Читать книгу "Манекен - Наталья Нестерова"

Тут он замер настороженно, потому что у них в классе больше всех царапалась Ирка Куприянова, страшила и вредина. Но никто подвоха не заметил.

И Вася наслаждался триумфом. Карманы у него были забиты жвачками и шоколадными батончиками. Лениво, между прочим, пацанам бросал:

– Купил тут по случаю. Говорят, классные игрушки. – В руках компакты покрутил и обратно в рюкзак засунул.

Даже Степка, у которого неограниченный родителями доступ к личному компьютеру и который в сетевые игры режется, имел бледный вид.

Самую большую сумму Вася потратил не на себя, а на Ленку Голубову. Подслушал, как она с подружками разговаривает, мечтает о подвеске к сотовому телефону в виде маленького слоника с глазками-стразами. Маленькая фиговинка, а стоит, как пять компьютерных игр. Но Васька не пожадничал. И вручил эффектно.

На биологии подвеску достал и крутил на пальце. Ленка за параллельной партой сидела. Увидела, глаза загорелись. На перемене Вася, словно речь шла о пустяковине, спросил:

– Нравится? Дарю!

Ленка вспыхнула обрадованно. Вася двумя пальцами брелочек зажал и помотал в воздухе. Ленка потянулась. Вася руку чуть в сторону отвел и голосом бывалого ковбоя потребовал:

– За поцелуй!

И подставил щеку. Ленка его поцеловала, он подвеску ей в ладошку бросил. Все видели! От зависти чуть не лопались. А он рюкзак на плечо и пошел из класса вразвалочку, как ходит их сосед, начинающий бандит Лёшка, по которому, мама говорит, колония плачет.

Теперь вопрос. Правильно Вася деньги потратил? Нет вопроса, потому что он себе его и не задавал. Отвечать за растрату придется потом. А Вася давно понял, что отложенное наказание не бывает страшным. Потом и суп с котом. Вот когда тебя на месте за руку хватают, неприятно. Да и что с ним сделают? Ну, поорут. Ну, Серега побьет. Так ведь не до смерти. Убивать его точно не будут. Остальное – мелочи, можно потерпеть. Нет такой кары, которая превысила бы полученное удовольствие.

И все-таки в день, когда нужно было поздравлять Нину, он проснулся в дурном расположении. Еще глаза не открыл, а уже подумал: какая-то гадость сегодня предстоит. К зубному идти? Нет, ехать по Серегиному поручению. И всего пятьдесят рублей осталось. Что на них купишь? Полрозы? Вообще не ехать? Сказать, что была контрольная по математике, прогулять нельзя, а деньги потерял?

– Васенька, доброе утро! – В комнату вошла мама. – Проснулся? Тебя Сережа к телефону, – протянула она трубку.

– Привет, старик! – поздоровался брат. – Помнишь, что сегодня?

– А то!

– Бумажку с адресом не потерял?

– Угу.

– Что «угу»? Потерял, обормот?

Пока Вася раздумывал, не соврать ли, что и деньги потерял, брат уже приказывал:

– Бери ручку, записывай…

Вася писал, переспрашивал и лихорадочно придумывал, как отвертеться от невыполнимого поручения. Полусонные мозги не предлагали хорошего варианта. А тут еще брат добрым отческим тоном сказал:

– Старик! Я на тебя надеюсь, это очень для меня важно. Понял? Две недели доступа к компьютеру в качестве бонуса.

– Скажи сейчас пароль! – мгновенно встрепенулся Вася. – Ну, пожалуйста! Я из-за твоей Нины контрольную по алгебре прогуляю.

– Вечером позвоню, – пообещал Сергей. – Если все сделаешь как надо, будет тебе пароль.

Волей-неволей пришлось ехать к имениннице. Эх, не догадался вчера на кладбище смотать. Когда последний раз были на могиле бабушки, Вася про горы цветов на могилах подумал: пропадают.

Вася прибыл к цветочному киоску, когда получали новый товар, в том числе розы. Из длинных картонных коробок доставали цветы, брызгали из пульверизатора и вставляли в конусообразные пластиковые вазы. В коробке розы лежали очень плотно и выглядели мятыми, несимпатичными, как утрамбованная трава. Обрызганные, розы расправляли темно-зеленые листочки, гордо торчали большие красные бутоны с крайними загнутыми лепестками. Стебли у них были с шипами, толстые, в Васин большой палец. Красиво, но совершенно бесполезно. Какой от цветов практический толк?

Особо досадное: самые дорогие розы стоили девяносто пять рублей штука. То есть купи он на первоначальную сумму двадцать пять штук, остался бы с наваром. А за имевшиеся пятьдесят рублей можно было купить одну веточку с несколькими мелкими белыми цветочками под названием хризантема. Во назвали! Почти ругательство.

Продавец бросала в освободившиеся коробки старые цветы – вялые розы с поникшими бутонами. Васе пришла в голову гениальная идея.

– А эти почем? – спросил он.

– Отходы не продаются.

Версия с больной мамой не годилась, но уже сформировалась новая.

– Ой, тетенька! – жалобно пропищал Вася. – У моей мамы сегодня день рождения. А я только пятьдесят рублей насобирал, – он показал купюру, – от школьных завтраков, не кушал, копил. Тетенька, пожалуйста!

– Да зачем твоей маме жухлые цветы? – удивилась продавец, но версия «насобирал от школьных завтраков» явно ее растрогала.

– Мама очень любит сухие букеты делать. Ведь эти розы подойдут для сухой ики… еки… икебаны?

Это была чистая правда. Мама любила составлять сухие букеты. Папа ворчал: сама же борешься с пылью, а твои икебаны – настоящие пылехранилища.

– Ну, не знаю, – сомневалась продавец. – Мне их на списание под отчет сдавать.

– Тетенька, я вас очень прошу! – скуксился Вася, пытаясь выдавить слезу.

В итоге продавец и охапку роз (не двадцать пять штук, но тоже немало) отдала, и денег не взяла.

На улице дул сильный ветер. И пока Вася добрел до нужного подъезда, большинство роз облетело, потеряли лепестки. Пришлось выбросить колючие палки. Осталось четыре цветка.

Дальше все пошло как по маслу. Вечером, когда брат звонил, Вася хотел предупредить: я твою девушку Нину разыграл. Но потом передумал. Пусть сами потом обнаружат, посмеются. Главное – Вася получил пароль, обещание выполнил. И считал, что все довольны и счастливы.

3

Если представить время как бесконечную портняжную ленту, то увидишь на ней множество насечек. Года и месяцы, столетия и минуты. Бывает – счет идет на секунды, бывает – время тянется томительно долго, словно в сутках двести часов. А оглянуться не успеешь – промчались десятилетия, детство кончилось, молодость через пик перевалила…

У Нины счет шел на недели. Аборт можно делать от восьмой до двенадцатой недели беременности. У нее девять недель. Меньше месяца на раздумья. Много и ничтожно мало времени. Да и какие раздумья? Сергей не оставил ей вариантов.

Черный день, он же день рождения, как те двухсотчасовые сутки, тянулся и тянулся. Не хотелось никого видеть, вымучивать улыбку в ответ на поздравления коллег, благодарить тех, кто звонил. Оказаться бы сейчас дома, в своей комнате, света не включать, зарыться лицом в подушку, накрыться с головой пледом и постараться отключить сознание. Отключить вряд ли получится. И наедине с горькими мыслями будет еще хуже.