Читать книгу "Фокусник - Сол Стейн"

После соблюдения необходимых формальностей доктор Карп зачитал медицинское заключение о повреждениях, нанесенных Эдварду Джафету.

— Доктор, — сказал Кантор, когда тот замолчал, — в истории болезни говорится о рваной ране, нанесенной ударом цепи. Могли бы вы классифицировать эту рану как более или менее тяжелую травму по сравнению с повреждениями шеи?

— С медицинской точки зрения рана на щеке хорошо заживала и не представляла опасности для жизни. Разумеется, попади цепь на дюйм выше, пациент мог остаться без глаза и…

— Я протестую!

— Протест принимается, мистер Томасси. Доктор Карп, жюри присяжных интересуют только факты, а не ваши предположения.

— Я понимаю, — кивнул Карп.

— Исходя из вашего опыта, доктор, — продолжил Кантор, — могли бы вы сказать, приведет ли нанесенная пострадавшему рваная рана к постоянному увечью и если да, то в чем оно будет выражаться?

— Тут трудно ответить однозначно. Полученная им психическая травма куда опаснее шрама на лице.

Заметив поднимающегося Томасси, судья Брамбейчер сам обратился к свидетелю:

— Доктор Карп, вы не психиатр, не так ли?

— Нет, ваша честь.

— Если психические травмы не являются вашей специальностью, прошу вас ограничиться только физическими повреждениями. Мистер Кантор, повторите ваш вопрос.

— Доктор Карп, исходя из вашего опыта, могли бы вы сказать, приведет ли нанесенная пострадавшему рваная рана к постоянному увечью?

— Никто этого не скажет, — ответил Карп и, заметив неудовольствие судьи, добавил: — Я не знаю.

Кантор довольно кивнул. Удар цепью по лицу отметили в протоколе суда, а присяжные запомнили ответы свидетеля, несмотря ни на какие протесты защиты.

— У обвинения нет больше вопросов к свидетелю, ваша честь.

— Хочет ли защита провести перекрестный допрос? — спросил судья Брамбейчер. Томасси встал.

— Доктор Карп, как по-вашему, мог ли пациент умереть от нанесенных ему повреждений?

— Вы имеете в виду повреждения шеи?

— Мог ли он умереть от ушибов, ссадин и других телесных повреждений, за исключением шеи?

— Нет.

— Тогда, пожалуйста, расскажите нам, что произошло с шеей вашего пациента. Можете ли вы сказать, исходя из результатов медицинского обследования, включая рентгеновские снимки и различные анализы, что повреждения шеи могли привести к фатальному исходу?

Карп надолго задумался.

— Нет, — наконец ответил он.

— Благодарю вас, — сказал Томасси.

Не успел он опуститься на стул, как Кантор вскочил на ноги, показывая, что хочет задать свидетелю еще несколько вопросов.

— Доктор, пострадавшего поместили в отделение реанимации?

— Да.

— Он находился в отделении реанимации трое суток?

— Да, почти.

— Каковы функции реанимационного отделения?

— Это отделение предназначено для пациентов, попавших в автокатастрофы, и для других экстренных случаев, когда требуется постоянное наблюдение за состоянием здоровья, частый контроль пульса, дыхания, состава крови. В отделении имеется специальное оборудование для переливания крови, а медицинские сестры могут провести закрытый массаж сердца и ассистировать хирургу, если потребуется безотлагательная операция.

— Пациенты реанимационного отделения умирают чаще, чем в других отделениях больницы?

— Вероятно, да. Туда доставляются наиболее тяжелые случаи: инфаркты, инсульты, автомобильные столкновения. У меня нет точных цифр.

— Можно ли сказать, что поступившего в больницу пациента направляют в отделение реанимации потому, что его жизнь в опасности?

Доктор Карп заерзал на стуле.

— Вероятно, да, но…

— Вы можете сказать, что Эдварда Джафета направили в отделение реанимации…

— Ваша честь, — воскликнул Томасси, — я думаю, что прокурор должен дать свидетелю ответить на один вопрос, прежде чем задавать следующий.

Судья попросил стенографистку зачитать предыдущий вопрос и ответ. Последний кончался словом «но».

— Но что? — спросил судья доктора Карпа.

— Я хотел сказать, что поверхностный осмотр не дает возможности определить тяжесть повреждений в области шеи, а так как там проходят дыхательные пути, которые могут быть перекрыты отеком мягких тканей, мы направляем такого пациента в отделение реанимации, а потом проводим более тщательное обследование.

Томасси хотел задать свидетелю только один вопрос.

— Если я правильно понял ваши слова, Эдвард Джафет, получивший серьезные, но не смертельные повреждения, был направлен в отделение реанимации для уточнения диагноза?

— Я не направлял его.

— Но вы осмотрели его?

— Да.

— Хорошо. Тогда получается, что направление Эдварда Джафета в отделение реанимации может рассматриваться как мера предосторожности?

— Да.

— Благодарю вас.

Томасси решил, что использовал первого свидетеля лучше своего оппонента. Он понимал, что до большинства присяжных не дошла суть ответов доктора Карпа, но не сомневался, что повреждения, нанесенные Эдварду Джафету, теперь представлялись им не такими уж тяжелыми.

Следующей клятву говорить только правду дала мисс Мерфи. Она приехала в зал суда прямо из больницы и выглядела очень внушительно в белоснежном наряде медицинской сестры.

Кантор уже раскрыл рот, чтобы задать первый вопрос, когда заметил, что Боб Ферлингер пытается привлечь к себе его внимание. Кантор не стал отвлекаться и отвернулся от своего ассистента. Тот склонился над столом и начал что-то писать.

— Мисс Мерфи, я знаю, что вы пришли прямо из больницы и должны вернуться к исполнению служебных обязанностей, поэтому я несколько отойду от традиционной формы допроса и с разрешения судьи спрошу вас следующее. Работаете ли вы в «Фелпс Мемориал» старшей сестрой и исполняли ли вы обязанности старшей по этажу в тот день, когда в палату доставили Эдварда Джафета? Если возможно, ответьте «да» или «нет».

— Да. Это так.

— Вы продолжали исполнять свои обязанности, когда было совершено второе нападение на Эдварда Джафета?

Томасси встал, но не произнес ни слова.

— Я чувствую, мистер Томасси хочет заявить протест, — заметил судья Брамбейчер. — Я не умею читать чужие мысли, мистер Кантор, но несколько ваших слов дают десяток поводов для подобной реакции адвоката.

— Извините, ваша честь. Я пытался ускорить допрос, чтобы свидетельница могла вернуться в больницу.

— Мы тоже заняты немаловажным делом. Речь идет о свободе человека. Полагаю, вам не стоит торопиться.