Читать книгу "Окольцованная птица. - Вера Копейко"

— Да? — уже не надеясь услышать ничего особенного, отозвался Купцов.

— Ульяна Михайловна на полдороге не выходит. — Он многозначительно хмыкнул.

Между тем они уже въехали под арку и по ухоженной гравийной дорожке подкатили к особнячку, который светился, как пряничный домик из сказки. В свете фонарей, стекла которых были прозрачны как слеза, он увидел, что дом крыт ондулином кирпичного цвета — не дешевка, прямо скажем, а сам домик из оцилиндрованных бревен вообще казался собранным из гигантских спичек старательным умельцем.

Внезапно Купцов оробел, оглядел на всякий случай свои черные джинсы, слава Богу, надел почти новые, высокие ботинки из желтой кожи. Ничего, не как бродяга. А он ведь мог и не так одеться. Но наверное, подсознание его уберегло, и он нарядился, чтобы понравиться Ульяне Михайловне. Ну да, молча посмеялся он над собой, надеялся, что она скостит цену? Ох, Купцов, в этом месте все очень, очень и очень дорого тебе обойдется. Чует сердце!

Но обойдется? Что-то неясное возликовало в нем при этой мысли.

«Ну-ну, не горячись, — оборвал он себя. — Сейчас разберемся».

Дверь дома распахнулась, из нее вышел крепкий мужик в черных слаксах и клетчатой рубахе, этакий плейбой с картинок из охотничьих европейских каталогов.

— Рад приветствовать. — Он протянул руку. — Сомов, Николай Степанович.

— Купцов, Роман Сергеевич, — улыбнулся гость и пожал большую руку хозяина.

— Прошу вас в дом. На поздний ужин, как говорится. Гости собрались…

— И люстры светят. — Роман кивнул на затейливые фонари на столбах.

— Да, мы любим все красивое, — подтвердил Сомов. — Мы не хотим испортить собой окружающую красоту, вот наш главный девиз. — Мы не Мичурины, мы просто хотим бережно вписаться в природу, вот и все. — Сомов посмотрел на лицо гостя, придав взгляду самое невинное выражение, которое только он мог изобразить.

Роман засмеялся:

— Отличная мысль. И хорошо воплощена. — Он обвел рукой все, что видел перед собой при свете фонарей.

— Ну, это еще не конец… воплощения, — хмыкнул Сомов.

— Вы и дальше будете вписываться в природу? Глубже? — засмеялся Купцов, тыкая пальцем в сторону темнеющего леса.

— А как же, тайга большая. Зверя много. А вашего брата охотника на земле сколько?

Порывистый ветер качнул деревья, с высокой березы возле крыльца посыпались крупные капли. Одна упала Сомову за воротник, и он передернул плечами.

— Сегодня шел дождь, поразительно для начала весны. Но вальдшнеп еще тянет, и завтра, если угодно, вечером вас проводят на тягу. А сейчас ужин, номер в гостинице ждет. Я распорядился. — Он указал на теремок в отдалении, с петушком из жести на самом коньке. — Вон там.

Если сказать, что Купцов был потрясен, — это значит ничего не сказать. Кажется ведь, он уже приготовился увидеть не деревенскую простушку, а вполне современную работающую женщину. Да, она живет в заказнике, она работает менеджером, принимает охотников, распоряжается проводниками, которых отправляет с ними, она встречается с иностранцами, а значит, это вполне современная особа.

Но увидеть такую женщину он просто не ожидал. Да она сама-то хотя бы знает, что ее место не в тайге, а на обложке глянцевых журналов? Модель, но не с пустыми глазами. Она… она на самом деле Артемида, богиня охоты. Он мысленно уже называл ее так, но с усмешкой. А теперь он говорит это без всякой усмешки.

Так вот он ей пытался морочить голову по телефону?

Ему стало жарко. «Ох, ну ты даешь, Роман Купцов. Что все твои Маши, Светы, Люси? У тебя никогда не было такой женщины».

