Читать книгу "Бегство Короля - Виктория Борисова"

Он не плакал очень давно, кажется, с самого детства. Даже сейчас слез не было, все тело сотрясала противная крупная дрожь, глаза будто огнем жгло изнутри, и еще горло перехватило, будто большой шершавый комок ворочается, разрастается, не дает дышать…

Наташа шагнула было к нему, но Армен положил ей руку на плечо:

— Оставь его, ахчик. Видишь — плохо человеку. Лучше не трогай.

Время давно перевалило за полночь, а Наташа с Арменом все еще сидели у нее в кухне. После визита в Верочкину пустую квартиру всем стало ясно окончательно — с ней что-то случилось.

По дороге домой Максим не проронил ни слова, сидел как каменный. Даже Наташа не посмела заговорить с ним. Он почему-то очень ослабел, как будто эта поездка стоила ему последних остатков жизненной энергии. От машины до подъезда шел еле-еле, шаркая ногами, как столетний дед, и, войдя в квартиру, сразу же упал на кровать, повернулся лицом к стене и так лежит не шевелясь — то ли спит, то ли просто не хочет никого видеть.

Армен прикурил сигарету — неизвестно какую по счету за этот бесконечно долгий день. Дым давно висит в воздухе сплошной пеленой, хоть топор вешай, но Наташа не протестовала и, кажется, даже не замечала этого. Остаться сейчас одной для нее было бы еще хуже.

— А я тебе говорю — на работу к ней ехать надо!

— Зачем? — Она спросила вяло, почти безучастно. Слишком устала.

— Как зачем? Походить, посмотреть, с людьми поговорить!

— Ну хорошо, завтра с утра съезжу.

Наташа не верила в успех этой затеи, но точно знала, что провести еще один день в бездействии и ожидании, наедине с Максимом, ей будет совершенно невыносимо.

— Адрес дай — сам поеду. Не женское это дело, лучше с братом побудь.

Этого еще не хватало! Наташа всплеснула руками:

— Ты ведь даже в здание просто так не войдешь! Там пропускная система.

— А ты как пойдешь? В мышку превратишься? — Армен посмотрел на нее подозрительно.

— Да очень просто. Мы вместе работаем, в одной фирме. Это я в отпуске сейчас… Отдыхаю.

Наташа невесело усмехнулась. Да, не таким она себе представляла отпуск, совсем не таким.

— Все равно — одну не отпущу! Вместе поедем, — сказал он тоном не терпящим возражений. Потом помолчал и добавил уже мягче, как будто извиняясь: — Мало ли что…

Наташа аж задохнулась от возмущения. Ну что за горские обычаи? Она взрослая и свободная женщина и вполне способна сама за себя постоять. Наташа уже хотела было высказать этому недобитому феодалу все, что она думает о нем, но почему-то промолчала и только согласно кивнула.

— Вот и ладно! Завтра в девять зайду за тобой. — Армен поднялся с места.

Наташа пошла в прихожую — проводить.

Малыш уселся у двери и заскулил. Только сейчас Наташа вспомнила, что собаку надо вывести на сон грядущий. Она уже взяла поводок и сунула ноги в удобные «прогулочные» мокасины, когда Армен строго спросил:

— Ахчик, ты куда собралась?

— Как куда? С собакой гулять, не видишь?

— Я с тобой. Ночь уже, поздно… Женщине одной нехорошо ходить.

Наташа фыркнула что-то вроде «Вот еще!», но спорить не стала. Хочет — пусть идет…

По ночной улице Армен вышагивал молча, на шаг позади нее. Наташа даже рассердилась немного — ну прямо как конвоир! Придя домой и ложась в постель, она с сочувствием думала о тяжелой доле армянских женщин. В самом деле, что за жизнь такая, если тебе шагу ступить не дают?

Она думала об этом, пока засыпала, и радовалась своей свободе и самостоятельности… Но если бы кто-то видел ее сейчас, заметил бы, что она улыбается.

Разве бывает черное небо? Не ночное, нет — просто черное. Наташа ощутила себя безмерно усталой женщиной, одетой в лохмотья, со сбитыми в кровь босыми ногами, уныло бредущей по бескрайней выжженной равнине. Кругом только камни пугающей, причудливой формы да колючий кустарник. Острые стебли сухой травы больно колют беззащитные, израненные ступни. И над всем этим — черное небо… Багровое светило озаряет окрестности пугающим кровавым светом.

Наташа — или та женщина, которой она была сейчас, — остановилась, чтобы перевести дух. Она устала, очень устала… Дыхание с хрипом вырывалось из груди, в горле першило, хотелось пить. Еще немного — и она упадет от изнеможения.

Где-то здесь, рядом должны быть все, кто ей дорог, — Максим, Верочка, Армен. Да, да, и он тоже. И она должна разыскать их, непременно должна! Наташа огляделась по сторонам — и заметила большую каменную глыбу особенно причудливой формы. Как будто неизвестный скульптор взялся изваять близких и любимых для нее людей в гротескно-минималистской манере, да так и бросил свое дело незаконченным. Сходство ускользающее, почти незаметное, но все же… Вот это — Максим, лица почти не видно, но хорошо передана его манера вскидывать голову. А здесь — в камне проступают нахмуренные брови Армена. От Верочки остался лишь общий контур фигуры, очертания тела…

Наташа заплакала, раскинула руки, пытаясь обнять их всех сразу, припала всем телом к холодному серому камню в безумной надежде спасти, воскресить, вытащить из небытия — и почувствовала, как холодеют ноги и руки. Рванулась было с места — и не смогла, тяжесть приковала ее к земле. Она с ужасом видела, как собственная живая плоть постепенно превращается в камень — все выше и выше…

Наташа закричала… И проснулась.

В первый момент она вздохнула с облегчением. Обвела взглядом комнату. Кровать, столик, гардероб, голубые занавески на окнах почему-то не задернуты… и солнце бьет прямо в глаза. Привычная обстановка успокоила ее. Слава богу, она дома, и это был только сон!

Наташа посмотрела на часы — ого, уже половина девятого! Скоро Армен придет. Надо вставать.

Она вскочила с постели, натянула халатик и пошла в душ. Хотелось поскорее смыть остатки сна и прийти в себя окончательно.

Она стояла под горячими струями, ожесточенно растирая все тело жесткой мочалкой. Она как раз заканчивала мыть голову, когда произошла маленькая неприятность — мыльная пена попала в глаза. Ой, как щиплет! Вот и верь рекламе про абсолютную экологическую чистоту и безвредность дорогого шампуня. Наташа поспешила ополоснуть лицо и вслепую потянулась за полотенцем. Ну где же оно, черт возьми? Должно быть вот здесь, на батарее, но пальцы только шарили в пустоте. Наконец, Наташа нащупала то, что искала, — и потянула на себя. Удивилась еще, что полотенце слишком маленькое и поверхность гладкая, а не махрово-ворсистая.

Поднеся к лицу кусок материи, Наташа все же открыла глаза — и вскрикнула от ужаса и отвращения. Перед ней снова был тот самый проклятый кусок бязи с больничным штампом, который она давеча нашла у себя в шкафу, а потом выбросила в мусоропровод. На белой ткани ярко алели пятна крови, как будто свидетельствовали, кричали о некогда совершенном убийстве. Пеленка, будь она неладна… Свивальник для неродившихся! А точнее — саван.