Читать книгу "Пожинатель горя - Сергей Владимиров"

Как оказалось, могильщики уже давно наблюдали за нами, красномордые, похмелившиеся, один из них заметил с похабной ухмылкой:

— Не теряйся, паря. Когда такой лакомый кусочек да на шею…

Я обезумел, рванулся к ним, не заметил, как пистолет из наплечной кобуры сам скакнул мне в ладонь.

— А ну повтори, гнида!

Мертвенно-белые, могильщики попятились назад.

— Оставьте их. — Приблизившаяся девочка прикоснулась к моей руке.

И я моментально остыл, убрал оружие.

По дорожке, взявшись за руки, уходили двое. Для посторонних — взрослый и молоденькая. Брат и сестра. Отец и дочь. Или…

Говорят, мой дом — моя крепость. Когда-то эта однокомнатная квартирка в старом двухэтажном доме была моим верным надежным пристанищем. Редко останавливались здесь женщины, в основном я добирался сюда один с бутылкой водки и банкой рыбных консервов. Валялся на диване, тупо пялился в телевизор, выпивал и закусывал. После напряженного дня расследования тут мне было покойно и хорошо. Я отключался от чужих бед и мерзких людей, которые эти беды приносили. Потом все рухнуло. Кому-то я сильно насолил, кому-то перешел дорожку. Меня предупредили, пригрозили и решили попросту зажарить живьем в моей крепости, швырнув в окно бутыль с «коктейлем Молотова». Сильно обгорев, я все же выбрался на улицу, два месяца провалялся в больнице. Поджигателей милиция не нашла, несмотря на сведения, которые я предоставил. С ними расправился кто-то другой. Фотографии трех моих несостоявшихся убийц вскоре показали в криминальной хронике, милиция обращалась к гражданам с просьбой помочь в опознании и установлении личностей. У всех троих на снимках были неестественно вытаращенные глаза и перекошенные лица. Так выглядят мертвецы. Облегчения от того, что я отмщен, я не испытал и в милицию не позвонил.

И вот я возвращаюсь на родное пепелище, вытряхиваю из почтового ящика ворох счетов и платежек за квартиру, в которой жить нельзя, натыкаюсь на длинный узкий конверт весь в марках и штемпелях. Надорвав, бегло прочитываю письмо из вражьей Америки. Мать сухо, как чужая чужому, сообщает мне, что у отца рак и ему осталось не больше месяца. Приехать проститься не предлагает, да и с чего бы, мы не виделись около тридцати лет. Я не помню их лиц. Родители, военные переводчики, предав интересы державы, сбежали за границу бороться за демократию, оставив меня на попечение тетки. Письмо провалялось в ящике два месяца. Получается, отца уже нет в живых. Ничто во мне не шевельнулось. В далекой Швеции у меня есть сын. Если ему когда и сообщат, что его отец скончался, он отнесется к этому так же безразлично. И все же я больше не чувствую себя одиноким и никому не нужным.

— Здесь я раньше жил, — сказал я Насте. — Я и тетка, которая меня воспитала. Подожди, скоро я заработаю денег, и мы отремонтируем эту квартиру. А пока могу предложить лишь ванную, она даже не пострадала.

Из пакета я достал махровое полотенце, мочалку, шампунь и мыло, которые купил, когда мы направлялись сюда. Пока она плескалась в ванной, я стоял по другую сторону двери и думал о том, что физиология — далеко не все, на что я остался способен. Я вспоминал ее слова, сказанные по дороге с кладбища.

— Подождите еще четыре года, — попросила Настя.

— И что тогда?

— Мне исполнится восемнадцать.