«Будет, — насмешливо зацепил его внутренний голос. — Постарайся — и будет».

Хозяин представил гостя жене и Ульяне. Купцов автоматически произнес все слова, которые следует произнести при знакомстве, он пожал протянутые руки и едва не обжегся — или не обжег? — руку Ульяны. Ее пожатие было ровным, бесстрастным, не холодным и не теплым. Никаким.

Это неожиданно задело его. Уж лучше бы ледяное пожатие, это означало бы хоть какое-то чувство. А в ответ на него он бы включил все свое обаяние, чтобы переменить это чувство. Но когда плоско, ровно — труднее иметь дело с женщиной, потому что ты ей просто неинтересен.

Хозяйка была миниатюрная, удивительно хорошо сложенная при ее росте, а по осанке и вывороту ступни он понял: она бывшая танцовщица.

Вот это уж на самом деле заказник так заказник! Может, у них тут свой Большой театр или… канкан? Нет, судя по Ульяне, никак не канкан.

— Сегодня мы угощаем раками, — объявила хозяйка и вынесла громадное блюдо, в котором переплелись острые красные клешни.

— У вас и раков разводят? — спросил Купцов, сам не понимая, должен ли он удивляться этому или просто принять к сведению.

— Нет, — засмеялась она. — Это мои борзые щенки.

— Самые крупные, заметим, — бросил Сомов.

— Да, — улыбнулась Надюша. — Мелких он сам съел. Я подшивала джинсы деревенским мальчишкам, я уже рассказывала Ульяне, так они мне наловили целое ведро и притащили.

— Экологически чистые, стало быть, — заметил Купцов, подцепив рака.

Он ел, постепенно привыкая к обстановке, и в какой-то момент вообще забыл, почему он оказался здесь. Общий разговор ни о чем не был обременительным, особенно под домашнее вино из клюквы, которое Сомовы делают сами.

Хозяин вышел из комнаты, когда, услышав царапанье когтей в дверь, Ульяна встрепенулась и попросила:

— Сомыч, выпусти моего любимца, пожалуйста. — В ее голосе была такая трогательная мольба, что Роману внезапно захотелось, чтобы она вот так о чем-то попросила его. Он не посмел бы отказать.

Он увидел, как засияло ее светлое лицо с пушистыми пшеничными бровями, как губы, слегка тронутые помадой, раскрылись, потом сложились в трубочку, и она легонько свистнула, так, чтобы лишь песик с гладкой коричневой шерсткой услышал ее.

— Трувер, сюда.

Псинка нырнула под стол и мигом запрыгнула к ней на колени. Черная короткая юбка поехала вверх, оголяя литые бедра. Она не стала смущенно натягивать ткань обратно, как поступила бы неуверенная в себе женщина. Ага, значит, эта Ульяна знает, что хороша. Но знает ли — насколько? — не унимался Купцов, потягивая изумительной чистоты вино.

Ягдтерьер Трувер мирно улегся и уткнулся Ульяне в самый низ живота, потом, сладко посапывая, закрыл глаза. Роман ощутил, как напряглись его собственные бедра, он подтянул оранжевую салфетку с колен повыше. Как бы хотел он сам оказаться на месте Трувера, подумал он. Но лучше бы он этого не делал. Наверное, в его лице что-то появилось новое, и Ульяна холодно взглянула на него — а они сейчас остались втроем: она, Трувер и Роман, поскольку хозяйка суетилась на кухне, а хозяина отвлек телефонный звонок.

— Я передумала продавать это ружье, — произнесла она, облизнув губы и глядя прямо в глаза Купцову. Да в глаза ли? Ее взгляд, показалось Роману, пронзил его до самых печенок. Не соображая, что говорит, он вдруг услышал свой голос. Поучающим тоном педагога-наставника, который подошел бы гораздо больше согбенному мужичонке лет шестидесяти, он изрек: