Читать книгу "Казнь СССР - преступление против человечества - Юрий Мухин"

Есть еще одна область деятельности, где Арбатова не выглядит «простой».

Дело в том, что сегодня, когда либералы полностью показали свою тупость и подлость, единственным оправданием происшедшему у них осталась свобода. Дескать, да, все плохо, но зато свобода есть. Имеется в виду свобода собраний, свобода слова, свобода выезда за границу.

И олухи радостно блеют – свобода, свобода! Но 99 % этих олухов данные свободы в СССР были и даром не нужны. На всякие там собрания они не ходили, в прессе ничего не печатали вообще, между собой болтали о чем угодно, а за границей жить не собирались. То есть для них свобода – это абстрактное, ничего конкретно не обозначающее слово, и только.

А вот для Арбатовой, поэтессы и драматурга, свобода – это способ ее деятельности, тут она вполне компетентна. Но… Чуть выше я процитировал ее описание собрания свободных демократов в Смоленске, о котором она сама пишет с омерзением, понимая, что интеллигентствующим скотам свобода вредна.

В СССР ее стихи печатались в толстых журналах, тиражи которых исчислялись миллионами, то есть в сотни раз большими, чем тиражи ее произведений сегодня. Пьесы ее в СССР не ставили, но ей за них платило Министерство культуры, и платило очень хорошо. А при демократии у нее за бесценок купил пьесы англичанин и тоже не поставил, так в чем разница? Более того, когда одну ее пьесу поставили немцы, то она выяснила, что они при переводе полностью заменили и текст, и действующих лиц. А такая цензура ей даже в СССР не снилась. Арбатова на своей шкуре осознала, что свободу слова и на Западе, и в СССР реально имели и имеют не те, кто что-то хочет сказать, а те, в чьих руках СМИ.

Что касается выезда за границу, то туда выехали ее подруги-еврейки, которые в СССР, как водится, считались, как и она, талантливыми и умными. И что? Упоминавшаяся Вера, блестящий знаток ручной огранки алмазов, в США без работы, артистка Рита, которую Арбатова безуспешно проталкивала на главные роли в своих пьесах, работает в Голландии массажисткой, талантливый в СССР математик Инна в Израиле выносит чужим детям горшки. То есть в отличие от олухов какому-никакому профессионалу Арбатовой очевидно, что в мире нет и не было страны, на шее которой чиж мог бы так счастливо «чирикать», как она «чирикала» на шее СССР. Поэтому отдадим должное Арбатовой, она Советскую власть за отсутствие свобод не ругает в диссонанс другим либералам.

Зато она люто клянет Советскую власть и коммунистов, не поверите за что, – за медицину и образование! Она в возрасте 1 года переболела полиомиелитом и стала хромой. Это не смертельно, поэтому на Западе безденежную дочь ленивой мамаши никто бы и к больнице не подпустил. Там и в смертельных случаях безденежным помощь не оказывают. Вот, к примеру, случай из 1999 года, переданный радио KFLR:

«В апреле сего года в г. Меса (пригород Феникса), Аризона, США, в госпитале, в комнате ожидания (emergency room) на руках у родителей скончалась 4-летняя девочка, так и не быв принятой на осмотр и помощь. Родители девочки обвиняют администрацию госпиталя. Девочка была из испаноязычной семьи и не имела медицинской страховки. Эти два пункта дискриминации – основные в обвинении. Администрация госпиталя признать их отказывается».

А в случае с Арбатовой речь шла не о ее жизни или смерти, а о ее красоте – ей нужно было выровнять ноги. И советская медицина несколько лет бесплатно лечила ее в специализированном пансионате, вывозила на лето к морю, а затем, уже в 9-10-м классах, ее дважды, почти на год, клали в военный госпиталь, где, кстати, и учили. А когда в 10-м классе она после операции лежала дома, то школьные учителя приходили учить ее на дом. Обругать после такого к тебе внимания Советский Союз и Советскую власть может только скотина, и главное – за что обругать?

