Читать книгу "Если бросить камень вверх - Елена Усачева"

Саша опустилась на пол. Сидеть, прислонившись к стене, это же так здорово!

– Человечек черный, – тихо произнесла она. – Не прыгает. Просто идет передо мной.

– Тогда скажи этому черному человечку, чтобы он отремонтировал коридор.

– А папа где?

– Пошел счастье искать.

– Ты думаешь, нам счастья не хватает?

– Разве чего-то еще?

Мамин взгляд поверх голубого ободочка с серым слоником на белом боку.

– Батона белого хлеба с колбасой. И тогда уже счастье будет в самый раз.

– Все вы тут какие-то… ненормальные, – прошептала мама. – Бабушка права.

Бабушка неправа.

Саша смотрела на мать, на ее холодное лицо. Прядь волос упала на щеку, завилась под скулой. В полутьме мама казалась незнакомой, молодой, злой.

– Сами не живете и другим не даете. Велес этот еще твой ненормальный.

– Он не мой. – Саша сжалась, ожидая услышать: «Немой и глухой».

– Тебе же пятнадцать. Взрослая, а все бегаешь. Вон, квартиры жжешь. Думаешь, это просто так получилось? Нет! Все правильно. Все сгорело. А ты это доказала. Ты вообще мастер по доказательствам. – Голос мамы становился тише. Она шептала: – Родила девочку, думала, радость, для себя. А ты меня все время расстраиваешь. От тебя же одни огорчения. Ты как отец. Тот тоже только для себя. Лелеет свое творчество. Может, ты поэт?

– Про заик и про белок, – буркнула Саша, вставая.

Показалось, с маминой кровати вместе с ней поднялась черная тень. А еще показалось – конечно, показалось, – что тень улыбнулась.

Саша быстро отвернулась. Сердце колотилось в горле. Почему-то подумала про Сеньку. Что с ним? Вернулся ли в больницу? Смешал ли воды? А то купит что-нибудь сильно иностранное, а потом чупакабры из всех щелей полезут.

– Молчишь? – шептала мама. – Всегда молчишь… Может, тебе просто говорить не о чем?

Саше было очень много что сказать. И про Тьму, и про Сеньку, и про бабушку. Но слова… что слова? Лучше она Сеньке позвонит.

– Отец! Вылитый отец! – бросила ей в спину мама.

– Он хороший, – не выдержала Саша. Чем дальше говорила, тем больше голос креп. – Он самый лучший на свете! А еще он сказал, что все наши беды оттого, что мы сначала людей придумываем, а потом в них влюбляемся. Вот! А любить надо настоящих людей!

– Иди отсюда!

Саша и так хотела уйти. Убежать к себе в комнату и упасть лицом в подушку. Почему-то подумалось про Тьму. А он-то какой на самом деле?

Какой, какой… Толстый.

Позвонила Сеньке. Он воссоединился с телефоном и теперь радостно сообщал, что опять лежит в палате, что кормить стали лучше, но все равно плохо. Потребовал себе, как заключенному, посылку с салом и теплыми носками. Врачи обещали в понедельник выписать. Как раз на разминку успеет. А потом обед.

– Воду нашел?

– Там какая-то зеленая была. «Донат». Нам ее ведрами выдают. На этикетке написано, что из Словении.

Саша набила название воды в Инете.

– Чего они меня не выписывают? Скажи им! Тут уже Василий Степанович ходил.

Была такая вода, добывалась из скважины рядом с городом Рогашка Слатина, в Словении.

– Они сначала из тебя все нужные органы вырежут, а потом отпустят.

Выливал Сенька воду у себя, скорее всего в Кубань.

– Э! Какие органы?

– Все, кроме желудка. Желудок порчен бигмагами. Ну и мозги вряд ли возьмут.

– А что мозги? – волновался Сенька.

Кубань текла со склонов Эльбруса и впадала в Азовское море.

– Кипят твои мозги! – Ничего, в следующий раз не будет деньги на фаст-фуд спускать.

Азовское море цепочкой проливов соединялось с Атлантическим океаном. Керченский пролив – Черное море – пролив Босфор – Мраморное море – пролив Дарданеллы – Эгейское море – Средиземное море – Гибралтарский пролив – Атлантический океан. Вода из скважины в Словении отправилась в такое путешествие. Даже голова закружилась. Это какой же результат будет? Сотрутся пятна на солнце? И кстати, «донат» с английского переводится как «жертвовать». Теперь точно все получится.

– Болей дальше, жди визита инопланетян!

– Каких?

– Зеленых. Как та вода, что ты вылил.

Саша упала на кровать.

Потолок был бел. Хорошо, что в комнату сажа не забралась.

Все воскресенье мама никуда не ходила. Пела у себя в комнате песни, чертила, пила кофе. Зато исчез папа. Может, бабушка права? И у них семья неандертальцев? И видят они этот мир не так, как все.

В понедельник утром Эдик встретил ее около школы. Где еще можно встретить человека, с которым учишься в одном классе? Только здесь. На глазах у всех.

Он ничего не говорил. Стоял и улыбался. Противная такая улыбочка. Лицо спокойное. Отлично понимает, что все получилось.

– Галич! Иди в баню! – за несколько шагов начала Саша.

– Месяц! За тобой должок!

– Счастливые долги прощают.

– Прощать – это не ко мне.

Саша остановилась. Можно сбежать. Сумку на другое плечо перекинуть и – домой. Рвануть через парк, через забор, на улицу, затеряться во дворах. Когда-то она легко перелезала через забор. Интересно, как сейчас. И прийти на второй урок. Или опоздать на первый?

– Я Варчук предупреждал.

– Вот с ней и целуйся.

Эдик хохотнул. Демонстративно так, еще всем телом дернулся.

Саша сделала шаг к крыльцу. Эдик сделал шаг навстречу, не пуская ее.

– Не буду я с тобой целоваться!

– Выходит, ты соврала.

– Пошутила.

– У меня с чувством юмора плохо.

Шаг. И такой же шаг навстречу. Еще по шагу, и они столкнутся.

– Если узнает Ариана?

– Она знает. Думаешь, наши не постарались?

– И что?

– Рыдает в подушку.

– Я думала, говорит: «Хорошо».

Лицо мгновенно преобразилось. Улыбка – уже не улыбка, а злая усмешка.

– Ну что, так и будем здесь стоять? Это же дело чести. Вы просили, я сделал.

– Но вы же подружились!

– Это неважно. Уговор дороже денег.

– Я не хочу.

Лицо Эдика расслабилось, нижняя губа чуть выпятилась. И чего она за ним так внимательно наблюдает? Портрет хочет написать?

Сзади шум, топот. «Я первый! Я!» Саша скакнула в сторону и побежала к крыльцу.

– Саша! Саша! Не беги так быстро! – раскатисто крикнул литератор.