, если что-то изменилось, нам каюк, но здешние хозяева живут на широкую ногу, доход зашкаливает, так что сюда сунутся не раньше чем бедность подступит с ножом к горлу.

Пахнет отвратительно, это наверху сухой прокаленный воздух, а здесь как в болотах Амазонки, влажно и сыро, каменные стены блестят, будто покрытые слизью.

Эсфирь бежит следом молча, я убедил, что у нее самый опасный участок, за нами могут послать погоню, а от выстрелов в спину защищаться нужно на бегу…

По системе туннелей под городом пробрались в южную часть города, когда-то промышленную, сейчас почти заброшенную. Я поднялся по вертикальной шахте, у самой крышки сигнал со спутника уже не прерывается, передача чистая и без помех, с минуту следил по четкой картинке за передвижениями на поверхности.

Снизу, ловко цепляясь за скобы, быстро поднялась Эсфирь, ткнулась головой в мои подошвы.

– Спрячь пистолет, – велел я. – Винтовку оставь здесь. И все гранаты…

– У меня нет гранат!

– Все равно оставь, – сказал я строго.

Тяжелый канализационный люк сдвинулся со скрипом, я осторожно выбрался в жаркий, залитый раскаленным солнцем мир, подал руку Эсфири.

Она легко выпрыгнула сама, настороженно огляделась.

– Это… что за район?

– Индустриализация, – пояснил я, – прошлого века. Берут пример со Штатов, там целые города бросают, как Детройт, а тут масштабы поменьше.

– Здесь был промышленный район?

– Да, – ответил я. – А когда все переместилось в нефтянку, то эти жилые дома опустели.

Она буркнула:

– Совсем оборзели. У нас ничего не пропадает!

– Пойдем, – велел я, – спокойно, внимания не привлекай, сиськи спрячь, здесь не гнилой Запад. Могут встретиться банды. Сама понимаешь, такие районы для них самое лакомое. Не поверишь, но сюда все еще подают газ и воду!..

– Значит, кто-то живет?

– Дармовая нефть делает людей расточительными, – сообщил я. – А когда заканчивается или резко дешевеет, люди начинают и сами работать.

– Хоть и спустя рукава, – сказала она враждебно. – Недаром Моисей сорок лет водил наш народ по пустыне, искал место без нефти… Чего свернул?

– Так короче, – объяснил я.

Она недоверчиво фыркнула, но послушно пошла рядом. Мы обогнули длинный высокий дом, прошли через заброшенный сквер, где все еще работают поливочные машины, и вышли почти на то же самое место, но Эсфирь смолчала, вовремя услышав шум грузовика и далекие гортанные голоса мужчин.

Сейчас можно ломать голову только над одной загадкой: как я узнал, что в нашу сторону едут то ли хулиганящие подростки, то ли мародеры в поисках чего-нить полезного в брошенных квартирах.

– Надо выбираться, – сказал я. – Здесь и поесть не найдем.

– Ну да, – сказала она. – Самое важное для мужчин! Поесть.

– Поесть и поразмножаться, – уточнил я. – Так Господь велел. А ты что, против Бога?.. Как насчет поразмножаться?

– Пока не готова, – буркнула она.

– В данный момент?

– Вообще, – отрезала она. – Ты не догадываешься, что мы здесь серьезным делом заняты?

Я ответил честно:

– Умом понимаю, но в то же время как-то все абсурдно…

– Что?

– Это не я такой несерьезный, – пояснил я, – а ситуации несерьезные. Это как на пикнике с шашлыками… И хотя сейчас на таком пикнике могут убить, но все равно для доктора наук как-то нелепо бегать с автоматом или даже с пистолетом в руках. Когда меня вытаскивали на загородный пикник на шашлыки, я уже через час начинал скучать по лаборатории.

– И что?

– Уже скучаю, – ответил я чуточку хвастливо, но в то же время и честно.

Она бросила исподлобья сердитый и несколько озадаченный взгляд. Ну да, а как же, всякий нормальный человек стремится за город на природу, где с упоением жарит шашлыки, а еще в обязательном порядке следит за новостями футбола. Это никакая не потеря времени, а как бы обязательный ритуал, хотя и непонятно какой и зачем, но, подозреваю, в память о наших плясках вокруг убитого мамонта.