Представьте себе смертельно больную собаку, которую вы отнесли на операцию к ветеринару. В ходе операции собаке было больно, собаке было страшно, собака визжала. Вы собаку спасли, но как она будет смотреть на вас с ветеринаром, сделавших ей больно? Как будет смотреть собака, я не знаю.

Но Арбатова не может простить коммунистам и Советской власти, что врачи заставляли ее ходить в ортопедической обуви («карательная медицина»), ставили ей аппарат Илизарова, к ней, уже начавшей «эмансипироваться» девице, не пускали в отделение приятелей. Ни единого доброго слова не сказала ни о врачах, ни об учителях (которым, между нами говоря, и даром не требовалось возиться с нею). Прямо не человек, а какой-то озлобленный зверек. Вот посмотрите, что она пишет о лежавших в госпитале инвалидах Отечественной войны:

«На процедуры и обследования нас таскают в вотчину жирных дядек в синих пижамах, которые защищали Родину для нашего счастливого детства. Дядьки живут, как короли. Их кормят в сто раз лучше. Им показывают каждый день кино, а у нас даже нет телевизора. Родственники сидят у них в палатах целый день, улица им не запрещена… Одно могу сказать, больше всего я ненавижу коммунистов за ту карательную медицину, которую они устроили…».

Вот так. Тут случай, когда слова «умственно черствая» уже даже не описывают явления полностью.

Пусть простят меня читатели за пример, который я уже приводил, но я, часто бывая в Москве, встречался только с людьми конкретного дела и чисто московского интеллигента встретил только в 1995 году. Я остановил на улице «левака», а мне нужно было доехать до места, за проезд до которого шоферы брали в то время 15 тысяч рублей еще теми деньгами. Владелец «Жигулей», узнав, куда ехать, вместо объявления цены спросил: «Сколько дадите?» Я предложил 5 тысяч, он назвал 15, и мы поехали. Он, видя во мне немосквича и оправдываясь за утроенную цену, пожаловался, что он, кандидат физических наук, сейчас не работает и вынужден зарабатывать на жизнь извозом на машине, купленной еще в СССР. А жена его, тоже научный сотрудник, еще работает, но получает 250 тысяч, притом что единый проездной билет стоил тогда 180 тысяч, то есть его жена едва зарабатывает на проезд к месту работы. (Судя по критериям Арбатовой – это «хорошая интеллигентная семья».). Я упомянул, что в СССР этот физик жил богаче, и вдруг шофер взорвался какой-то дикой злобой: «Да я при проклятых коммунистах вареную колбасу только в заказах получал!» И говорил он абсолютно искренне – он верил в то, что говорил.

А ведь времени с развала СССР прошло немного, и было невозможно забыть, что в Москве, может быть, в единственном городе в СССР, в магазинах было практически все. А в заказах, которые распределялись по московским конторам, были дефициты, которые коммунисты не давали таким образом покупать остальной стране, чтобы ублажить ими москвичей. И дождались коммунисты от москвичей благодарности за это?

Сказать, что московская интеллигенция предала коммунистов – это ничего не сказать – как кого-то может предать дебил, который не понимает, что делает? Этот кандидат физических наук, типичный московский интеллигент что-то знал о физике и об автомобиле да знал, как жрать и трахаться. В политике, экономике, устройстве общества и страны он не понимал вообще ничего – был абсолютным дебилом.

Характерно, что когда я начал объяснять этому интеллигенту, что цену первым называет тот, кто продает товар или услугу, и когда объяснил, что неправильно спрашивать у меня, сколько я дам за проезд, то он ответил, что они (интеллигенты в шоферах) всегда так делают, поскольку однажды был случай, когда клиент, не зная Москвы, за пару километров проезда сам дал 100 долларов. И вот теперь они ждут второго такого клиента. Дебил, и мечты о халяве дебильные.