Читать книгу "Его сильные руки - Дэнис Аллен"

Еще за три квартала она услышала звуки музыки и пение, бой барабанов и ритмичное хлопанье в ладоши. Теперь, когда она остановилась на площади, ритм необычной музыки, казалось, стучал у нее в голове. Ее потрясло зрелище танцующих мужчин, женщин, детей, которых собралось на площади не менее полутысячи.

На отгороженной площадке, в тени древних смоковниц, танцоры отдавались во власть музыки. Энни пожалела, что рядом нет Джеффри, который мог бы объяснить ей смысл разных танцевальных движений. Впрочем, он мог быть здесь в толпе зрителей, приникших к ограде. Она огляделась в надежде разыскать его среди десятков мужчин в сюртуках.

Заметив, что элегантно одетая креольская публика, прогуливаясь мимо, косится на нее, Энни поняла, что выглядит странно, наблюдая за танцами издали, как ребенок, остановившийся в нерешительности у входа в цирк и опасающийся войти внутрь. Она опустила вуаль и стала пробираться вперед, где как раз освободилось место. Оказавшись в первом ряду, она сосредоточила все внимание на происходящем.

Черные танцевали босиком и были одеты, судя по всему, в обноски своих белых хозяев. Но несмотря на жалкую, поношенную одежду, танцоры держались с достоинством, которое восхитило Энни. Казалось, они не думали о том, что на них смотрят, и полностью растворялись в музыке, барабанной дроби и завораживающем монотонном пении. Многие двигались с полузакрытыми глазами, достигнув в своей медитации состояния транса.

Один танец закончился, начался следующий. Прежде танцоры, сбившись в кучу, просто притоптывали и плавно извивались в такт музыке, а теперь разбились на пары. Пение и барабанный грохот стали более ритмичными и напористыми, от чего сердце у Энни буквально заколотилось. Она была потрясена и заворожена и даже начала машинально отбивать ногой ритм.

Теперь она уже не хотела, чтобы с ней был Джеффри, который мог объяснить ей смысл танца, ей хотелось оказаться рядом с Ренаром, чтобы он разделил ее восхищение. Но она не могла представить его себе в такой обстановке – среди бела дня, в обычном костюме. Он оставался для нее таинственным ночным героем.

Танец с каждой минутой становился все более смелым и экзотичным. Мужчины кружили женщин, после чего ползали у их ног по-змеиному. Некоторые пары изображали… половой акт! Энни смотрела на это широко раскрытыми глазами и… возбуждалась. Теперь она понимала, почему Реджи возражал против ее присутствия здесь. Он, без сомнения, умер бы на месте, если бы узнал, что она была на площади Конго, видела этот танец и реагировала на него таким бесстыдным образом!

Энни не задумывалась о том, что в танце есть какая-то аномалия или даже что-то аморальное. Этот танец был слишком интимным для публичного исполнения, и Энни вдруг с негодованием поняла, что это всего лишь еще одно свидетельство унижения африканцев. Они не имели права даже на то, чтобы собраться вместе и потанцевать без посторонних глаз. Каждое их движение оценивалось, подвергалось критике или одобрению. Даже в танце они оставались рабами.

Энни отвернулась, и вдруг ее пронзило желание немедленно уйти, так же как совсем недавно она стремилась сюда. Она стала пробираться через толпу, в глазах у нее стояли слезы. Ей не терпелось вернуться домой, чтобы как можно скорее отделиться от скопища любопытных зрителей. Она не хотела принимать участие в этой эксплуатации человеческих чувств.

Наконец она выбралась из толпы на пустынную улицу. Смахнув с ресниц невольные слезы, Энни стала оглядываться в поисках кеба. Не найдя его, она двинулась домой пешком. Кеб, возможно, попадется по пути, но оставаться на площади ей не хотелось.

Но в таком случае она подвергает себя риску встретить кого-нибудь из знакомых. Это могло быть либо кстати, либо очень нежелательно. Столкнуться с Джеффри было бы спасением, а встреча с кем-нибудь из светских знакомых тетушки, которые осудили бы ее появление на улице без провожатого, могла иметь неприятные последствия. Энни не была расположена пускаться в объяснения и собиралась придумать какую-нибудь, пусть даже нелепую, историю, чтобы оправдать свое поведение.

Она подобрала юбки, вызывающе приподняла подбородок и устремилась по кратчайшему пути, ведущему на север, к району Фобург-Сент-Мэри, где находился тетин дом. Не глядя по сторонам, она спешила как могла, надеясь на спасительную черную вуаль. Миновав четыре квартала, она переходила дорогу, когда кто-то сзади ухватил ее за локоть.

Вынужденная резко остановиться, Энни с трудом удержалась на ногах. Она испугалась и рассердилась одновременно; в ее глазах сверкало возмущение, когда она обернулась к тому, кто посмел так грубо обойтись с ней. Перед ней стоял высокий и плотный мужчина средних лет с красным, как редиска, носом. Его костюм был поношен и неопрятен, светлые короткие бакенбарды буйно кустились. Судя по его остекленевшим, лукаво поблескивавшим глазам, он был пьян.

– И куда это спешит такая красотка? – Он огляделся и, пошатнувшись на нетвердых ногах, приблизил к ней свое лицо. – И похоже, в полном одиночестве. – Изо рта у него дурно пахло алкоголем и какой-то едой, что подтвердило ее предположение о том, что этот тип как следует подкрепился горячительным в ближайшей забегаловке.

Энни попыталась вывернуться, но его рука оказалась такой же крепкой, как и запах изо рта. Его толстые пальцы впивались ей в локоть; она не сомневалась, что на коже от них останутся синяки.

– Я требую, чтобы вы отпустили меня, сэр, – сказала она, оглядываясь в поисках возможной помощи. Но улица была пустынна, если не считать одной пары в ее конце, которая быстро удалялась в противоположном направлении. Для того чтобы привлечь внимание людей, ей пришлось бы закричать, но она не хотела устраивать сцену. Она представляла себе, в какое негодование придет Реджи, если ее доставит домой городской патруль.

– Ты требуешь, чтобы я отпустил тебя, да? – хохотнул незнакомец. – А ты с гонором, как я посмотрю. И выговор у тебя смешной. Ты из старой доброй Англии, детка?

– Вы нарушаете закон, сэр, – сквозь стиснутые зубы процедила Энни, свирепо глядя на него. – И если вы сию секунду не отпустите мою руку, я закричу и позову на помощь.

– Кричи. Только не придет никто. Все на площади, смотрят, как танцуют эти дикари. Интересно, чем, по-твоему, я нарушаю закон?

– Вы задерживаете меня против моей воли. Это оскорбление, сэр.

– Оскорбление, вот как? А я-то думал, что ты собираешься кричать, что тебя насилуют, или что-нибудь в этом роде. – Он широко усмехнулся и плотоядно скосил глаза на ее грудь. Энни не на шутку испугалась. – А я тебя еще даже не поцеловал.

– Если вы не отпустите меня сейчас же, я закричу, – повторила свою угрозу Энни тихо, но отчетливо. Она хотела, чтобы он понял каждое ее слово. Хотела дать ему последний шанс.

– Ты уже это говорила, красавица, – отвратительно осклабился он.

– Теперь я действительно это сделаю.

Энни почувствовала, как расслабились его пальцы, и это вернуло ей надежду на спасение. Но вдруг он толкнул ее в ближайший проулок и прижал к кирпичной стене дома, навалившись на нее всем телом.