Читать книгу "Рейтинг темного божества - Татьяна Степанова"

Брагин до сих пор никак не мог привыкнуть к тому, как быстро и легко, пугающе легко на таких вот сеансах публика впадает в транс. А потом и в полнейший экстаз, эйфорию.

Эйфория — это всего лишь химическая реакция. Выделение мозгом эндорфинов в избыточном количестве — это говаривал он после сеанса. И Брагина всегда поражало, как устало-насмешливо звучал его голос после всего того, что на его глазах и с его же собственной подачи происходило в зале. Это всего лишь химическая реакция… реакция…

Голова внезапно закружилась — вроде бы без всякой на то причины. Брагин остановился на предпоследней ступеньке лестницы и крепко вцепился в перила. Странное, наверное, впечатление он сейчас производит: солидный мужчина, симпатичный, молодой, в добротном немецком костюме, модном галстуке, а глаза закрыты, и пальцы вон побелели от усилий.

Как они кричат… Как он не боится, что они все разом вдруг сойдут с ума и разорвут его на куски — прямо там, на сцене… Эти ужасные, ужасные твари, так неискусно притворяющиеся людьми…

Что с ними, бедными, станет, когда это наконец случится? То, ради чего, собственно, и…

Брагин глубоко вдохнул. Так, все уже прошло. Неужели он все еще торчит на лестнице? Ведь ему надо спешить. У него важная новость.

«Идите за мной! Я всех вас зову за собой!» За бетонной стеной, в зале Дворца культуры завода точной механики рев тысячной толпы внезапно и без всяких усилий перекрыл голос, отраженный мощными динамиками.

Брагин замер на лестнице служебного входа. «Я зову вас подняться на новую эволюционную ступень, чтобы позволить людям возвыситься над собственной человеческой природой! — гремело из зала. — Станем как боги! Нет, превзойдем даже богов!»

Брагин сделал над собой усилие и преодолел последнюю ступеньку. О «ступенях» и «богах» он слышал не раз — собственно для трансмедитационных сеансов никаких особо новых импровизаций не изобреталось, но…

Все дело, конечно, в его потрясающем и таком переменчивом голосе. И в этом мощном гуле невидимой глазу, до предела наэлектризованной толпы, да и в собственном внутреннем тревожном состоянии, с которым он, Брагин, спешил сюда, в Зеленоград, из Москвы. И еще, наверное, в…

Тут, на лестнице служебного входа, Антон Петрович Брагин внезапно вспомнил, как впервые посетил его дом — дом человека, который стоял сейчас там, на сцене зрительного зала, и дирижировал взбаламученной толпой, как оркестром. Собравшиеся в зале люди знали его под именем Брата Стефана. Тогда в его доме Брагин впервые увидел ту, которую Брат Стефан называл своей родной сестрой.

Было холодное весеннее утро — несмотря на солнечный погожий март, на дорогах сильно подмораживало. Брагин — уж так случилось — провел ночь без сна, за рулем. Он подъехал к воротам, позвонил, и ворота автоматически открылись. Дом был большой, кирпичный, с сауной, подземным гаражом и прекрасным зимним садом. Но не он тогда поразил воображение Антона Петровича Брагина.

Поразило то, что его прямо с порога провели не в кабинет, не в гостиную с жарко натопленным камином, не в библиотеку — а прямо в спальню. Там было много воздуха и света и совсем мало мебели. Зеркало во всю стену, балетный станок и широкая кровать. На кровати среди мятых шелковых простыней лежала женщина.

Брагин увидел молочно-белую кожу, волосы странного тускло-серебристого оттенка. Точеную и вместе с тем как-то безжизненно расслабленную фигурку белой шахматной королевы, королевы-альбиноски… Женщина в кровати повернулась на спину, бесстыдно позволяя Брагину рассмотреть свое обнаженное тело. Помассировала грудь, погладила выпуклый живот, раздвинула бедра. Смутная довольная улыбка блуждала на ее тонких, изъязвленных жадными поцелуями губах. Тут и там на груди и бедрах алели следы укусов.

— Вот, — услышал Брагин за спиной, — познакомьтесь, Антон, это моя сестра. Моя любимая сестра Аня.

Брагин обернулся и увидел его — он держал в руках две чашки дымящегося кофе. На нем ничего не было, кроме короткого синего кимоно. Он подал одну чашку Брагину, сел на кровать — кимоно разошлось и на груди, и снизу, открывая голое тело. Он потянулся к сестре и, как беспомощного ребенка, начал с чайной ложки заботливо поить ее горячим кофе.

Одна кровать на двоих в светлой просторной спальне, в доме за высоким забором среди мартовских снегов, промасленных ранними оттепелями… Женщина по имени Анна взглянула на Брагина и улыбнулась. Свет ли так причудливо упал или действительно это свойственно природным альбиносам — потрясенному до глубины души Брагину почудилось, что в глазах ее сверкнули крохотные яркие красные огоньки.

В тот миг Брагин осознал, что означало это самое «будем как боги», которое он слышал десятки раз во время его геоастратрансцендентальных медиатических сеансов. Странное это состояние озарения продолжилось уже в другой спальне — для гостей, на втором этаже. Там тоже была широкая двуспальная кровать, и там уже самого Брагина — взвинченного и сгорающего от возбуждения — покорно, по-женски исступленно ждали.

Лишь потом он узнал, что ту девятнадцатилетнюю девчушку, которая молча и деловито начала расстегивать ему «молнию» на брюках, звали ужасно старомодно — Ангелиной. У нее были грубоватые ухватки сорванца, неразвитая полудетская грудь и узкие бедра. Но именно с ней, с этой бесполой безмозглой юной сучонкой, ему волей случая, а быть может, силой чужого внушения суждено было пережить необычайно острое, дурманящее разум и воспламеняющее кровь физическое наслаждение. А перед глазами даже на самом пике страсти плавала как в тумане та комната внизу, спальня, полная солнечного света, огромная, как ковчег, кровать. Шелковые скомканные простыни и два тела — не сестринских и не братских, — сплетенных, свитых накрепко в последнем страстном содрогании…

Ну что же, что же, что же, и мы будем как боги… Хотя бы для начала так, а уж потом, когда главная цель будет достигнута, тогда…

По реакции зала Брагин понял, что на ярко освещенную сцену он, как и бывало всегда на сеансах, выпустил свою бесценную неповторимую уникальную сестру — целительницу и медиума. Анна появлялась каждый раз по-разному — то выходила сама легкой летящей походкой, а то ее вывозили на специально сконструированном кресле, очень уж смахивающем на инвалидное. Брагин вошел в фойе. Там было пусто. Возле окна стояли столики, за которыми сидели — опять же как обычно на подобных сеансах — специально нанятые менеджеры, которые составляли списки желающих получить индивидуальную консультацию целительницы Анны, посетить сеанс персонального ясновидения или же записаться на лечебный оздоровительный курс геоастрамануальной релаксации. Менеджеры терпеливо ждали окончания сеанса, готовясь к массовому наплыву зрителей, которые по выходе из зала с оголтелой настойчивостью осаждали столики.

Брагин пересек фойе и прошел узким боковым коридором за кулисы. Тут снова надо было подняться по небольшой винтовой лестнице. В конце была дверь аварийного выхода со сцены — Брагин ее осторожно приоткрыл. Краем глаза увидел черноту бездонного, как колодец, дышащего ожиданием зрительного зала, яркий свет софитов. Анна была уже на сцене и теперь вела сеанс самостоятельно.