Читать книгу "Подвенечное платье - Элисон Эшли"

— Ты забываешься, Дэнис! Я здесь абсолютно ни при чем! Лучше поинтересуйся у повара, из каких продуктов он приготовил сегодняшний завтрак. Я тоже, между прочим, неважно себя чувствую, хотя и не падаю при этом, как некоторые, в обморок.

— А ее платье? Ведь это ты изрезала его!

— Сначала докажи это, а потом уж приходи ко мне с обвинениями.

Когда Дэнис вышел, Патрисия победно усмехнулась: «Сработало! Наконец-то я смогла отомстить за себя! Отомстить за все годы пренебрежения и унижений!»

— Вирджиния, ты уверена, что приступ скоро закончится?

— Не волнуйся, Лайонел. Я звонила доктору Смитсону, он наблюдает Эйприл с пяти лет и наизусть знает все, что касается ее аллергии. Твой доктор уже говорил с ним и сейчас поставит Эйприл вторую капельницу. Уверяю тебя, что через пять-шесть часов наша дочь будет в полном порядке.

— Начало бала через четыре часа. Она так ждала его… И я даже не могу представить себе, что ее не будет на нем!

— С Эйприл все будет хорошо, Лайонел, уверяю тебя. Но ты лучше подумай о том, где нам взять подходящее для нее платье.

— Платье… — задумчиво произнес лорд Барнслоу. — Кажется, у меня имеются кое-какие соображения…

Через полчаса он попросил Вирджинию следовать за ним.

— Ты что, успел съездить в Лондон, дорогой? Или в твоем доме целая коллекция подвенечных и бальных платьев?

— Нет, конечно, но кое-что я все-таки нашел и думаю, что это «кое-что» понравится тебе.

Увидев разложенное на кровати платье, Вирджиния замерла в восторге.

— Лайонел! Но откуда?

— Это платье моей матери, леди Маргарет Барнслоу. В нем она венчалась с моим отцом, и с тех пор никто и никогда не надевал его. Оно сшито из старинных французских кружев. Думаешь, оно подойдет Эйприл?

— Оно чудесно, Лайонел! Никогда еще я не видела ничего прекраснее! Эйприл будет в восторге, уверяю тебя.

Глава 19

Оглядывая собравшихся в бальном зале, Патрисия со злорадством отметила про себя, что Эйприл, по всей видимости, так и проведет этот вечер и эту ночь в постели. С начала бала прошло уже два часа, а ее не было видно.

Она переходила от одной группы гостей к другой, упиваясь при этом взятой на себя ролью хозяйки дома.

«Странно только, что дядя такой невозмутимый и спокойный, — промелькнула тревожная мысль. — Ни словом не обмолвился со мной о том, что произошло с его ненаглядной Эйприл. А где, интересно, ее мамочка? Наверняка сидит возле своей дочки и делает ей припарки на раздутое от аллергии лицо…»

Представив себе эту сцену, Патрисия довольно хихикнула: «А как им, интересно, понравилось изрезанное на куски платье? Теперь оно годится только для одной роли, — зло усмехнулась про себя Патрисия, — роли половой тряпки».

Осознание своего триумфа наполнило ее тело необычайной легкостью, и она впервые подумала о том, что вполне могла бы променять чувство сексуального удовлетворения на ощущение собственного превосходства над поверженными врагами.

Разговаривая с герцогиней Рочестер, Патрисия ощутила вдруг странное волнение. Внезапно по залу пробежал шепоток, и, инстинктивно обернувшись, она подумала вдруг, что глаза обманывают ее, что она спит и видит страшный сон.

— Этого не может быть! — прошептала она чуть слышно. — Я ведь сама видела ее опухшее, покрытое красными пятнами лицо! Я сама изрезала на куски ее платье!

На залитой светом площадке второго этажа прекрасная, как богиня, в белом кружевном платье стояла Эйприл. Судорожно сжав бокал с шампанским, Патрисия, впрочем, как и все остальные присутствующие здесь гости, не могла отвести от нее зачарованного взгляда. Странная тишина повисла в зале, и хотя длилась она не более нескольких секунд, Патрисии она показалась вечностью.

Обводя полным любви взглядом находящихся в зале гостей, Эйприл думала о том, что это один из самых счастливых дней в ее жизни и что этим состоянием счастья она в немалой степени обязана своему отцу. Весь мир сейчас принадлежал ей одной, и не было в этот момент женщины счастливее ее.

— Я люблю тебя, папа, — прошептала она подошедшему к ней сэру Лайонелу, и слезы блеснули в уголках ее глаз.

— Не плачь, моя девочка. Ты прекрасна, как сама жизнь, и я от всей души желаю тебе счастья.

Взяв дочь под руку, лорд Барнслоу подождал, пока в зале установится тишина, и, нежно сжав ее ладошку, провозгласил:

— Перед вами, господа, моя дочь, мисс Эйприл. Долгие годы она жила вдали от меня, но теперь она здесь, рядом со мной, и мое сердце переполнено радостью и счастьем. — Сделав знак стоящему у подножия лестницы Дэнису, он подождал, пока тот поднимется к ним, соединил руку Эйприл с его рукой и произнес: — Сегодня Рождество, господа, а Рождество, как известно, это всегда ожидание чуда. В моей жизни чудеса случались несколько раз, но то, что я чувствовал прежде, не идет ни в какое сравнение с тем, что я испытываю в этот момент. Сегодня, господа, я счастлив объявить вам о помолвке этих прекрасных молодых людей. Совсем скоро моя дочь станет леди Ван Венселлер, и я уверен в том, что Эйприл и Дэнис пронесут любовь друг к другу на протяжении всей жизни. Я молю Господа о том, чтобы их брак был счастливым! Но и это еще не все. Перед вами, господа, будущая леди Барнслоу.

Произнеся эти слова, сэр Лайонел почтительно склонился над рукой подошедшей к нему Вирджинии — и тут же в огромном, залитом светом сотен ламп бальном зале Албери-хауза раздались сначала робкие, а затем все усиливающиеся аплодисменты. Это была дань присутствующих в зале гостей тем, кто не утратил веру в любовь и смог пронести ее сквозь долгие годы разлуки.

И лишь Патрисия одиноко, с побелевшим от бессильной ярости лицом стояла в стороне от этой ликующей толпы, стояла и никак не могла понять, чем вызвано подобное ликование.

Ведя Эйприл в вальсе, Дэнис не мог оторвать от нее восхищенного взора. Чарующие звуки музыки будто на волнах качали их, и, склонившись к своей прекрасной, как зарождающийся день, невесте, он прошептал:

— Добро пожаловать в сказку, принцесса!