Читать книгу "Скарабей - Кэтрин Фишер"

— Дай воды.

У бедняги во фляжке был всего лишь небольшой драгоценный запас, но он без колебаний наполнил чашку и протянул Сетису. Вода была теплая от солнца, невкусная, видимо, застоявшаяся за много дней. Он отсчитал в чашку пять монет — осторожно, так, чтобы его не видел никто, кроме самого стражника. Вернув чашку, он сурово заявил:

— Я не потерплю, чтобы с моим отцом и сестрой обращались дурно. Если у них будут жалобы, я их непременно услышу, и тогда тебе не сносить головы. Понятно?

— Да, господин.

— Если им нужна защита, ты будешь их защищать. Ясно?

— Я понял вас, господин. — Стражник был дюжий, с лицом обветренным и невозмутимым. Сетис вздохнул, потом сделал ему знак отойти в сторону и вошел в дом. Скорее всего, его усилия будут тщетны. Но больше он ничего не мог для них сделать.

В доме с белеными стенами легко дышалось. Сквозь раскрытые окна проникал ветерок; с террасы, выложенной разноцветным мрамором, открывался вид на Порт, на суетливые улицы, крыши, гавань. Триремы сильно пострадали, однако уже полным ходом шел ремонт. В городе осталось мало древесины, и чтобы было чем чинить корабли, приходилось разбирать доки. Так приказал Ингельд после шумной перебранки с генералом. Аргелин теперь думал только о Гермии. Навязчивая идея буквально съедала его заживо.

— Явился, наконец. — Под лозой, увивавшей стену, стоял отец. Сетис обернулся к нему. Юноша с удивлением обнаружил, что, оказывается, вырос; седовласый старик перед ним словно бы стал меньше ростом, его лицо побледнело от нехватки солнечных лучей.

— Отец! Ты хорошо выглядишь.

— Врешь. Зато ты выглядишь что надо, господин Сетис.

Он и сам это знал. Волосы его были завиты и умащены, новую алую тунику украшала кайма из золотого шитья. Изнурительный голод, терзавший его в пустыне, остался позади, теперь он питался хорошо. На шее висели тонкие золотые цепочки.

Он пожал плечами, ощущая за спиной твердую мраморную балюстраду.

— Где Телия?

— Спит. — На миг они встали друг напротив друга, молча вглядываясь, потом напряженное лицо старика постепенно обмякло. Он устало присел на мраморную скамью и сказал: — Надеюсь, ты понимаешь, какую опасную игру затеял, сын мой.

Сетис сел рядом.

— Нас не подслушивают?

— Нет. Когда мы переехали, я много раз обшаривал дом, искал потайные ходы и скважины в стенах. Аргелин приставил к нам рабыню, но я отослал ее обратно; она наверняка шпионила на него. С тех пор никто больше сюда не приходил. Он оставил нас в покое, только назначил стражника у дверей. Кстати, ты зря потратил деньги. Стражники меняются каждую неделю. Аргелин не хочет, чтобы они привязывались к Телии. На случай, если придется перерезать ей горло.

Сетис похолодел. Отец опустил голову.

— Та торговка колбасой на углу улицы, в грязном фартуке, работает на Шакала. За нами присматривает и кто-то еще. — И добавил: — Как мы ввязались во всё это? Та девушка…

— Бог. Это был Бог, папа, а не Мирани.

Старик приподнял бровь.

— Ты переменился. И ты, и тот толстяк, и вор. Что вы там такое видели, в пустыне? Что превратило тебя в мужчину?

Он не знал, как ответить.

— Солнце. Там больше ничего нет. Только солнце да мы.

И добавил:

— Прости. Этот план придумал я, и я не думал, что он навлечет на вас беду.

Отец невесело рассмеялся.

— Да я сам все время настаивал, чтобы ты поступил на службу к Аргелину.

Наступила тишина. Жаркие лучи солнца жгли голую руку Сетиса. Это молчание было окрашено в иные тона, нежели раньше. В нем не было холодной враждебности, на которую он ожидал натолкнуться. И тут тишину разорвал радостный визг:

— Сетис! — У него на шее повисла заспанная Телия. Она подросла, потяжелела. — Сетис, а где мой подарок? Ты обещал!

— Обещал — значит, принес. — Он положил на пол сверток и улыбнулся, глядя, как она радостно кинулась разворачивать ткань.

— Это из дворца Архона?

Дворец наверняка был обчищен до основания, но он сказал:

— Из дворца. — На самом деле он купил эту игрушку сегодня утром на рынке у женщины, одной из немногих, у кого осталось хоть что-то на продажу, и по страшно вздутой цене.

В свертке лежала цепочка из прелестных резных обезьянок. Их шарнирные лапки были причудливо переплетены; в руках у Телии обезьянки заплясали и закувыркались, то расходясь, то сцепляясь снова, как будто деревянные пальчики были живыми. На забавных мордочках двигались глаза, открывались рты, а внутри каждой шелестели крошечные погремушки.

Глядя на восторг девочки, отец спросил:

— Аргелин пойдет в гробницы?

— Скоро. У него кончились деньги. Они ушли на оплату наемников, а те хотят всё больше и больше. Налоги в гавани не собираются, а торговля прекратилась, потому что на островах стоит императорский флот. Ему нужны люди, нужны корабли. А гробницы — это неиссякаемая сокровищница.

Обезьянки растянулись в длинную цепочку, потом, как гармошка, снова собрались в кучку. Телия смеялась.

— Если пойдешь с ним — будь осторожен. — Голос отца был угрюм. — Внизу поджидает Тень.

— Я должен идти с ним, отец.

— У тебя был выбор. И ты выбрал это. — Потом, под крики чаек над террасой, он встал и посмотрел на море. Вдалеке, в жарком мареве на горизонте, грозной шеренгой стояли на якоре императорские корабли.

— Ты нашел Джамиля?

Сетис поглядел на сестру и обезьянок. И подумал: к вечеру они ей надоедят.

— Да. Но беда в том, что Ретия тоже его нашла.

* * *

Внутри шкатулки была еще одна коробочка. Потом еще и еще. Вскоре на столе лежали девять шкатулок, одна меньше другой. Под раскрашенным деревом — голубая лазурь. Потом алебастр, папирус, серебро, тонкие пластины яшмы. Внутри скрывался кубик из эбенового дерева, совершенно черный, а когда Алексос заставил его разделиться надвое, в нем обнаружилась коробочка из крокодиловой кожи, совершенно иссохшей. А последняя шкатулка, маленькая и идеально красивая, была из горного хрусталя.

— Открой ее, — прошептала Мирани.

Алексос приподнял крышку. Его лицо озарилось ослепительным светом. Шакал улыбнулся, а Орфет спросил:

— Дружище, это золото?

— Да, Орфет. Величайшее из сокровищ.

Он достал из хрустальной шкатулки плоский диск кованого золота. В центре него сиял ярко-красный камень — то ли сердолик, то ли гранат необычного огня. Под камнем распростер лапки скарабей, а из середины солнечного символа расходились девять золотых лучей, и каждый лучик заканчивался иероглифом.

Вот и всё. Загадочная брошь светилась таким совершенством, что все почтительно замолчали.