Читать книгу "Странник и его страна - Михаил Веллер"

В тесноте выхода кто-то уже наделся глазом на компенсатор АКМа переднего: в ужасе всхлипывая, просит доктора. На лестнице второго этажа мат, грохот, скатывается ком тел, приборов и оружия. На плацу столпотворение. Проталкиваются массами, пытаясь расширить себе пространство и построиться. Всеобщее беспокойство.

О-па. В ворота въезжают грузовики, с них спрыгивают резервисты: старые мужики в штатском, с суровыми недобрыми лицами.

В парке взревывают танки и тягачи. Доносится характерный лязг гусениц.

Никто ничего не знает, тревога растет: в воздухе пахнет войной. Это безотчетное чувство: война. Военный на нее запрограммирован. Эта программа тут же подается из подсознания. Любая тревожная неизвестность чревата возможной войной.

Вокруг плаца и по гарнизону мечутся лейтенанты, как овчарки. Собирают личный состав. Личный состав взводов наполовину из кавказского пролетариата. Те, кто не сумел откупиться от армии. Они демонстрируют достоинство: ленивы, спесивы, малоуправляемы. Свой шик: автомат любят волочить за ремень, чтоб ложа обскребалась по асфальту.

Тянутся минуты; проходит час, другой. Однако, ничего страшного не происходит… Густеет слух: это весь полк подняли по тревоге. Учения. Неужели слава богу…

Мы сразу веселеем. То есть происходящее не есть целенаправленный садизм по отношению лично к нам. Н у, так отлично: посмотрим, развлечемся.

Моросит мелкий дождь. Когда он стихает – тут же жрут комары. Ничего! Лишь бы не было войны.

Полк на плацу стоит и стоит. Грузовики с резервистами едут и едут. Толстые заспанные мужики, частично поддатые: ночь на воскресенье. Их разводят по ротным коробкам, на них не застегивается выданное обмундирование.

В парке сумятица. Половина тягачей и танков не заводится. Технику, стоящую на консервации, срочно снимают. А она стояла по принципу: «не тронь – не сломается». У кого-то слито из баков все горючее. У кого-то распущена гусеница. Орут из-за очереди на выезд из парка. В воротах танк размял полевую кухню, у повара истерика. Везде каша, неразбериха, нервозность…

Через три часа разрешают курить на плацу! Да. В это самое время немцы бомбили Киев. 22 июня. Ночь на воскресенье…

– Враги нам уже лишние, и так конец всему.

– Если без войны такой хапарай, то война – просто тотальная катастрофа.

– В случае ядерного удара взять автомат на вытянутые руки, чтобы не закапать мундир расплавленным металлом.

– Действия по тревоге: завернуться в простыню и ползти на кладбище.

– Р-разговорчики в строю!

Армян с мингрелами кончили вылавливать по деревенским кустам и согнали на плац. В парке геройским решением повалили два пролета забора и кончают выводить ту технику, которая движется.

Светает, моросит, фырчит, воняет, ругается, толкается: все взвинчены, нервничают, звучат команды, движутся люди.

Нормативы велят полку выйти в район рассредоточения в течение сорока минут. Полтора часа – это облом. Итого, полк вытянулся в район к шести ноль-ноль: пять с половиной часов с подачи тревоги.

На большой поляне – полк разомкнутым каре. В центре – инвалид Хоттабыч возглавляет группу старших офицеров. Над зеленой физиономией генерала намотана огромная белая чалма, увенчанная фуражкой. Это новый командарм решил посмотреть, как полк поднимается по тревоге. На второй этаж возвыситься решил. А оттуда ссыпается артразведка. Туда берут здоровых. Чтоб навьючить много можно. Мчался по лестнице восьмидесятикилограммовый мальчуган: за плечами тридцать кило дальномера, в руках по восемь кило телефонных катушек, на груди автомат. «Твою маттть! по тревоге! под ногами тут, блядь!» И смахнул генерала в темноте крылом дальномера за плечом. Да головкой о батарею. Потом генерала несли в санчасть, накладывали повязку, кололи столбняк и сдували пылинки.

Поскольку по генералу промчался копытами весь разведвзвод, после массажа он нетверд в походке. Герой-командарм. Утечка информации имеет место всегда: тревоги ждал соседний полк, укомплектованный и показной. Там уже технику прогрели, офицеры в казармах ждали. Так он, новая метла свеженазначенная, решил поднять нас: натуральной тревоги захотел.

– Двадцать девять лет!.. армия!.. Сталинграде еще!.. приказ 227 – расстрелять всех на хер!!! командование… долбоёбы… не знают… жопу порву… не боеспособен… неполное служебное соответствие!!!

Да он и челюстью неважно шевелит. На войне как на войне!

Потом десять суток артиллеристы мазали, танкисты вязли и все мокли. То есть: сношали по-боевому.

Буссоль

У меня была в школе пятерка по арифметике. По физике и по геометрии. По алгебре и по ручному труду.

Буссоль состоит из двух горизонтальных мерных колец с делениями, одного вертикального и окуляра. Этот главный артиллерийский прибор размером с ананас. Нас учили ей три года и еще два месяца. Я так ее и не понял. И никто не понял. Это особенный класс преподавания.

Преподавание

– Все понятно? Вопросы есть?

– Товарищ майор, а почему (как, сколько, зачем, когда)?..

В качестве ответа и объяснения повторяется точно то же самое, но уже на регистр громче.

Если все равно непонятно – еще на регистр.

После четвертого вопроса хладнокровный майор отдувается и качает головой, темпераментный громко матерится.

Парк

В парке стоят под навесами дощатых ангаров танки, бэтээры, орудия, тягачи, грузовики. Матчасть полка. Проезды меж рядов – от забора до забора.

– Вот эту гаубицу – взяли! Выкатили в проход. Стволом туда разверните. Внимание: орудие – к бою!!

Развели станины, символически стукнули поверх сошников кувалдой, сдернули чехлы, кинули в стопку у правого колеса. Назначенный наводчиком закрепил панораму в корзинке, выгнав пузырек уровня в ноль.

– Слева-справа, поотделенно в одну шеренгу – становись! Вольно. Приступаем к наглядному изучению материальной части стадвадцатидвухмиллиметровой гаубицы М-30. Гаубица М-30 состоит: из ствола (движение указкой), затвора, тормоза отката, накатника (обводящие взмахи указкой), щита…

Если перечислять все гайки, эта простая старая гаубица до хрена из чего состоит.

Проходит десять минут, двадцать, тридцать.

Солнце печет. Песок под ногами раскален. Загривок гимнастерки раскален. Сколько еще стоять? Занятие два часа.

– В походном положении станины закрепляются вместе чекой, поворачивающейся в шарнире, закрепленном…

Сорок минут. Под мышками пятна. Мозг испекся.

Майор в застегнутом офицерском х/б под ремнем и портупеей, фуражка надвинута, пот стряхивает небрежно, будто это и не он потеет.

Никто не слушает, жара тягостна, дождаться бы только конца. Сделает ли он, сука, перерыв? Хочется в тень, сесть, курить, пить.