Читать книгу "Северный ветер - Анна Кочубей"

Еще немного усилий, и крышка откинулась, а в тоннель хлынул дневной свет. Моран посмотрела вниз и почти обрадовалась, что не видела раньше, где она шла и на что опиралась. Стены и своды подземного прохода поддерживали тысячи костей. Стоя на верхней площадке лестницы, Амаранта для сравнения поднесла свою руку к потолку. Длина ее предплечья приблизительно равнялась среднему размеру «строительного материала»; здесь были мужские кости, больше и толще, чем ее; а углы подземного перекрестка поддерживали части скелетов, снятые с ног и бедер. Это были эльфийские останки. Или человеческие… Моран замутило. Она поспешно вылезла на поверхность и прикрыла люк за собой.

Когда миновал приступ слепоты, вызванный внезапным переходом от тьмы к свету, Амаранта огляделась вокруг.

— Так вот ты какой…

Сердце Сириона. Не лес и не огромное древо, не поселок, а древний эльфийский город. Дома-деревья в мрачном убранстве старой коры; мощеные дороги; филигранно выкованные ажурные ступени, ведущие к массивным двухстворчатым дверям; балконы из металла, варварски закрепленные прямо на живые стволы; окна, поблескивающие разноцветными стеклами. Галадэн, так поразивший Амаранту когда-то, не выдерживал с цитаделью никакого сравнения, он напоминал игрушку маленького ребенка, красивую и безобидную. А Сердце Сириона таило подлинное величие и настоящий страх. Ни единой живой души вокруг! «Я бы сейчас обрадовалась даже призраку!» — подумала девушка, с опаской ступая на камни мостовой, круглые, одинаковые, как на подбор. Она попала в царство черного и темно-зеленого и, сама одетая в форму Хранителей, стала его частью. Кора и мох, кованое кружево, зеленые блики витражей и игольчатое убранство старых кедров. Ни следа разрушения — застывшая вечность…

— Куда идти дальше?

Ответ был рядом — дорога вела к новой цели, но нечто противоестественное в ней мешало немедленно продолжить путь. Моран присела и провела пальцами по валуну. Он не был идеально ровным — ее пальцы ощутили едва заметный шов; и не был однородно окрашенным — желтоватые пятна на его поверхности и на других камнях-близнецах при ближайшем рассмотрении придавали мостовой неряшливый, грязный вид. «А это и не камни вовсе. Это — черепа!» — догадалась Амаранта. У нее под ногами лежали останки, использованные с бесчеловечно-практичным цинизмом. «Я пойду рядом, вот и все», — пытаясь оставаться спокойной и невозмутимой, решила Моран, сходя на обочину и по щиколотку проваливаясь в мокрый податливый мох.

— Простите меня, кем бы вы ни были, — шепотом извинилась она перед усопшими и вернулась на дорогу.

Деревья смыкались над ее головой, а кое-где в просветы ветвей проглядывало сумрачное небо. Ни следа клумб — эльфы, построившие цитадель, были чужды такому бессмысленному украшательству. Их понятия о прекрасном отличались извращенной, болезненной фантазией, и доказательства тому были повсюду. Амаранта порой останавливалась, разглядывая резные двери с чудовищными животными, пожирающими друг друга в зловещей пляске смерти и рельефы на живых домах. Вырезанные прямо по древесине недрогнувшими руками мастеров, картины повествовали о зверских ритуалах и впечатляли одновременно искусной техникой исполнения и жестокостью замысла.

«Эльфы уродовали деревья, а те продолжали жить, страдая и охраняя своих мучителей. В Галадэне не делают так!» Так вообще не поступают в Эймаре — никто не выкладывает тракты костями своих врагов!

Амаранта вышла на открытое пространство. Перед ней, как на ладони, лежала круглая площадь, а от ее центра лучами расходились другие дороги. Посреди площади когда-то росло гигантское дерево. Его узловатые корни продолжали вгрызаться в землю, словно не веря в собственную смерть, а ствол был превращен в скульптуру — ступени, вырубленные в древесине, вели к трем тронам. Стоя друг к другу высокими спинками, они наглядно рассказывали о магии Эймара: вот трон с орлиными крыльями, как специально для ария, а следующий по кругу — пятнистый, с когтистыми лапами.

— Оцелот — лесная кошка, символ Эрендола. Это место для эльфийского мага, — сказала Моран, — а вот и мое.

На троне, украшенном змеями, лежала торба Киндара, полдня назад брошенная в волков за оградой. Некто опередил Амаранту и проявил заботу, вернув ее. Следуя приглашению, Моран поднялась по ступеням и села, погладив подлокотники с чешуйками кожи рептилии.

— Сирион, ты знал, что герб дома Агнара — мифический морской змей, а не ядовитые гады, что ползают по земле? Или я — последняя, кто об этом помнит?

Деревянное кресло было удивительно удобным. Откинувшись на спинку, Моран отдыхала. Перед ее открытыми глазами проплывали мгновения, одинаковые, как песчинки в реке, наполненные шуршанием ветвей домов-деревьев вокруг площади. Наверное, вот так останавливается время.

* * *

Трон королей Эймара поражал воображение. А как же иначе? Он выкован из куска серебра целиком! И только посвященные знали, что это не так. В его основании лежал камень — обломок скалы, на которую высадился король Агнар в незапамятные времена.

Зал приемов давно опустел, но Амаранта не уходила. Она думала в одиночестве, едва замечая, как по углам сгущаются вечерние тени и высокая комната наполняется серо-голубой дымкой сумерек. Она не планировала всерьез занять место своего отца в тронном зале, и даже Северон смотрелся на древнем престоле уместнее. Как случилось, что столетия процветания страны завершились именно на ней?

Война Аверне была официально объявлена два месяца назад, но великие сражения не начинаются в одночасье. Эймар собирался с силами. На правду о смерти Северона I, Родерик ответил чудовищно-глупой ложью о том, что сестра короля приехала в Аверну вместе с братом, чтобы убить его в резиденции наместника, а потом сбежать. Ни одно здравомыслящее существо не поверило в этот бред, но, оказывается, причина для начала открытого противостояния была не важна.

Предательство Аквилеи, неприлично-скорое и непринужденно-наглое, заставило Амаранту провести ночь без сна, тревожно вглядываясь в далекий горизонт за окном, словно в ее силах было прочитать замыслы остальных провинций.

Посол из Гадары смотрел на нее, как на гулящую девку, ради веселья надевшую корону, и ласково улыбался, отвечая «нет» на все предложения. Галаад присягнул на верность, но высокопоставленный дварф из Маракана заставил Моран торговаться, как на рынке, требуя взамен за поддержку в войне в дар горную область на границе. «Серебряный пояс отойдет Галааду только после победы» — настояла королева, и это была первая выигранная битва еще не начатых боевых действий.

На эльфов Озерного края было смешно рассчитывать, — их земли давно стали курортом для авернской знати; Морея не могла предложить больше, чем продовольствие и страх в глазах, но сойдет и это…

Эрендол молчал долго. Сегодняшняя аудиенция с Хранителями была одной из самых гнетущих. Эльфы не потребовали ничего, но…

— Мы верны истинному трону Эймара, пока королевская кровь не остынет, — сказал Верховный Хранитель с таким величаво-мудрым видом, что Амаранта с трудом сдержалась, чтобы не прикрикнуть на него. «Что имеет в виду этот старик?!»