Читать книгу "Дремлющая жизнь - Рут Ренделл"

Она передала свои документы Вексфорду, он молча их просмотрел. Розмари Джулия Голборн, сорок один год, родилась в Северном Хэмптоне. Другой бумагой оказалось окончательное решение Кенбурнского суда от 1973 года о расторжении брака, заключенного между Розмари Джулией Голборн и Годфри Фарринером в церкви Ланкастер-Гейта в апреле 1959 года.

– Если бы вы подождали еще неделю, – сказала хозяйка дома, – я бы показала вам свидетельство о браке.

Блондин по-хозяйски положил руку ей на плечо и с вызовом глянул на Вексфорда.

– Мне остается лишь принести вам свои глубочайшие извинения, миссис Фарринер, – произнес Вексфорд, – и заверить вас, что мы не нанесли вреда вашему имуществу. Мы сейчас же расставим все, как было.

– Конечно, это здорово, извинения и все такое, – начал Бернард, – но вы вторглись в жилище моей будущей жены почти как грабители, вы копались в ее бумагах, и все только потому…

Но его речь прервал смех Розмари.

– Все-таки это ужасно смешно! Двойная жизнь, загадочная женщина. А эта кошмарная фотография? Хотите взглянуть, какой я была в тридцать лет? Вон в том ящичке должно быть мое фото.

На фотографии была изображена улыбающаяся кудрявая брюнеточка, хорошенькая и большеглазая. Очень похожа на нынешнюю миссис Фарринер, лишь лицо было более нежным и гладким.

– Ох, я не должна бы смеяться. Ведь та бедняжка убита. Но как можно было спутать меня с этой засушенной старой девой, которая позволила на себя напасть в каком-то глухом деревенском переулке!

– Должен вам сказать, Рози, вы держитесь молодцом.

Миссис Фарринер посмотрела на Вексфорда и перестала смеяться. Он подумал, что она очень красивая женщина, хотя и немного черствая.

– Знаете, я не собираюсь давать ход этому делу, если вас это беспокоит, – сказала она. – Не хочу на вас жаловаться. Теперь, когда первый шок прошел, мы будем вспоминать обо всем, как о забавном приключении, не правда ли? А сейчас я пойду и сварю всем нам кофе.

Если кто так и не вышел из шокового состояния, то это был сам Вексфорд. Он отказался от любезного предложения Бейкера подбросить их до станции «Виктория», и теперь они с Берденом медленно шли по тротуару. Все эти «прекрасно воспитанные» обитатели Принсвейл-роуд, бо́льшая часть соседей миссис Фарринер, высыпали на улицу поглазеть на отъезд незадачливых служителей порядка. Очевидно, событие, которое впоследствии прозвали «полицейским налетом», стало гвоздем этого воскресного дня. Но поскольку все они были людьми воспитанными, то не стали открыто пялиться на полицейских, а делали вид, что подстригают живые изгороди или раздают указания своим детям.

Солнце ярко освещало тюдоровские дома жителей Кенбурна: выкрашенные в пастельные тона стены, броские краски полосатых петуний, похожих на флажки, зеленые, словно плюшевые, газоны, на которых вертелись разбрызгиватели. Вексфорд чувствовал себя уничтоженным – болезненное ощущение, преследующее того, кто совершил вопиющую глупость или грубую бестактность.

– Ну, теперь тебе достанется, – резонерски произнес Берден, сам не подозревая, что использовал те же самые слова, что и Робин на реке в пятницу вечером.

– Да уж, могу представить. Я должен был прислушаться к твоему мнению.

– Ну, вряд ли я мог тогда сказать что-то конкретное. Это было скорее неким предчувствием, а ты знаешь, как я «доверяю» интуиции.

Редж промолчал.

Наконец, когда они добрались до конца улицы, выходившей на Монтфорт-Хилл, Вексфорд спросил:

– Все-таки что же ты почувствовал? Теперь-то ты можешь мне сказать?

– Ты выбрал подходящий момент, чтобы об этом спросить. Та мысль пришла мне в голову как раз на этом месте. – Берден кивнул вперед, и они с инспектором немного спустились с холма, отойдя от остановки автобуса. – Итак, представь: Рода Комфри направляется к доктору Ломонду, имя которого она нашла в телефонном справочнике. Она примерно знает, где находится Мидсомер-роуд, поэтому вместо того, чтобы сесть на автобус, идет пешком от станции метро. По каким-то причинам, о которых мы можем лишь гадать, она не желает говорить врачу свой настоящий адрес, поэтому называет чужой, лишь бы он был недалеко от его кабинета. Предположим, что до самого последнего момента она не представляла, какой адрес назвать, но вот она проходит мимо ряда магазинчиков. Глянь-ка на ту табачную лавку, Редж. Что ты замечаешь первым делом?

Вексфорд поднял взгляд.

– Ну, рекламу мороженого «Уолл» и… Господи, Майк! Реклама сигарет «№ 6» фирмы «Плэйерс и сыновья»! Так вот о чем ты подумал, да? Именно поэтому ты так внимательно разглядывал витрины, когда мы проезжали мимо? Получается, она сначала увидела цифру 6, а потом заметила табличку с названием улицы – Принсвейл-роуд. Так, по-твоему?

Берден кивнул с несчастным видом.

– А ведь, похоже, ты прав, Майк. Это вписывается в стандарты поведения людей и работу нашего подсознания. Медсестра доктора Ломонда спрашивает ее адрес, и Рода говорит первое, что ей приходит в голову: Принсвейл-роуд, № 6. – Инспектор хлопнул себя по лбу. – Я обязан был это понять! К тому же у меня был подобный случай несколько лет назад, причем именно в Кенбурн-Вейле. Девушка назвала фамилию Лавдей, потому что увидела название магазина. Майк, ты должен был рассказать мне обо всем на прошлой неделе.

– А ты бы поверил?

Несмотря на взрывной темперамент Вексфорд был честным человеком.

– Может быть. Хотя вряд ли отказался бы от собственной теории и обыска в доме.

– То-то же, – пожал плечами Берден. – Похоже, мы вернулись туда, откуда начали.

Глава 13

Тянуть не стоило, и Вексфорд немедленно отправился на Хайтриз-фарм. Гризвольд выслушал его отчет, брезгливо поджав губы. На середине доклада начальник полиции отхлебнул бренди с содовой, но подчиненному не предложил.

– Скажите, вы газеты читаете? – спросил он, когда повествование подошло к концу.

– Да, сэр, разумеется.

– А вы не заметили, как в течение последних десяти лет пресса постепенно убедила людей в том, что их фундаментальные свободы находятся под угрозой? Как по-вашему, кого в этом обвиняют? Полицию! И вы только что дали им отличный повод, просто на блюдечке преподнесли. Вы это понимаете? Могу себе представить, чем разразятся завтрашние газеты!

– Не думаю, что миссис Фарринер обратится в прессу, сэр.

– Но с друзьями она поделится, не так ли? А какой-нибудь доброхот расскажет газетчикам. И с этого момента не запятнанная доселе репутация полицейского отделения в Среднем Сассексе будет замарана статейками бульварной прессы. – Гризвольд произносил слова «Средний Сассекс» столь же почтительно, как генерал де Голль, взывавший к «прекрасной Франции». – Я не позволю, чтобы из-за одного болвана, пользующегося при расследовании так называемой психологией вместо улик, все пошло насмарку.