Читать книгу "Свитер - Бланка Бускетс"

Весь год Долорс приходила в книжную лавочку при каждом удобном случае: купить книги со скидкой, поболтать с Антони, помочь ему разобрать и расставить новые поступления. Этот год восстановил их дружбу, дома об этом, естественно, не знали, Долорс уходила, пока дети были в школе, а Эдуард на фабрике. Так продолжалось, пока однажды Антони не сказал: послушай, я собираюсь заняться изучением философии и литературы, хочешь, я и тебя запишу? Подумай, Долорс! Да, ответила она, и это «да» было круглым, большим, разноцветным. В ту минуту она не вспомнила ни об Эдуарде, ни о детях. Изучать философию вместе с Антони — да это предел ее мечтаний. Да, вновь сказала она. И спасибо. За что ты меня благодаришь? Это я должен сказать тебе спасибо за то, что ты готова меня поддержать в этой авантюре с университетом. Более того, обещаю, что тебе не придется покупать ни единой книжки.

Глагол «покупать» упал в сознание Долорс словно камень. Пресвятая Богородица, Долорс, ты и не подумала, что надо будет платить за учебу и прочее. Как же это устроить? Сейчас все хотят учиться, это просто повальное безумие, но перед Эдуардом она и заикнуться не посмеет о том, что собралась получить высшее образование, тем более — на пару с Антони, ведь муж ни сном ни духом не ведает, что они встречаются. Идея с учебой казалась абсурдом, однако Долорс не отступилась бы от нее ни за что на свете. Она вышла из магазина, размышляя, как бы половчее все обставить, но не прошла и сотни метров, как Антони догнал ее и, отдуваясь, сказал: знаешь, Долорс, я тут подумал, может, ты согласишься работать у меня в магазине пару часов в день. Среди дня, и никто ничего не узнает. А ты сможешь платить за учебу, как думаешь?

Антони смотрел на нее горящими глазами и походил на ребенка, который с нетерпением ждет ответа — отпустят его в гости к приятелю или нет. Долорс пристально вгляделась в его лицо и поняла, что он сразу догадался о том, что все упирается в деньги. Она невольно покраснела, ведь именно из-за денег она в свое время не вышла за него замуж, и вот теперь он готов помочь ей, и даже выдумал удобный предлог, чтобы бывшая возлюбленная не чувствовала себя ни униженной, ни облагодетельствованной. Это и в самом деле хороший выход. Долорс широко улыбнулась. Договорились, произнесла она.

Конечно, договорились. Учиться тайком от Эдуарда не составило труда, поскольку о ее страсти к чтению знали все, просто теперь она систематизировала его, утром приносила нужные книги из магазина, днем или вечером изучала, а назавтра возвращала. Параллельно Долорс помогала Антони в магазине, как они и условились, и они сообща решали все трудные вопросы.

Жена Антони работала секретарем на каком-то предприятии и иногда заходила в книжный, но это случалось по субботам, а в этот день Долорс никогда там не показывалась. Мария, так звали его жену, ничего не смыслила в книгах. Не знала она и какого рода отношения связывают ее мужа с Долорс, он просто сказал, что нанял на неполный рабочий день еще одного сотрудника, вот и все. У него работали еще двое молодых людей, которые проводили в магазине весь день. Итак, их было трое, а с понедельника по пятницу к ним на несколько часов присоединялась Долорс.

Она жила двойной жизнью. Дома — мать и супруга, а за его пределами — женщина, личность которой расцвела на почве серьезной учебы и дружбы. Ни Эдуард, ни Леонор, ни Тереза не догадывались, чем она занимается в первой половине дня, потому что к обеду она всегда возвращалась, чтобы накормить всех, вымыть тарелки и прибрать на кухне, так как служанка к тому времени уже уходила.

