Читать книгу "Фронтовые записки немецкого танкиста - Вольфганг Фауст"

Я понимал, что, даже если мы доберемся до реки, нам предстоит сразу же вступить в новое сражение, оборонять переправу и удерживать наступающих русских так долго, как это только возможно. Понимание этого заставляло холодеть все у меня внутри.

– Река, – произнес в какой-то момент Хелман. – Она уже за этими холмами. Держись дороги.

Дорога стала уже настолько разбитой, что ее было невозможно различить с моего места механика-водителя, даже с помощью раздобытого мной нового стеклоблока прибора наблюдения. Полосу грязного снега замело вновь выпавшим, все пространство перед нами представляло собой однообразно покрытую белым покрывалом русскую степь.

– К утру снега еще наметет, – пробормотал Курт. – Так что завтра разгорится Schneeschlacht, снежная битва за этот мост.

Далеко впереди пробивала себе дорогу в снегу самоходная зенитная установка; я видел, как она кренилась на повороте, выбрасывая из-под гусениц комья льда и снега. Передний «Тигр» двигался за ней, расширяя и уплотняя колею, подобным образом вся наша колонна из трех «Тигров» и одной зенитки перевалила через гряду холмов и стала спускаться по другую ее сторону. И тут, сквозь густой снег, я разглядел впереди, не так уж далеко, нашу цель – реку.

Ну вот наконец мы и добрались до реки.

Издали она выглядела как широкая черная лента, зажатая между белыми берегами; ее поверхность отражала стального цвета облака, которыми было затянуто небо. Я тут же различил место переправы и, пока мы медленно спускались вниз по склону, успел рассмотреть его в свой бинокль. Мне сразу стало ясно, почему она так уязвима для атаки русских и почему мы должны оборонять ее.

Собственно мост представлял собой стальную конструкцию длиной едва ли в сотню метров, которую было проще простого взорвать после отступления наших войск. Он был построен, однако, в месте сужения реки, где она текла между возвышенными выходами коренных пород по обеим ее сторонам. Даже если мост будет взорван, опытные саперы, безусловно, смогут в таком узком месте в считаные часы навести переправу. После чего красные мстители будут в состоянии переправиться на западный берег и подойти к границам самого рейха, который находился за белым снежным горизонтом.

Склон довольно высокого берега, ведущий к реке, сейчас представлял собой хаотическое скопище всевозможных транспортных средств, частью двигающихся, а частью брошенных. Два старых танка типа Pz IV с дополнительно наваренной на их башнях броней прокладывали себе путь, спускаясь к переправе. Два санитарных грузовика с красными крестами на бортах проделывали ту же самую дорогу, и я пожалел раненых внутри их, сейчас мотавшихся с боку на бок, пока автомобили спускались, кренясь и переваливаясь, по крутому склону. «Ханомаги» и бронеавтомобили, скользя на склоне, медленно двигались в гуще пехотинцев с винтовками и карабинами на плече, безостановочно бредущих к переправе. Дорога практически исчезла, так что войска и различные транспортные средства рассыпались по широкому пространству, каждый сам находил себе дорогу от верхнего среза склона к реке.

Переправу прикрывали два больших бетонных дота с противотанковыми орудиями и несколько вкопанных в землю танков «Пантера», которые сразу же опознавались благодаря своеобразным очертаниям их башен. Длинные стволы их 75-миллиметровых орудий были направлены в поле.

Мост же представлял сплошную массу транспортных средств и людей, движущихся друг за другом, а порой и друг на друге, извивающуюся людскую змею из солдат, отчаянно старающихся перебраться за запад до того, как сомкнутся русские клещи. В свой бинокль я различил нескольких расставленных вдоль моста фельджандармов – регулировщиков движения с их особенными знаками отличия, нашейными бляхами-горжетками, носимыми при исполнении обязанностей на металлической цепочке, благодаря которым они и получили свое прозвище – «цепные псы». Они пытались регулировать поток отступающих войск и время от времени стреляли в воздух для восстановления хоть какого-нибудь порядка.

Я увидел на мосту «Ханомаг» той модификации, которую мы называли «наземная „Штука“», с закрепленными на его корпусе пусковыми ракетными установками; водитель не мог справиться с его управлением, и бронетранспортер развернуло так, что он попал между уходящими вверх стойками фермы моста. На пару секунд он завис над парапетом, а затем рухнул носом вперед в черную как смоль речную воду, еще вращающиеся его гусеницы выбросили фонтаны воды, и машина пропала из виду. Я не заметил никого, кому бы удалось спастись из ее кабины.

– Давай по склону за этими Pz IV, – велел мне Хелман. – Держись их колеи от гусениц. Если они смогут спуститься, то сможем и мы.

Снегопад тем временем усилился, и без бинокля река под нами представлялась просто размытой темной полосой на белом фоне. Наши три «Тигра», предводительствуемые самоходной зенитной установкой, двинулись в том же направлении, что выбрали танки Pz IV, хотя следы их гусениц довольно быстро исчезали, маскируемые свежевыпавшим снегом.

Мы миновали офицера «цепных псов», который, приставив свой МП-40 к голове какого-то нарушителя, подталкивал его в спину, ведя вниз по склону. В снегу лежали рядком несколько тел, которые, похоже, были расстреляны за какое-то преступление, поскольку лежали уж больно аккуратной полосой, причем их невысокие сапоги были с них сняты по какой-то неведомой причине и выставлены перед ними. Проходящие мимо солдаты примеряли их, заменяя свою поношенную обувь, и спокойно уходили в них. Несколько раненых сидели или лежали в снегу, молчаливыми взглядами умоляя проходящих мимо захватить их с собой.

– Мне остановиться, чтобы подобрать раненых, герр полковник? – спросил я Хелмана по ТПУ.

– Нет. Их подберут те, кому положено. Продолжай движение.

Спуск вниз по склону занял почти час времени, поскольку при движении вокруг нас несколько раз возникали пробки, а транспортные средства порой шли пересекающимися курсами. Я увидел, как один солдат попал под гусеницу идущего впереди нас Pz IV, ноги его были раздавлены, но сам человек еще жив. Потеряв сознание от болевого шока, он лежал на земле, когда танк съехал с него, окрасив кровью снег вокруг его тела. Нам пришлось сдвинуть заглохшую самоходную артиллерийскую установку, блокировавшую нам путь, оттеснив ее в глубокий снег, тогда как ее экипаж кричал нам всяческие угрозы изнутри. Наконец мы приблизились к подножию прибрежного холма и стали продвигаться среди других отступавших, которые сейчас теснились между двумя бетонными дотами с противотанковыми орудиями и старались протиснуться на мост.

– Кто здесь старший? – крикнул Хелман солдату, стоявшему около одного из дотов, несшему пост у зенитного пулемета.

Солдат козырнул ему и махнул рукой в направлении одного из дотов, а затем поднял воротник своей шинели, спасаясь от холода.

* * *

Я взял свой МП-40 и пошел вместе с Хелманом в дот. Русская пленница по-прежнему сидела на днище танка, дрожа и часто дыша, хотя воздух внутри «Тигра» был едва ли прохладнее, чем снаружи. Сам же дот представлял собой хорошо оборудованный бункер, жарко натопленный, с электрическим освещением, из его глубины тянуло запахом горящих в печи дров. Командовал здесь седой артиллерийский офицер с покрасневшими от недосыпания глазами.