Читать книгу "Святослав - первый русский император - Сергей Плеханов"

Короткий осенний день подошел к концу. Лев складывает в шкатулку письменные принадлежности, запирает в окованный сундучок книгу. На душе пусто и темно. Как на ипподроме, еще угадывающемся в сумерках. Стены храма Премудрости Божией глыбами мрака вздымаются в стороне. Милосердная ночь скрыла от взглядов нанесенные землетрясением раны. Смиренно, как лампада, мигает звезда в том месте, где совсем недавно высился купол с мозаичным ликом Вседержителя. Такова, как видно, воля Того, Кто опрокинул над небом купол небес и явит Свой лик на этом необъятном своде в Последний День, когда придет судить живых и мертвых.

Лев знает, что День близок. Что ж, он готов предстать на суд, трепеща и ужасаясь. Блажен тот, кто почил, причастившись Святых Тайн, и невообразимо предстоящее тем, кого Час Гнева застигнет в греховных помыслах, нечестивых делах, без покаяния. Император Иоанн отошел в вечность как подобает, и Всемогущий, без сомнения, помилует его за многие неправедные деяния, ибо раскаялся их сотворивший. Но беспредельна тьма, которая поглотит нечестивого Свендослава, дерзавшего бросать вызов христианским государям. Его бесславный конец – тоже знамение, явленное язычникам.

Уносясь мыслями в прошлое, Лев пытается представить последние дни Свендослава. Все, что он знает о них, питается скудными слухами, дошедшими через посредство купцов, побывавших в стране русов, да преданиями пацинаков, кочующих поблизости от ромейских владений на северном берегу Понта.

По легенде – место гибели князя Святослава Игоревича. Днепропетровская область

…Свендослав дождался весны и с ослабевшей от голодовки дружиной направился к порогам. У него не оставалось другого выхода, ибо съестные припасы закончились, а помощи получить было неоткуда. Архонт русов рассчитывал, что пацинаки не ждут его в столь раннюю пору, сразу после перехода. Но он ошибся, или, быть может, кочевников кто-то предупредил о его приближении. Как бы то ни было, во время волока пацинаки напали на дружину и перебили всех, в том числе и Свендослава. Впрочем, нет, некоторые спаслись и добрались до Киева – в их числе воевода Свенельд, который присутствовал на переговорах с императором Иоанном.

Убив Свендослава, пацинаки доставили его голову своему хану Куре, и тот велел изготовить из черепа врага чашу для пиров. Говорят, и до сего дня властители кочевников пьют из этого окованного золотом сосуда, веря, что таким образом им сообщается сила знаменитого воителя.

Безбожный Свендослав прожил чуть больше тридцати лет. Если бы не предусмотрительность императора, он бы мог долго еще досаждать ромеям. Ходили слухи, что Цимисхий купил дружбу пацинаков богатыми дарами, и Лев верил этому. Во всяком случае, правители империи всегда стремились, заключая с кем-либо договор о мире, одновременно вступить в соглашение с его ближайшим соседом, дабы держать удавку на горле новообретенного клиента.

Но если осмыслить и то, что успел совершить этот неистовый варвар за свои тридцать лет, становится не по себе. Для ромеев, впервые услышавших имя русов за сотню лет до того, как Свендослав создал свое гигантское государство, подобное соседство было равнозначно возникновению Халифата. Тогда империя потеряла половину своих земель. Правитель языческой державы, останься он у власти еще несколько десятилетий, тоже мог покуситься на целостность Византии.

Кончина Святослава.

Б.А. Чориков, «Живописный Карамзин, или Русская история в картинках», 1836 г.

Но чего хотел сам Свендослав? Он определенно не довольствовался ролью обычного варварского вождя, жаждущего поживиться в богатых странах. Размах его замыслов можно постичь в сопоставлении с теми набегами, что совершали на понтийское побережье отец Свендослава и те князья, которые правили до него. Захватив добычу, они возвращались в свою далекую страну и потом по многу лет о них не было слышно. Продуманность походов Свендослава, их последовательность и результаты говорят о том, что все они были цепью единого замысла. Разбивая в битвах и подчиняя одно за другим племена и государства по всей окружности русских рубежей, он постепенно лишал империю ее главного оружия – союзников в тылах своей державы. Заняв Болгарию, Свендослав убрал последнее препятствие для прямого столкновения с ромеями.

Меч князя Святослава, найденный на дне Днепра

Прежде государственные мужи гордились, что, в отличие от варваров, империя владеет искусством ведения войны. Сколько «Стратегиконов» было написано ее полководцами, какое значение придавали василевсы обучению армии и флота! Сам покойный император Иоанн перед выступлением против русов целую зиму ежедневно упражнял войско, заставляя его передвигаться в полном снаряжении, вырабатывал у него умение повиноваться командам в бою, слаженно биться в поле и на стенах крепости. Каково же было его удивление, когда он встретил на поле под Доростолом Свендославову дружину, способную не только противостоять натиску превосходящих сил, организованных по правилам военного искусства, но и ставить эти силы в трудное положение. Конечно, сам Лев, работая над «Историей», старался представить победы ромеев как можно значительнее – преуменьшал число потерь Иоанна и преувеличивал количество погибших русов. Но таков с древних времен долг хрониста: повествование о прошлом должно быть поучительно для будущего, подавать пример для подражания потомкам. Какой же прок от сочинения, в котором подвиги и доблести ромеев будут представлены наравне с варварскими?

Памятник на месте последнего боя князя Святослава в Запорожье, у острова Хортица

(Скульптор В.М. Клыков)

Итак, рассуждая по правилам логики, приходится признавать за Свендославом способность охватывать умом многоразличные сплетения государственных интересов и выявлять главное: как может взаимодействовать цепь союзов, заключенных между собой разными правителями. Он, надо признать, обладал умением определить наиболее слабое звено и ударом по нему заставить всю цепь придти в движение. Сокрушив Хазарию, Свендослав сразу развязал руки Халифату для борьбы с империей, освободив его от угрозы с Севера. Одновременно он открыл тылы пацинаков для новых орд кочевников, вторгающихся из глубин Великой Степи, и тем самым заставил их искать союза с собой.

Чего хотел Свендослав, какую конечную цель ставил перед собой? Не приходится усомниться, что создание языческой империи – впервые после падения Рима – было для него только началом исполнения горделивых замыслов. Быть может, вожделения его простирались дальше, и он хотел стать новоявленным Александром Македонским? Что рисовалось его воображению? Всесветная языческая держава, утвердившая на века pax barbara – варварский миропорядок? Но ведь тогда он неизбежно пришел бы в столкновение не только с Византией, но и оттоновской империей на Западе, Халифатом на Востоке. Ничего невозможного нет в таком допущении – ведь Константин Багрянородный, хорошо знавший северные племена, недаром писал о ненасытности варваров, о беспредельности их вожделений.