Читать книгу "История одной семейки - Кристина Нестлингер"

— Девочка, совсем спятила? — заорал Мюллер. — Жить надоело?!

Йоши дрожала как осиновый лист. Больше чем «я же не знала, что в машине ты!» она не смогла из себя выдавить. Я отвел ее к «альфе» и усадил на изношенное сиденье рядом с водителем. Мюллер тоже залез в машину. А я попробовал отвоевать себе местечко и потеснить огромного пса, который снова улегся сзади. С грехом пополам это удалось. Мюллер снова попытался завести мотор, тот не заводился, Мюллер бранился на «альфу», говорил Йоши, что она повинна минимум в десяти новых седых волосках у него на голове, что автостопщику надо держаться правой обочины и никак иначе — и тут тачка наконец-то решила завестись, мотор заурчал, и мы поехали.

Я наклонился вперед и погладил Йошино плечо. Собака села и принялась лизать мне шею, как будто считала, что ее надо хорошенечко вымыть.

— Почему ты убежала, девочка? — спросил Мюллер.

— Я не хотела мешать, — ответила Йоши тихо.

— Чего ты не хотела? — не понял Мюллер.

— Мешать, — сказала она чуть громче, — это же очень важно для Вольфганга. И еще я не знала, каким вы окажетесь. Вдруг вы сразу вызвали бы полицию. Или что-нибудь в этом роде!

Йоши посмотрела на Мюллера. Кажется, она все еще не была уверена в том, что тот не вызовет полицию.

— Я не слишком жалую представителей органов власти, — улыбнулся Мюллер.

— Это хорошо, — сказала Йоши. В ее голосе уже не звучала такая безнадежная грусть. И она больше не дрожала. Я чувствовал это рукой, лежащей у нее на плече. Мы ехали не так уж и долго, миновали небольшой городок, на его окраине свернули на проселочную дорогу и через пару минут затормозили возле небольшого дома.

— Конечная, — объявил Мюллер. — Приехали.

Мы вышли из машины, Мюллер вытащил из багажника сумку с хлебом и яйца, Йоши прильнула ко мне, я обнял ее за плечи, и она нежно поцеловала меня в шею. «Я очень тебя люблю», — прошептала она. Я хотел ей сказать, что люблю ее еще больше, но тут гигантский пес решил тоже принять участие в обмене нежностями и напрыгнул на меня, чтобы снова лизнуть в шею.

— Новак, веди себя прилично! — прикрикнул Мюллер. — Иди сюда, а не то я из тебя кровяную колбасу сделаю!

Но пес и ухом не повел. И Мюллеру пришлось оттаскивать его от меня. А когда он наконец оттащил пса, удобный момент для объяснения в любви был безвозвратно упущен.

Мы с Йоши пошли за Мюллером и Новаком в дом. Он состоял из прихожей, кухни, большой комнаты и еще одной, совсем крошечной каморки. Прямо из прихожей шла лестница на чердак, больше смахивающая на стремянку. Мебели в кухне и комнатах было совсем мало. Но кругом чего только не валялось. Откровенно говоря, такой бардак я в своей жизни видел первый раз. Против дома Мюллера моя комната — просто храм чистоты! Столько кубических метров вещей, вперемешку громоздящихся на старом деревянном полу, я ни у кого еще не видел. Чего там только не было: брюки, книги, рубашки, грязная посуда, свитера, стопки исписанной бумаги, газеты, папки с бумагами, пустые и полные бутылки, парочка картин без рам, куча клубков шерсти и ниток и еще черт знает что.

— Это не мой бардак, — сказал Мюллер. — Я человек относительно аккуратный. У меня жила одна дама, почти весь мусор — ее. Она оставила меня две недели назад. И я исключительно из чувства глубокого уважения все никак не решусь разрушить этот живописный ландшафт!

В углу у окна в большой комнате стоял письменный стол с пишущей машинкой. На нем царил порядок. Мюллер уселся за стол, взял лист бумаги, вставил его в машинку и сказал:

— В общем так, дорогие дети-горемыки. Мне надо до завтрашнего утра выполнить срочную работу. В девять часов бумаги должны быть на почте. Я быстренько все сделаю, прежде чем посвятить себя вашим жизненным перипетиям. Как только я слышу о чьих-либо злоключениях, мне тут же надо выпить глоток-другой. А если я выпью, то уже не смогу печатать без ошибок. Идет?

Уже прилежно стуча по клавишам электрической машины, Мюллер сказал, что мы могли бы сделать ему одолжение и открыть псу баночку собачьих консервов, вскипятить воду для чая и сделать из яиц омлет или еще что-нибудь. Пока мы со всем этим справимся, тут и он закончит со своей дурацкой писаниной и присоединится к нам.

Мы с Йоши, конечно, были совсем не против работы. Только вот найти в чужой захламленной кухне даже открывалку для консервных банок — дело нелегкое, и к тому же единственным способом открывать банки, известным мне, был специальный аппаратик, прикрученный к стене — держишь банку под ним и знай нажимай себе кнопочку. Такой штуки в Мюллеровой кухне ни на одной стене не было.

В конце концов Йоши нашла маленькую штучку с винтом-барашком — или как там это называется — и объяснила, что острие этой штуки надо вбить в консервную банку. Кулаком, утверждала она. Я попробовал и кожу мизинца мне зажало между банкой и этим орудием пыток. Я взвыл. Мюллер пришел из комнаты, взял у меня открывалку и открыл банку. Со словами «Потрясающе, он держит открывалку не тем концом» он снова исчез в большой комнате. На мой израненный палец, на котором мгновенно вздулась длинная сине-красная мозоль, полная крови, он даже не посмотрел!

Йоши поискала чистую миску для собачьего корма, нашла только грязную и хотела ее вымыть. С дурацким видом она оглядывалась в кухне, а потом спросила:

— Вольфганг, а где же здесь раковина?

Я засунул пораненный палец в рот, пососал его (вид у меня, наверное, тоже был дурацкий) и сказал:

— Тут нет никакой раковины, тут даже водопровода нету!

— Но в доме должна же быть вода!

— Наверное, в ванной? — предположил я.

Йоши положила собачий корм в грязную миску, потому что Новак уже вился вокруг нас в жадном нетерпении, и мы принялись искать воду. Скоро мы поняли, что ванной комнаты в доме вообще не было. И туалета тоже. Туалет мы нашли во дворе — сарайчик с настоящей выгребной ямой и деревянным стульчаком.

— Блинский блин, — сказал я, — лучше пусть у меня будет запор, чем я сделаю тут свои дела!

Йоши туалет тоже показался ужасным. Если приспичит, сказала она, лучше уж буду ходить за дом, прямо на природе.

Воду мы тоже нашли перед домом. У стены стояло каменное корыто, в него по деревянной трубе текла вода. Судя по всему, Мюллер мылся в этом корыте, потому [что на каменном бортике лежала мыльница с двумя кусками мыла. Около корыта стояли пластмассовые ведра. Я поискал самое чистое, насколько возможно было распознать это в темноте, подсвеченной окнами дома, и наполнил его водой из корыта.

Йоши тоже взяла ведро и набрала в него воды. Потом мы вернулись в дом.

— А теперь самое ужасное, — сказала мне Йоши, когда мы вошли в кухню. — Теперь надо развести огонь.

Она ведь, сообразительная такая, уже заметила то возмутительное обстоятельство, что в кухне Мюллера не было ни электрической, ни газовой плиты, а только вмонтированные в печь конфорки.