Читать книгу "Афганский дневник пехотного лейтенанта. "Окопная правда" войны - Алексей Орлов"

Командир, чтобы поддержать, выдал в эфир: «Ребята, вас ждут накрытые столы, по сто граммов спирта на брата». Сил сразу же прибавилось, словно крылья выросли за спиной, на суровых, обветренных лицах офицеров появились улыбки. Подошли к Файзабаду, там ждет автомобильная колонна. Въезжаем в полк, видим, на плацу столы расставлены. Какой молодец у нас командир! Спрыгиваем на ходу, подбегаем, а там… Чаем нас хотят угостить. Какое ужасное разочарование. В боксе это называется удар ниже пояса. Понурые поплелись в расположение. Но, помывшись в баньке, поскребли по сусекам, нашли чем поддержать боевой дух и на следующий день забыли все тяготы нашего похода. А кундузцы где-то все-таки нарвались на духов, у них трое погибших.

4 апреля

Сразу по возвращении написал наградные на отличившихся, в том числе на Хомчика. Описание подвига: в ходе боевых действий был тяжело ранен. За проявленное мужество достоин награждения медалью «За боевые заслуги». Начальник политотдела вызвал нас с замполитом и отругал, мол, что за текст. Отвечаю, что написал, как было, ранен, значит, превозмогал боль, то есть проявил мужество, положена по статусу награда, подвигов никаких не совершил. Начальник политотдела потребовал переписать наградной, представить к ордену Красной Звезды. Я категорически отказался, никакие угрозы не помогли. Пишите сами, что хотите, моей подписи не будет. Лучшие солдаты не могут получить награду, сержанта Свиридова в третий раз представляю, а еще за Зардев Красное Знамя обещали. Не помогло даже вмешательство командира. Я очень щепетильно отношусь к вопросам награждения.

Орловская рота с управлением батальона. С-на роты В. Булочка, командир роты А. Орлов, замполит Г. Васильев, ком. 2-й мсв В. Смиренский, ком 1-й мсв Ю. Алошарафов, всегда с нами ком взв. «Василек» А. Луковский, сзади: техник б-на по вооружению Н. Рудникевич, командир б-на В. Тищенко

Сразу по возвращении отправил Студеникина «Марусю» и Кузнецова «Кузю» в кабульский госпиталь на обследование на предмет психического здоровья.

5 апреля

Замполит Гена написал песню о нашем восьмисуточном выходе. Молодец, есть дар у человека.

Восемь дней вам покажется мало, ну просто смешно,

Восемь дней на каком-нибудь солнечном южном

курорте,

Восемь синих ночей будто звуки последних аккордов,

Восемь крестиков в старый, потертый,

рабочий блокнот.

Восемь пасмурных дней вам покажутся,

может, длинней,

Восемь дней неприятной, досадной и горькой разлуки,

Восемь черных ночей ни движенья, ни слова, ни звука,

Одинокой болезни, кручины, тоски восемь дней.

Только эту неделю и день, привязавшийся к ней,

Не измеришь привычной гражданской

и старенькой меркой.

Эти дни для кого-то на целую жизнь не померкли

И оставшимся жить приказали быть тверже, сильней.

Эти дни в нашей памяти будут навечно светить,

Эти дни лебединая песня простого солдата.

Только пели назло: «Помирать нам еще рановато,

Есть у нас еще дома дела», и не надо спешить.

Оставляли мы сзади гряду покоренных высот,

Шли по вечным камням, не сгибаясь, весомо и грубо,

Поднимались по скалам крутым к непокорному Зубу,

Он на карте без имени просто стоит Два семьсот.

Нам надеждами силы опять удавалось найти,

Удавалось забыть и усталость, и голод, и муки.

И хотя разбивали и тело, и ноги, и руки,

Поднимали себя и других, чтобы дальше идти.

На другой высоте до трех тысяч рукою подать,

Только снега, дождя и тумана здесь надвое больше.

Восемь черных ночей приходилось на скалах не спать,

Ну а кто засыпал, то по часу на брата, не больше.

Но под ветром афганским на голой, пустынной скале,

Дружным хором рвалась непокорная песня:

Всюду русская рать, ей на целой земле будет тесно,

Всюду русская рать на суровой афганской земле.

Нам дожить до глубокой, простой седины,

Прошагать по дорогам с хорошею песней,

А пока заболели ребята траншейной болезнью,

Что вернулась с окопов великой, последней войны.

Это песня, а проза была еще суровей. Если бы наши любимые видели это, они любили бы нас в десятки раз сильнее. В такие трудные минуты понимаешь, как мы не ценим жизнь, узнаешь, как можно радоваться простой сигарете на пятерых, куску хлеба, глотку воды. В такие трудные минуты остро чувствуешь, как дороги и близки нам наши любимые.

10–12 апреля

Проводили кундузцев до Артынджалау. Все спокойно, не зря Басира погоняли. При возвращении на барласском серпантине у меня завалилась БМП. Медленно так стала сваливаться в пропасть, механик молодой был, с управлением не справился. Со мной был только старшина роты Булочка Володя, который мгновенно выпрыгнул. Я оставался до последнего, так как в любой момент готов был десантироваться. И вот машина села днищем на камень и тихонько покачивается. «Вылезай», – негромко и спокойно говорю механику, чтобы не напугать. Тот, трясущийся от страха, не успел спрыгнуть, как на него налетел старшина: «Мне уже остох…ло по краю пропасти ездить». Подогнали другую БМП, зацепили тросы, включил первую передачу и аккуратно выехал. Пройдя серпантин, снова сажаю солдата за штурвал, а у того руки трясутся, на ровном месте машину раком ставит. На каракамарском серпантине заставил его по колее пробежаться, думал через ноги дойдет. Не помогло, не дано, оказывается, механиком быть, хотя техникум окончил на гражданке. Пришлось в пехоту списать. Лучшие механики-водители из трактористов получаются, сами готовим, после учебки немногие толковые приходят.

14 апреля

Готовимся к проверке. Комбат поставил задачу привести территорию в порядок. Вечером я получил хороший разнос за то, что камешки вокруг палаток не побелены. На робкое оправдание, что на складе нет известки, показал на соседние роты – у них все оказалось побеленным. Конечно, командиры там не первый год ротами командуют. Оказывается, пошли в медпункт к знакомым сестричкам, выпросили хлорки, развели и побелили. Все гениальное – просто, век живи, век учись.

Начальник штаба батальона, майор Комерзан сказал: «Алексей, в горах тебе цены нет, действуешь грамотно, умело, но нужно учиться мирной жизни, в Союзе нелегко придется».

16 апреля

Провел засаду в Каракузи. Результата нет. В очередной раз убедился в бесперспективности засад в районе полка. Ведь мы находимся под постоянным, круглосуточным наблюдением и выйти с территории полка незамеченным практически невозможно. Необходимо искать другие методы.