Читать книгу "Поводок для волка - Елена Малиновская"

— Винлана вы тоже убедите переметнуться к Гортензии? — с сарказмом осведомилась я.

Вентор поморщился, но почти сразу опять начал безмятежно улыбаться.

— Не переживайте, — заверил он меня. — Судьба Винлана — не ваша головная боль.

А вот теперь он стал мне по-настоящему омерзителен.

Нет, я не испытывала дурных чувств, когда он распинался в нелюбви ко всем оборотням в целом и к семье в частности. В конце концов, у него есть право на собственное мнение. И в некотором смысле я его даже понимала. Нелюбовь родителей — что может ранить больнее? Говоря откровенно, моя мать тоже не испытывала ко мне особо теплых чувств. Нет, она не била и не унижала меня. Напротив, я никогда не была голодной, а моим нарядам могли бы позавидовать отпрыски богатейших семейств. Но при всем этом внешнем благополучии я прекрасно осознавала, что она лишь откупается от меня. Великолепная хищница и тигрица невыносимо стыдилась того обстоятельства, что родила какую-то обычную кошку. Сожаление светилось в ее глазах каждый раз, когда я при ней перекидывалась. Помнится, в подростковом возрасте я взбунтовалась и целый год отказывалась менять облик. В облике лесной кошки облазила все окрестности Гроштера, питалась, воруя кур. И, наверное, никогда в жизни не была более счастлива, чем тогда.

Закончилось все весьма болезненно. Однажды я проснулась — и осознала, что разучилась говорить по-человечески. Я помнила буквы, могла воспроизвести какие-то простейшие слова. Но они наотрез отказывались складываться в осмысленные фразы.

Перепугавшись, я рванула домой так, что подушечки лап засверкали. Правда, обратный путь занял целую неделю. Слишком далеко на сей раз ушла от родных мест.

Я осознала, что произошло нечто страшное, сразу же, как только увидела родной дом. Окна были разбиты, незапертая входная дверь хлопала под порывами ветра.

Мне хватило осторожности дождаться ночи. Только небеса ведают, каких сил мне это стоило. Первые седые шерстинки на кончике моего хвоста появились именно в тот жуткий и до безумия длинный день, когда я лежала в кустарнике и молила солнце как можно быстрее покинуть небосклон.

И все-таки я не вытерпела. Отправилась на разведку еще до наступления полной темноты, надеясь, что моя серая шкура сольется с ранним вечерним сумраком.

Дом был пуст. Он опустел не вчера и даже не неделю назад, когда меня с такой непреодолимой силой потянуло сюда. Здесь никто не жил как минимум месяц, а скорее всего — гораздо, гораздо дольше. Я очень старалась, но не могла уловить запаха матери. Пахло лишь пылью и какой-то давней трагедией.

Понятное дело, я не посмела перекинуться и заявиться к соседям для разговора по душам. Им пришлось бы каким-либо образом объяснять мое долгое отсутствие. К тому же не исключено, что кто-нибудь из них имел отношение к загадочному исчезновению моей матери.

Но я еще долго скользила ночами по пустынным улицам городка. Проникала в палисадники, до нервного тика пугая собак, беззастенчиво подслушивала под окнами, пытаясь понять, что же случилось здесь во время моего столь продолжительного отсутствия.

Не могу сказать, что это не принесло пользы. По крайней мере, мои ночные вылазки оказались очень познавательными. Так я узнала, что лучшая подруга виры Нормы, громогласная и пышнотелая дама в возрасте, спит с ее мужем при любой удобной возможности. Это было тем более удивительно, что сам вир Ейрин, неверный супруг несчастной Нормы, не раз во всеуслышание заявлял, что женщине просто неприлично весить больше барана. И тем самым довел свою жену до такого полупрозрачного состояния, что при сильном ветре та всерьез опасалась выходить из дома — а то вдруг унесет куда подальше.

Это было бы, наверное, очень смешно, если бы не было так печально. Потому как через пару дней после этого знаменательного открытия я незримо присутствовала при семейной ссоре, во время которой вир Ейрин сообщил своей жене, что уходит от нее. Мол, он полностью разочаровался в ней как в женщине и не испытывает никакого влечения к скелету, обтянутому кожей, в который она превратилась.

Да, грешна, но после этого я немного похозяйничала в доме изменника и мерзавца. В мелкие осколки перебила его хваленую коллекцию старинного фарфора, изорвала в клочья ручные гобелены, которыми он так хвалился. Естественно, при этом я выбрала такой день, когда Норма ну никак не могла попасть под подозрение.

Впрочем, это всё мелочи. Главным остается то, что я так и не сумела разгадать тайну исчезновения матери. Жители городка говорили о чем угодно, но только не о поимке опасной нечисти, долгие годы жившей с ними по соседству. А я не сомневалась, что если бы мать угодила в лапы охотника, то это происшествие еще долго обсуждали бы на все лады не только здесь, но и по всей округе. Создавалось впечатление, будто все просто забыли о скромной вдове Шаянаре Асшени и ее дочурке Иларии. Это было странно. И совершенно непонятно. Через некоторое время, отчаявшись узнать правду, я навсегда покинула эти края.

Недовольно качнула головой, осознав, что в своих воспоминаниях ушла слишком далеко от животрепещущей темы. Пусть прошлое остается прошлым. Сейчас не время и не место ворошить пепел былых разочарований и трагедий.

Итак, вернемся к Вентору. Да, этот молодой человек, который сначала показался мне весьма милым и обходительным, сейчас стал по-настоящему омерзителен. И совсем не из-за желания переметнуться в чужую стаю и предать своих родичей. Прежде всего из-за того, что он был готов убить беззащитного человека. А я не сомневалась в том, что он уготовил Винлану. Тот слишком много узнал из нашего разговора.

А ведь Вентору ничего не стоило решить эту проблему иначе. Интересно, почему он вдобавок к обездвиживающим чарам не воспользовался еще и оглушающим заклинанием? Причем не при разговоре, а раньше — в момент нападения. Это сохранило бы Винлану жизнь.

«Да, но тогда, скорее всего, Норберг быстро догадался бы, кто помог мне исчезнуть, — мысленно возразила я себе. — Вентор мог бы напасть на Винлана без предупреждения. Вот правда оборотни полагаются не только на зрение, а куда чаще — на нюх и слух. То есть даже неожиданная атака не стала бы гарантией того, что Вентор сохранил бы в тайне свое участие в предстоящей схватке. Если оставить Винлана в живых, вся игра Гортензии с самого начала будет испорчена».

И все-таки это не являлось оправданием. Получается, участь Винлана с самого начала была предрешена. Но из этого следовал еще один ну очень неприятный вывод.

Предрешена и моя судьба.

Теперь я не сомневалась в том, что Вентор не рассматривал даже малейшей вероятности моего отказа от роли подсадной утки, на которую будут ловить Норберга. Нет, я, безусловно, могла послать противного мальчишку ко всем демонам. Но тогда меня сопроводили бы в стаю Гортензии насильно.

— Вы слишком долго рассуждаете, — с неудовольствием сказал кот. — По-моему, я ясно обрисовал все плюсы и минусы ситуации, в которую вы угодили. А также возможные пути выхода из нее.

Я должна согласиться. Должна надеть маску преданного союзника Гортензии. Вентор ждал от меня именно этого. Более того, это было единственным приемлемым решением. Если я откажусь — лишусь того призрачного преимущества, что у меня имеется.