Читать книгу "Токсичная кровь - Евгений Сухов"

— Точно! Аделаида Матвеевна. Так ее Виктор и называл…

— А вы что, были у нее дома? — поинтересовался я.

— Да, меня взял с собой Виктор.

— А она — знакомая Виктора?

— Да нет, — не очень решительно ответила Светлана. — Дело в том, что у этой старушки есть две гравюры первой половины семнадцатого века голландского живописца и гравера Геркулеса Сегерса. А Виктор просто обожает «голландцев». Ну, голландских художников того времени, — пояснила она мне, как несведущему в таких вопросах, как она думала. — В его коллекции есть портреты, написанные Михилем Миревельтом и Каспаром Нетшерем, акварели Корнелиса Троста и офорты Эсайаса ван де Вельде. И тут вдруг он через своих знакомых узнает, что у какой-то пенсионерки из Измайлова есть две гравюры Геркулеса Сегерса, которого почитал и ценил сам Рембрандт. Он даже не стеснялся копировать сюжеты Сегерса в своем творчестве…

— Вижу, этот Виктор Депрейс и вас заразил любовью к голландским живописцам, — заметил я.

— Да, я тоже увлеклась голландской живописью эпохи так называемого золотого века голландцев, — согласно кивнула Светлана. — Так вот, Виктор про эти гравюры узнал, позвонил старушке Гараниной и напросился на визит к ней. Она не сразу, но согласилась. Мы пришли к ней, и она показала ему свои гравюры Сегерса. Виктор был просто в восторге! Предложил за них три миллиона рублей. Потом три с половиной. Четыре… Но Аделаида Матвеевна не захотела продавать гравюры. Наверное, она не продала бы их, если бы мы предложили за них и более внушительную цену. И мы ушли… Виктор был очень расстроен…

— А когда, простите, вы были у этой старушки? — поинтересовался я как бы между прочим.

— Ну, где-то с месяц назад, — задумавшись, ответила Светлана. — Может, немного больше…

Интересный, однако, сюжетный поворот. Над этим стоит подумать. Как здорово все же, что я запечатлел Аделаиду Матвеевну Гаранину на своем смартфоне и без всякой задней мысли, то есть спонтанно, показал ее Светлане, совершенно не надеясь на результат.

Воистину, не знаешь, где найдешь, а где потеряешь…

* * *

После того как Светлана, сославшись на то, что у нее закончился обеденный перерыв, покинула меня и вернулась на свое рабочее место, я еще какое-то время посидел на лавочке, размышляя.

Разные мысли одолевали меня…

А что, если этот богатей с Остоженки, Виктор Андреевич Депрейс, не успокоился на том, что Аделаида Матвеевна отказала ему в приобретении гравюр этого Геркулеса Сегерса? И отравление Гараниной — это его рук дело? В смысле, его план, а отравление было осуществлено его подручной девицей, столь ловко меняющей облик и не запечатлевшей свое лицо ни на одной из камер видеонаблюдения продуктового магазина «Изобилие».

А что? Старушка, которой уже семьдесят девять лет, благополучно отходит в мир иной и, конечно, лучший. Наследницей всего ее имущества, включая квартиру и эти две гравюры голландского живописца Сегерса, становится ее внучатая племянница Лариса, поскольку, по словам самой старушки Гараниной, она «одна как перст» и никого у нее больше нет родных, кроме Ларисы. А Виктор Андреевич, после устранения Аделаиды Матвеевны, преспокойно договаривается о продаже обеих гравюр с Ларисой, надеясь на то, что она ему не откажет.

Но тут встают два вопроса.

Первый — а почему это Витя Депрейс столь уверен, что Лариса ему эти гравюры непременно согласится продать?

И вопрос второй: почему тогда Гаранину отравили не до смерти?

Мучимый этими вопросами, я поднялся с лавки и побрел в сторону Верхней Первомайской. Пока дойду до клиники, пока то да се, глядишь, и четыре часа стукнет — начало законного времени посещения больных…

* * *

Удачи, как известно из жизненной практики всякому, кто хоть немного умеет сопоставлять и анализировать, не ходят косяком. И после случившегося фарта, окрылившего тебя и вселившего надежду, обязательно жди какого-нибудь прокола, который подрежет обретенные крылья. И примеров этому — уйма. Скажем, говорит тебе женщина столь долгожданное «люблю». И у тебя вырастают крылья, поскольку ты несказанно счастлив. Но проходит время, и эта женщина обманывает тебя, ибо без этого они ну никак не могут! И лишает выросших крыльев. С корнем, преболезненно, так что кровь во все стороны брызжет! А заодно лишает счастья, покоя и умения радоваться жизни. И цена, заплаченная за это «люблю», получается ох какая весомая…

Или, идя по городу, вы находите тысячу долларов. Невиданное везение! Вы счастливы, собственно, не тем, что стали богаче на «штуку» баксов. Вы счастливы тем, что вам улыбнулась наконец-то удача (хотя, надо признать, что кому-то крупно не повезло; кто-то ведь потерял эти тысячу долларов). А через неделю вашу квартиру взламывают воры и уносят добра и денег на общую сумму полмиллиона рубликов. То есть уравновешивают, так сказать, положение дел. Не в вашу, естественно, пользу.

Такие вот фортели выкидывает непредсказуемая жизнь…

Так примерно случилось и с моими надеждами на то, что из постоянных покупателей молочных продуктов в магазине «Изобилие», что отравились ими, хоть кто-нибудь да узнает девицу, меняющую парики и наряды. Увы, никто из них ее не признал. Ни мужчины, ни женщины. Более того, мне сказали, что им уже показывали подобную выборку кадров с означенной девицей из записей видеокамер наблюдения магазина «Изобилие», только более качественную. Так что мои потуги с ноутбуком и флешкой, на которой была запечатлена «девица-отравительница», как назвал ее Володька Коробов, не увенчались ничем. Кроме глубокого разочарования…

— А кто вам до меня показывал эти записи? — живо поинтересовался я.

— Следователь, что ведет наше дело, — ответили мне.

— А он назвался, тот следователь? — спросил я.

— Да. Это следователь Коробов из Главного следственного управления, — услышал я ответ…

В женской палате я немного побеседовал с Гараниной и затронул вопрос о посещении ее Виктором Андреевичем Депрейсом на предмет продажи двух гравюр Геркулеса Сегерса.

— Как вы это узнали? — удивилась Аделаида Матвеевна, на что я, скромно потупив глаза, ответил:

— Работаем.

Но и тут мне не светило: этого богатея-покупателя Виктора Депрейса Гаранина больше не видела, и звонками он ей больше также не докучал. И вообще, обе этих гравюры она хочет передать в дар Музею изобразительных искусств имени Пушкина. Даже поделилась, что уже имеется устная договоренность.

— Вы уже составили завещание? — поинтересовался я.

— Собиралась, да вот попала сюда, — ответила Аделаида Матвеевна.

— Ну, можно вызвать нотариуса прямо сюда, в больницу, — заметил я.

— Вы это серьезно? — удивилась Гаранина.

— Вполне. Услуга эта, конечно, платная, но я не думаю, что она будет стоить слишком дорого.

— Можно сделать это совершенно бесплатно, — вмешалась в разговор Наташа, сидевшая на новомодной диете Вероники Манц, предлагающей полную замену мяса, яиц и молочных продуктов мидиями. — Ваше завещание может удостоверить главврач нашей больницы, его заместитель по медицинской части или дежурный врач. Только не отделения, а всей больницы. Они имеют такое право. Вернее, такое право имеете вы. Это записано в Гражданском кодексе Российской Федерации. Правда, я не точно помню статью. Кажется, тысяча сто семнадцатая. Или тысяча сто двадцать седьмая…