Читать книгу "Гормон счастья - Марина Серова"

— Да где он был… Если судить по почерку убийств, времени он даром не терял. Рома же у нас тогда был маленький и слабенький. Их так и называли — Рома Большой и Рома Маленький.

— Большой — это Лозовский. А маленький — Роман Иванов? — перебила я.

— Да.

— А на крыше он не показался мне таким уж маленьким, — голос мой был полон сомнения — Хотя, конечно, видимость там была никудышная…

Корсаков как-то странно посмотрел на меня и произнес:

— Да… наверное. Где, стало быть, Роман мог быть пятнадцать лет? Ну, три года он просидел в тюрьме. Потом бежал оттуда. В восемьдесят девятом году. Тогда уже началась смута. Он легко мог влиться в новую, мутную и кровавую, неразбериху. Может, был в каком-нибудь спецназе. Я ведь видел труп Игоря — удар был кошмарной силы. Раньше такой силы у Ромы Иванова не наблюдалось. И вот… — Корсаков то ли вздрогнул, как от озноба, то ли передернул плечами, — всплыл.

— Все-таки мне многое непонятно, — сказала я. — Каким образом Иванов все узнает? Номера телефонов, кто, когда и где находится… Обстоятельства склеивает, как аппликацию, — один к одному! Если у него с чем и не в порядке, то уж точно не со смекалкой и расчетливостью.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Корсаков.

— А хотя бы то, как он точно высчитал, в какой момент нагрянуть к Игорю. Ведь это как рассчитать надо было: прийти в апартаменты точно в то время, когда Катя была в душе! А? Это сильные улики против нее.

— То есть ты хочешь сказать, что она могла быть наводчицей?

— Я ничего не хочу сказать. Просто случалось, что «глухарей» вешали на невиновных на основании еще более сопливых улик. Так что если Катерина непричастна, то ей совершенно фантастически не везет: сначала при ней убили Войнаровского, потом — Игоря. Что-то тут не так! — вырвалось у меня. — Что-то… фальшивое, что ли.

— Надеюсь, ты не примешь точку зрения этого следака из ФСБ, который хотел продавить меня на признание? — усмехнулся Корсаков.

— Какое признание?

— Он хотел меня расколоть на то, чтобы именно я признался в убийстве Игоря! Дескать, я пришел, убил его, а потом напридумывал для отвода глаз фантастическую историю про некоего мстителя, моего друга детства, которого я выслеживал. Следователь даже обнаружил некоторую начитанность: сказал, что тоже знает книгу Дюма «Граф Монте-Кристо». В детстве читал.

— Н-да… — протянула я. — Забавно.

— Ничего забавного! Ничего! Им нужен козел отпущения, который должен ответить за четыре трупа, и они его найдут. Хотя бы эту Катю! А уж меня, близкого к Лозовскому человека, и вовсе неплохо было бы заполучить. В случае чего им будет чем шантажировать Романа Альбертовича. Только Лозовский — не из таких, его не пошантажируешь. Он сам кого угодно зашантажирует, если ему нужно будет.

«Теперь, кажется, я понимаю, почему губернатор так перепугался, когда просил меня быть с его сыном безотлучно, — подумала я. — Иванов ему звонил. Дмитрий Филиппович вспомнил Иванова, и того, что у него не было причин особо любить отца своей девушки, которую убили приятели ее родного брата. С убийцами Иванов расправился беспощадно. Отчим, который в свое время сделал все, чтобы избавиться от пасынка и засадить его в тюрьму, тоже отдал концы. Теперь — Игорь. Наверно, Роман Иванов в самом деле сначала не хотел убивать его. Иначе убил бы там, на дороге возле дачи Войнаровского. А эта Катя из „Каллисто“? Может ли она быть совсем чиста? И кто следующий? Или следующего все-таки не будет? А может, следующим будет Корсаков?»

— О чем ты думаешь?

Я вздрогнула. Голос Владимира прервал мои размышления довольно неожиданно.

— Я? Не знаю… О тебе, наверное, — вырвалось у меня.

Он невесело усмехнулся:

— Да, обо мне можно подумать. Вот и следователь думает…

— Нет, Володя, ты все-таки неисправим, — сказала я и спохватилась: — Правда, я тебя совсем не знаю… Точнее, знаю два дня, но у меня такое ощущение, что я знала тебя давным-давно, и всегда ты был таким вот язвительным.

— Не всегда, — твердо ответил он и огорошил меня: — А я вот тоже думаю о тебе. Иванов навеял.

— При чем тут Иванов?

— Ты просто похожа.

— На кого? На Иванова?

— Нет, на его Юлю. На дочь вашего нынешнего губернатора. Мне почему-то кажется, что, будь она жива, она была бы точно такая же, как и ты. И внешне… и вообще.

— Почему тебе так кажется?

— Не знаю. Постарше была бы, чем ты, конечно.

— Вы в нее все влюблены были, что ли? — с грустной насмешкой спросила я.

Корсаков покачал головой:

— Нет, почему же? Я же тебе говорил — она только с Ивановым. Несмотря на то что он был маленький Рома, а Рома Лозовский — большой. Надо же: и через пятнадцать лет все то же самое — Лозовский в Москве с губернаторами заседает, богатейший человек, а Иванов по чердакам лазит и от людей прячется, как филин.

— Ты вместе с ними учился?

— Нет. Я вообще из другого района. С Ивановым вместе в университет поступал. Он поступил, а я нет. Но его через год выгнали, я же тебе говорил. Наверное, без участия Дмитрия Филлиповича не обошлось. Ну, вот и твой дом.

Корсаков вывернул руль и остановил машину возле моих ворот.

— Приехали.

Я взглянула на часы: половина пятого утра. Да, неплохо погуляла в «Каллисто». Которую ночь уже не могу нормально выспаться: то бессонница, то еще хлеще.

Корсаков подался в мою сторону и взглянул на мои часы.

— Спешат, — сообщил он, — на три минуты. Вот правильное время.

И ткнул в светящуюся панель бортового компьютера. Наверное, при этом он зацепил какую-нибудь кнопочку, потому что неожиданно включилось радио, и послышалась старенькая песня Аллы Пугачевой: «Три счастливых дня было у меня, было у меня с тобой, я их не ждала, я их не звала, были мне они даны судьбой…»

Корсаков выключил радио каким-то нервным, порывистым движением, пригладил виски, помолчал и произнес:

— Забавное совпадение. Я очень хорошо помню, что эта же песня звучала в кафешке в тот момент, когда Лозовский знакомил там Рому Иванова с Юлей. Лет восемнадцать уже прошло, наверно. Почти двадцать. Тогда эта песенка совсем новая была, кажется.

Он взглянул на меня, и его лицо, обычно такое скупое на душевные проявления, осветилось грустной улыбкой. И я подумала, что все-таки он, наверное, тоже был влюблен в ту Юлю, хотя несколько минут назад уверял в обратном. Иначе он не стал бы так улыбаться и так смотреть на меня, которая, по его словам, чем-то похожа на давно погибшую дочь нынешнего губернатора.

Может, Дмитрий Филиппович потому и относится ко мне не как начальник к подчиненной, а с куда большей теплотой, а? И доверил своего сына, пусть последнего негодяя, — тоже мне?