Читать книгу "Рожденный в сражениях... - Сергей Хорев"

Как там у Маяковского?

Пусть, оскалясь короной, вздымает британский лев вой. России не быть покоренной (это уже моё).

Вот и они, живые и здоровые.

Сталин. Какое отличие от уже привычного, созданного десятками, талантливых и не очень, фильмов и множеством фотографий и плакатов образа. Не старый ещё мужчина, только недавно отметивший свое пятидесятилетие. Несколько сутуловатая, но легкая и подвижная фигура без капли дурного жира. Походка легкая, скользящая. Лицо. А вот лицо-то как раз совсем на себя не похожее. Без выражения каменного величия или вселенской мудрости и всезнания. Ещё без следа той смертельной усталости, которая даже после ретуши видна на кадрах кинохроники сороковых — пятидесятых. Глаза — это отдельная песня. С чем только не сравнивали их выражения — и тигриные и орлиные и «взгляд маньяка» и ещё невесть что. Не знаю, какими эти глаза станут потом, а сейчас — это глаза умного, уверенного в себе и своих силах, решительного и властного (не без этого) человека. И всё, никакой мистики. И никакой сухорукости. Двигаются обе руки, как миленькие!

Фрунзе. Во многом человек-загадка. Вокруг его имени слишком много сплетен, легенд, странных недомолвок. Но даже из того что в свое время о нем можно было узнать — личность необычайная, яркая и сильная.

Профессиональный революционер, после случайного ранения в руку на «Кровавое воскресенье» понявший и осознавший важность и необходимость армии (в какой орган надо было стрелять политикам «демократической России» чтобы до них это дошло). Сидя в камере смертников по расстрельной статье, самостоятельно изучил немецкий язык, чтобы в подлиннике читать Клаузевица, Мольтке и других военных теоретиков Германии. Похоже, там же начал изучать английский. С партийной работы добровольцем вступил в Красную армию и с восемнадцатого года сделал стремительную военную карьеру (это без всякого военного образования!) от военного комиссара губернии до командующего фронтом, членом ЦК и наркома по военным и морским делам СССР. Военные операции проводил блестяще. В полной мере используя знания и навыки «военспецов». Не проиграл ни одного сражения. Пользовался огромным уважением в войсках. Был, пожалуй, единственным командиром Красной армии, честному слову которого верили противники. А чего стоит в бытность его командующим Туркестанским фронтом раскрытие «тайны Альгамбры»! Сколько сотен миллионов золотых рублей он спас для нищей России! Какие мозоли он при этом отдавил, можно только догадываться. Но этого ему не простили. Достали, даже когда он уже был наркомом. Банально передозировали наркоз во время принудительной, утвержденной после многочисленных консилиумов (даже Сталина убедили в необходимости) операции. Что интересно, до тридцать четвертого года погибли все врачи, так или иначе причастные к этому. Сваливать это на Сталина, как потом стало модно — глупо (или слишком умно). В то время Сталин был далеко не так всесилен, как принято думать. Генеральный секретарь ЦК — это в двадцатые годы была просто административная должность, не наделенная реальной властью. Даже такой момент, что Генеральный секретарь, до тридцать пятого года, имел только совещательный голос при голосовании, говорит о многом. Тем более что почему-то забывают или умышленно умалчивают про то, что Сталин и Фрунзе ВСЕГДА, на ВСЕХ заседаниях и съездах безоговорочно поддерживали друг друга.

Жив, здоров и невредим. Коренастый. Даже на взгляд, физически крепкий. Выправка, иначе не скажешь — офицерская. Выглядит даже моложе своих сорока пяти. Высокий лоб, подчеркнутый зачесанными назад волосами. Густые, прокуренные до рыжины, усы. Взгляд открытый, внимательный. Движения расчетливо-скупые, точные. И ни следа хромоты. А ведь была, была — память о ссылке и травме.

Новиков замер, стараясь даже не дышать. Сталин мягкой, легкой походкой подошел в трибуне, провел ладонью по усам, оглядел напряженно застывший строй военных.

— Товарищи командиры. От лица всего Советского народа, хочу выразить вам глубокую благодарность за ваш ратный труд. Вы, бойцы и командиры нашей славной Красной армии, с честью выполнили задание партии и правительства. Ваше мужество и стремление к победе, позволили в кратчайший срок дать отпор зарвавшемуся врагу, сорвали планы по втягиванию нашей страны в длительную войну на Дальнем Востоке.

Мы, весь Советский народ, заняты строительством своей страны. Своего будущего. И мы никому не позволим нам мешать. Сильное государство, сильно не только своими заводами и фабрикам, не только трудом крестьянина, рабочего, служащего — но и своей армией. Армией, которая сможет отразить агрессию и разбить врага.

Наш советский народ хочет быть уверен, что наша страна находиться под надежной защитой. Для этого нужна армия, оснащенная не только передовой идеологией, но и самым совершенным оружием.

Там, на Западе, многие считают, что мы, нищие и голодные, в разоренной гражданской войной и интервенцией стране, неспособны создать и обеспечить всем необходимым настоящую, современную армию. Они сильно ошибаются.

Наш народ не хочет воины. У нас много дел на мирном фронте. Но мы вынуждены возродить регулярную армию, принять программу создания военно-воздушного и военно-морского флотов. Успехи первой пятилетки позволяют нам с уверенностью заявить, что наша промышленность способна справиться с этой задачей.

Сталин сделал неторопливый глоток воды и также не спеша, подчеркнуто аккуратно, поставил стакан на место.

— Мы, большевики, и мы обязаны не бояться видеть и говорить правду. Наша армия и наша страна, сейчас, неготовы к большой войне. Мы должны признать это. Признать и сделать все, что бы в кратчайшие сроки исправить положение. И нельзя рассчитывать, что за вас это сделают товарищ Сталин или товарищ Фрунзе. Каждый, кто любит свою Родину, должен отдать все свои силы, все свое умение — только тогда мы сможем выполнить наш долг. Товарищи командиры вправе гордится своими высокими наградами, они их заслужили. Родина высоко оценила ваш подвиг. И с вас, командиров — орденоносцев, спрос будет особый. Мы надеемся, что вы оправдаете доверие нашего народа. Верим, что вы будете так же храбро, не щадя своих сил, трудится, как и воевали.

Новиков аплодировал вместе со всеми. Такого он не слышал давно ни в этом времени, ни в будущем. Ни каких славословий. Все четко, по делу. Пять минут. Максимум информации и минимум слов. Да и манера ведения речи завораживала. Голос негромкий. Чуть заметный кавказский акцент не режет слух на фоне литературно правильного русского языка, скорее подчеркивает мысль, концентрирует внимание слушателей. Получалось, что слушали ни Сталина, а то, что он говорит. Воспринимали не форму, а суть. Конечно не все, но большинство. Получалась не речь, а скорее обращение к собравшимся в зале ТОВАРИЩАМ. И ещё внимательный взгляд, чуть прищуренных глаз. Не страшный, даже доброжелательный, но очень внимательный. Просканировал всех, а на Новикове (или это только показалось) даже задержался. На аплодисменты — улыбнулся. Чуть повернув голову к стоящему за его правым плечом Фрунзе, что-то ему сказал. Также легко и неторопливо покинул трибуну.