Действо одиннадцатое. Галкин в сомнениях пребывает и…

Когда позавчера мы расставались с подполковником Вершининым, то договорились о нашей дальнейшей связи. Он оставил два телефонных номера, служебный и домашний, однако предупредил, что обсуждать по ним дела не следует, могут быть посторонние уши. «Тебя прослушивают?» — спросил я тогда. «Всякое может быть, — ответил на это он. — Особенно в нашем с тобой деле». В нашем с тобой… Эта брошенная мимолетом фраза не отпускала меня в течение всех последующих суток, а разговор с Ремизовым еще больше усилил подозрения в отношении рубоповца. Вновь и вновь я анализировал сложившуюся ситуацию. Вершинин со товарищи хотят подмять «Миллениум» под себя, борец с организованной преступностью не гнушается организованным рэкетом и убийствами. Руками психопата Клоуна перемочили охрану, показали бессилие милицейской крыши, предложили свои услуги. Но тут наткнулись на своенравного, несговорчивого, жадного Виктора Евгеньевича. Не привыкать, устранили, посчитав, что иметь дела напрямую с мягкой, далекой от волчьих законов российского бизнеса хозяйкой проще. Муж что, он далеко, в Москве, занят животрепещущими государственными делами, а у них здесь наверняка уже готова кандидатура нового управляющего, какого-нибудь безликого полковника спецслужб в отставке. Какие же суммы реально крутятся в «Миллениуме»? Ведь уже пролилась кровь, и возникает ощущение, что это только начало, и вполне возможно, торговый дом всего лишь ширмочка для отмывания грязных деньжат от продажи наркотиков и оружия.

Я, кажется, догадывался, зачем нужен Вершинину. Я казачок, засланный в тыл врага. Я выслушиваю откровения руководства «Миллениума», притупляю его бдительность второстепенными, не имеющими отношения к главному действию вопросами, улавливаю настроения и первым узнаю планы. А позже простодушно выкладываю бравому хитроумному подполковнику. Но чтобы наше сотрудничество не выглядело односторонним, он тоже может выложить передо мной результаты оперативных разработок, обычную дезу, красиво приготовленное вранье. И случай, который нас свел на квартире Николиных, может оказаться обычной, но профессиональной инсценировкой.

Не перегибаешь ли ты палку с фантазиями, Галкин?

Я позвонил Вершинину на работу, и он, сразу узнав меня, не вступая в дискуссии, сказал, что сейчас выйдет.

Мы бродили по парку. Черные от влаги ветви с набухшими, готовыми полопаться почками сплелись у нас над головой, а яркое весеннее солнце посылало сквозь эту голую узорчатую паутину пронзительные стрелы. На открытых участках снег тлел, как папиросная бумага, к пущей радости детворы, журчала талая вода, мальчишки бросали в ручьи щепки, возводя запруды.

— Я, конечно, в курсе, что вчера убили Ланенского и тело обнаружил ты, — говорил Вершинин. — И наверняка это как-то связано с налетом. Ты крутишься среди всей этой шушеры, тебе даже деньги платят, чего-нибудь прояснил?

Подтвердилось. Я требуюсь подполковнику в качестве лишней пары глаз и ушей. И ему глубоко наплевать, что я должен оберегать интересы клиентов, а не, напротив, копать им яму.

— Я думаю, что за тем и за другим стоит Владислав Ланенский, — уже в который раз озвучил я свою версию. Друзина ее решительно опровергала. Как отреагирует Вершинин?

Он и бровью не повел, оставаясь спокойным и собранным.

— Почему?

— Он игрок, и, следовательно, сколько бы ни зарабатывал, постоянно нуждается в деньгах. Кроме того, он завел шашни с любовницей отца, а такая любовь тоже требует приличных затрат. Владислав с сообщниками грабанули «Миллениум», но здесь их ждала неудача: в сейфе оказалось недостаточно денег. И тогда менеджер пошел на следующее преступление. Смерть Ланенского-старшего ему только на руку. Он автоматически становится управляющим, так как раньше был заместителем генерального директора, как единственный и прямой наследник, отныне может распоряжаться состоянием своего отца, а заодно трахать его телку. О родственных чувствах я не говорю, на мой взгляд, Владик — конченый подонок.