Неизвестно почему, но Долорс всегда думала, что двойная жизнь — это удел избранных, однако оказалось, что она доступна всем, и в ее семействе тоже. То, что между нами нет секретов, — это жалкая ложь, которая ничему не помогает и никого не спасает, секреты есть всегда, более того, они поддерживают жар в углях жизни. Когда нет никаких тайн, жизнь теряет всякий смысл. Взять, к примеру, ее самое. Те двенадцать лет ее жизни, которые прошли без тайн, она ощущала лишь усталость и отвращение. Но как только в ней появилась мина замедленного действия, готовая взорваться в любой момент, к ней снова вернулось ощущение полноты жизни.

Кажется, мы наконец-то разобрались с проймами. Если повезет и в выходные не произойдет ничего неожиданного, то она закончит эти проймы. Сконцентрируйся, Долорс, будь повнимательнее. До чего же худющая у нас Сандра.

Нет, с внучкой что-то не так. Совсем не так. Мало того, что она ничего не ест, а по выходным изводит себя рвотой, чего никто в семье не замечает, но девочка просто сохнет, и глаза больше не блестят. Она все смотрит и смотрит в зеркало в коридоре и бормочет себе под нос: ну и зад, я же просто жиртрест. Долорс, услышав это в первый раз, решила — внучка шутит, потому что в самом деле забавно, когда кто-то тощий словно спица утверждает, будто вот-вот лопнет, такого просто не может быть, старуха была уверена, что Сандра говорит с иронией, ведь она — просто мешок с костями. Однако потом старуха с удивлением обнаружила, что иронией тут и не пахнет. Долорс видела много худых, но таких, как внучка, ни одной. Даже Тереза, когда мать встретилась с ней в первый раз после скандального изгнания из дома, отощала не до такого состояния.

Эти двое не выносили друг друга. Единственное, что у нас осталось, это чувство собственного достоинства, говорил Эдуард, не хватало теперь, чтоб мы и его потеряли. Тереза принимала участие в демонстрациях и противозаконных забастовках, водила дружбу с рабочими с фабрики Эдуарда, которых, как она утверждала, притесняют, и вступала в жаркие дискуссии с отцом. Девочка все выходные проводила с друзьями, и каждое возвращение оборачивалось скандалом, потому что Эдуард устраивал ей допрос, а Тереза ничего не отвечала или отделывалась отговорками. Однако следует признать: когда дочери не было дома, в семье царила тишь да гладь.

Не то чтобы Эдуард отличался особой непонятливостью. Не был он и таким уж неуступчивым, если не выводить его из себя. Дело заключалось в следующем: Тереза — дочь другого человека, и муж, хоть и принял девочку, смириться с этим фактом не смог. Он не любил ее и не пытался полюбить. В один прекрасный день Долорс совершенно ясно поняла эту очевидную истину, но деваться Эдуарду было некуда, не выставишь же девочку из дома и из своей жизни без всякого на то повода. Тогда казалось, что не так уж сложно отделаться от балласта прошлого, которое, как она видела, точило ему душу.

Мать и дочь встретились в кафе. Прошло два месяца, как они не виделись, и девочка показалась Долорс очень, очень худой. Ты что, совсем не ешь? — спросила она Терезу. Вот, возьми, я принесла тебе денег. Мне ничего не надо от отца, вскинулась дочь. Это не от него, это мои собственные, я их заработала, пожалуйста, возьми, чтобы я не переживала, сделай это ради меня. Тереза ни о чем не спросила и в конце концов взяла деньги. Потом съела большой сэндвич с ветчиной, расправившись с ним в мгновение ока. Было видно, что она голодная. Долорс смотрела на нее и утирала выступившие слезы. И там, в этом кафе, в тот самый момент, она возненавидела Эдуарда. Каждой клеточкой своего сердца, каждой жилкой своего тела и каждой частицей своей души. Всем своим существом.

Ненависть — ужасное чувство. Мы прикованы к объекту нашей ненависти, словно больны им, мы не желаем видеть его, но не раньше, чем тот заплатит за все, что сделал или, как нам кажется, сделал. Ненависть делает нас своими заложниками и, подобно раковой опухоли, превращает здоровые клетки в больные, те начинают множиться и уничтожают все, что мешает им разрастаться и дальше.