Читать книгу "Идишская цивилизация. Становление и упадок забытой нации - Пол Кривачек"

Очевидно, присутствие евреев считалось абсолютной необходимостью для любого правителя, озабоченного экономическим развитием своего феодального владения. Действительно, до конца XI века латинское слово mercator, обозначающее купца, могло быть синонимом слова «еврей». «Раффельштеттенский таможенный устав» короля Людовика Дитяти (905 год) содержал указание относительно крупной ярмарки в Раффельштеттене на берегу реки, вниз по течению, куда «баварцы и славяне той страны [Австрии]» приходили, чтобы обменивать «рабов, лошадей, быков и одежду»:

Купцы, сиречь евреи, как и другие купцы, откуда бы они ни пришли, из одной страны или из другой, должны платить пошлину за своих слуг и за свои товары, как всегда водилось во времена предыдущих королей.

В течение первых столетий второго христианского тысячелетия некоторые из этих купцов стали очень богатыми. Хронист Ансельм, несмотря на испытанное им неприятное впечатление от внешнего вида еврейского дома, напоминавшего развалюху, так описывал его впечатляющий интерьер:

Открывается хорошо укрепленная дверь, и вы входите в комнаты, оживленные цветами, с дорогой великолепной мебелью, богато и блестяще украшенной резьбой по дереву. Здесь, где стены украшены панелями из полированного дерева, а с них свисают многоцветные волнистые, искусно выполненные резные деревянные украшения, находится домашняя крепость хозяина, где в праздник субботы исполняются религиозные обряды и проводятся роскошные пиршества. Дорогой ковер чудесной окраски и прекрасного рисунка покрывает отполированный пол. Пламенно-алая скатерть тончайшей шерсти лежит на круглом столе, опирающемся на позолоченные ножки, а сверху над ним на блестящей металлической цепи висит лампа-семисвечник, яркая, будто только что выплавленная, излучая свет на семь сторон. Пиршественный стол, дополненный тяжелыми серебряными кубками тонкой работы, окружен креслами с высокими спинками, покрытыми позолотой, с бархатными подушками. В нише стоит массивная серебряная чаша с золотой крышкой, приглашающая к церемониальному омовению рук, рядом висит предназначенное для вытирания омытых рук тончайшее полотно, сплетенное с дорогим шелком. Великолепный инкрустированный стол, окаймленный гирляндами цветов, уставленный праздничными кушаньями, среди которых стоит блестящий кувшин с вином; ложе восточного типа с пышными подушками и серебряный буфет, полный драгоценностей, золотых цепей и браслетов, золотых и серебряных сосудов, редкостных и ценных древностей, достойно дополняют эту картину роскоши и величия[74].

Неудивительно, что в доме Белассара был такой роскошный интерьер. К XV веку Регенсбург уже давно был главным торговым городом в регионе. Большая часть его истории, как политической, так и коммерческой, была сосредоточена в одной точке, где расположен старый мост, постройка которого была завершена в 1146 году, – первый каменный мост на этом участке Дуная и старейший в Германии. Отсюда в XII веке участники Второго и Третьего крестовых походов отправлялись в свой кровавый путь на Восток. Над широкими воротами с аркой высится прямоугольная башня, ее венчают открытый фонарь и скульптуры, изображающие швабского короля Филиппа и его жену, которые в 1207 году предоставили городу первую хартию, и императора Фридриха II, в 1345 году гарантировавшего Регенсбургу статус вольного имперского города. По другую сторону дороги, демонстрируя коммерческие успехи Регенсбурга, стоит одно из самых элегантных складских помещений в мире: две огромные башни для хранения соли, их красные ступенчатые заостренные крыши прорезаны многочисленными слуховыми окнами. Башня, стоящая слева от моста и называемая Amberger Salzstadl, датируется временем Ансельма.

Вниз по течению находится «Дунайский штрудель» – серия порогов у восточных ворот, где, бурля, Дунай сливается с рекой Реген. Когда-то здесь покачивались на волнах парусные баржи, доверху нагруженные мешками с зерном или осевшие по планшир под грузом железа, меди, соли, кож, солонины и живого скота. Некоторые потом выгружали свой товар на корабли, уходившие вниз по Дунаю по направлению к Раффельштеттену, Линцу и Вене в современной Австрии, а далее – в Эстергом (или Гран) и в старую Буду (или Офен) в Венгрии, а оттуда они переправлялись на спинах мулов по тропам через Татры в направлении на Мункач и Унгвар (теперь Мукачево и Ужгород) в Карпатской Руси и, наконец, в степи нынешней Украины; впрочем, товары могли весь путь проплывать по рекам до Черного моря, откуда линии торговых судов направлялись в Малую Азию, Индию и далее на Восток. Другие перевозили товары по суше – опасным северным путем через баварский лес вдоль реки Реген в Пильзен и далее в Прагу и, после долгого медленного подъема и более быстрого спуска через высокий перевал в Судетских горах, к польскому городу Бреслау (ныне Вроцлав). Наконец, некоторые, отбросив все соображения о безопасности, поворачивали на север, в проход в горной цепи, известный как Моравские Ворота, и направлялись в Краков и в другие торговые города, выросшие на просторных славянских и прибалтийских землях.

Наиболее важные купцы, занимавшиеся международной торговлей, такие, как Самуил Белассар, содержали караваны фургонов, которыми управляли возницы-евреи, и речные суда, управлявшиеся евреями-корабельщиками, которым приходилось сталкиваться не только с угрозой штормов, наводнений, нападений пиратов и разбойников, но и с суровыми постановлениями авторитетных еврейских мудрецов, перед которыми они несли ответственность за соблюдение Божьих законов. Раввин Калонимос бен Шабтай, живший в XI веке в венгерском городе Эстергоме, например, прославился тем, что обвинил двух еврейских купцов из Ратисбона, у которых, когда они возвращались с товарами из Руси, сломалось колесо фургона – поздно вечером в пятницу, всего за час до наступления субботы. Они починили его так быстро, как только смогли, но не успели доехать до города до заката, а когда они приехали, община уже покидала синагогу после службы. Несмотря на их оправдания, раввин Калонимос наложил на них большой штраф за нарушение субботы.

Во времена Ансельма, около пятисот лет назад Регенсбург еще был пограничным городом. Это был последний главный восточный аванпост Священной Римской империи, которой Бавария, включая часть современной Австрии, принадлежала с Х века. Далее были расположены полунезависимые Богемия и Моравия, подчинявшиеся императору скорее формально, чем реально. За ними лежали дикие земли, населенные поляками и балтами, жизнь которых была изменчива и нестабильна, как и их вера; потребовались столетия, чтобы эти земледельцы оставили свое язычество. Хотя Польша была, по крайней мере формально, частью христианского мира с 966 года, Литва не была полностью завоевана верой в Иисуса в течение еще почти пяти веков, а поскольку христианство и формирование наций шли рука об руку, Восточная Европа должна была ждать полной политической консолидации еще несколько столетий.

В каждом замке свой король

В раннее Средневековье такие названия, как Бавария, Австрия, Богемия, Моравия, Польша, Литва, значили мало или совсем ничего. Различные сегменты западнославянского мира – сорбы, полабы, богемцы, словаки, поляки – еще не различались отчетливо, их наречия представляли собой отдельные языки не в большей степени, чем современные социолекты рабочих Лондона, Кардиффа, Ньюкасла и Глазго. Норман Дэвис пишет: