Читать книгу "Правила Дома сидра - Джон Ирвинг"

Что-то изменилось в Гомере, в его бессоннице; и д-р Кедр сразу это заметил; перемена, собственно, заключалась в том, что Гомер, тая что-то от д-ра Кедра, стал подозрителен, ему мнилось, что д-р Кедр неотступно наблюдает за ним. Когда он крался на цыпочках в кабинет сестры Анджелы, он был уверен, что д-р Кедр нарочно ночь напролет стучит на машинке. Наблюдает за его действиями.

— Тебе нужна моя помощь, Гомер? — спрашивал изредка д-р Кедр.

— Нет, мне просто не спится.

— Да, этому горю не поможешь.

А д-р Кедр только и мог писать свою летопись по ночам. Днем кабинет Анджелы вечно занят, единственное место для интервью с намечающимися родителями и телефонных разговоров. Он был весь завален бумагами д-ра Кедра, перепиской с другими приютами, агентствами по усыновлению, с будущими родителями, тут был и его замечательный (сдобренный местами мрачноватым юмором) дневник, называемый Кедром «Краткая летопись Сент-Облака», хотя это название явно устарело — дневник из месяца в месяц разбухал. И каждая новая запись начиналась одним и тем же: «Здесь, в Сент-Облаке» или «В других местах на земле».

Среди бумаг д-ра Кедра хранились исчерпывающие истории семей, но только тех, кто брал на воспитание сирот. Вопреки уверениям Мелони д-р Кедр не вел записей о настоящих родителях. В записи о рождении значились лишь дата рождения младенца, пол, вес в фунтах, рост в дюймах, имя, данное сестрами (если мужского пола), миссис Гроган или секретаршей отделения девочек (если женского). Личное дело сироты включало еще болезни и прививки — вот, собственно, и все. Гораздо толще были папки с историями усыновителей. Д-р Кедр старался выведать о них всю подноготную.

«Здесь, в Сент-Облаке, — писал он, — все равно, нарушаю ли я правила или создаю новые, мной руководит одно — забота о будущем сироты. Поэтому я и уничтожаю все сведения о матерях. Бедная женщина, давшая жизнь ребенку и оставившая его у нас, принимает очень трудное решение, нельзя чтобы в будущем ей приходилось принимать его еще раз. Необходимо сделать все, чтобы сирота не искал родителей, уберечь его от встречи с ними.

Я всегда думаю только о них, сиротах. Конечно, когда-нибудь они захотят узнать тайну своего рождения, проявят любопытство. Но какая от этого польза. Не прошлое залог будущего. А сироты — особенно сироты! — должны именно о нем думать.

Что будет хорошего, если родная мать по прошествии лет раскается в принятом когда-то решении? Конечно, по архивным документам легко было бы найти ребенка. Но моя забота не восстановление биологических корней, а устройство жизни родившихся в приюте детей».

Застав Гомера в кабинете сестры Анджелы — Гомер искал что-то в его бумагах, — д-р Кедр дал ему прочитать этот кусок из своей «летописи».

— Я тут ищу одну вещь, — заикаясь проговорил Гомер. — Но не могу найти.

— Я знаю, что ты ищешь, Гомер, — сказал д-р Кедр. — Но поиски твои бесполезны.

«Поиски бесполезны», — было в записке, которую Гомер передал Мелони во время очередного вечернего чтения. Каждый вечер они с Мелони обменивались бессловесными посланиями; она глубоко совала в рот палец и выпучивала глаза, передразнивая женщину с фотографии, на что Гомер отрицательно мотал головой, давая понять, что ничего пока не нашел. Мелони отнеслась к записке с сомнением, что сейчас же отразилось на ее подвижном лице.

— Гомер, — сказал д-р Кедр. — Я не помню твоей матери. Я даже не помню тебя, когда ты родился. Ты для меня стал Гомером гораздо позже.

— Я думал, что есть закон, — бормотал Гомер. Ему вспомнились слова Мелони о законе, требующем точной регистрации рождений.

Но Уилбур Кедр, создатель и летописец Сент-Облака, был сам себе закон. По д-ру Кедру, жизнь сироты начиналась в тот день, когда он, д-р Кедр, переставал путать его с другими сиротами. Если же удавалось найти сироте семью раньше (дай-то Бог!), то именно там начиналась его жизнь. Таков был непреложный закон Кедра. В конце концов, взял же он на себя ответственность, опираясь на традиционные представления, единолично решать необходимость аборта, выбирать между жизнью младенца и матери.

— Я много думал о тебе, Гомер, — сказал д-р Кедр. — И думаю все больше и больше. Но не трачу попусту время, не силюсь вообразить, каков ты был, когда родился. И тебе не советую тратить напрасно силы и время.

И дал прочитать Гомеру неоконченное письмо, вынув его из машинки; письмо предназначалось коллеге из Новоанглийского приюта для малолетних бродяжек, созданного прежде Сент-Облака.

Письмо было дружеское (переписка, по-видимому, длилась не один год), выдержанное в тоне привычной полемики, как пишут постоянному оппоненту, оттачивая свои взгляды.

«Ребенка следует усыновлять до наступления подросткового возраста, поры первого сокрытия правды, по той причине, что рядом с ним в это время должны быть любящие и любимые люди, — писал д-р Кедр. — Подросток скоро начинает понимать, что обман так же соблазнителен, как секс, но более доступен. И что легче всего обманывать тех, кто тебя любит. Любящие люди меньше других склонны замечать лживость, но и у них рано или поздно открываются глаза. Если же рядом их нет, некому пристыдить маленького лжеца, отучить от неправды. Сирота, не нашедший семьи до этого опасного возраста, так потом и будет обманывать себя и других.

В эту кошмарную пору жизни подросток лжет себе и уверен, что может обмануть весь мир. Уверен, что не попадется. И существует опасность, что подросток-сирота, не имеющий близких, так никогда и не станет взрослым».

Д-р Кедр, конечно, знал, что к Гомеру эти рассуждения не относятся. Его любили сестры Анджела и Эдна и сам он, наперекор себе. Гомер не только сознавал, что его любят, но, несомненно, и сам любил всех. Так что его поре сокрытия правды не грозило затянуться надолго.

А вот Мелони — разительный пример, подтверждающий правоту д-ра Кедра, подумал Гомер, отдавая ей записку.

— Зачем ты ищешь мать? — спросил он.

— Я ее убью, — без колебания ответила Мелони. — Может быть, отравлю. А если она не такая большая и сильная, как я, что вполне вероятно, задушу ее собственными руками.

— Собственными руками, — механически повторил Гомер.

— А ты бы что сделал, если бы нашел мать? — спросила Мелони.

— Не знаю, — сказал он. — Наверное, стал бы расспрашивать.

— Расспрашивать! — воскликнула Мелони с тем же презрением в голосе, с каким передразнила радующуюся солнышку Джейн Эйр.

Гомер знал, его коротенькая записка: «Поиски бесполезны» — не успокоит Мелони. Сам же он, как всегда, внял рассуждениям д-ра Кедра, но до конца своих тайн не открыл. Фотография женщины с пони все еще лежала у него под матрасом; он так часто на нее смотрел, что бумага в конце концов утратила жесткость. Честно признаться, разговор с д-ром Кедром разочаровал Гомера; значит, не найти ему матери Мелони и не испытать умопомрачительного ощущения, подаренного судьбой бесчувственному пони.

* * *