Читать книгу "Волчья стая - Роберт Черрит"

Некоторые теории имели больше приверженцев, другие — меньше. Убийца из клана, выбранный кланом, нанятый со стороны... Речь шла о вмешательстве реакционеров Звездного Братства. Кое-кто считал, что это просто залетный бандит со стороны и даже изменник из Драгун. Последняя версия была особенно популярна среди сфероидов, очень хотевших поверить в то, что мы давно ведем заговор с использованием марионеток из клана. У меня на этот счет не было своего мнения, я ждал появления фактов и свидетельств. Однако меня беспокоило, как далеко зашли эти предположения.

С течением времени ведущие теории понемногу окостеневали, превращаясь в твердые, почти уже политические позиции. Временами аргументы просто-таки извергались, произошло даже несколько стычек между сторонниками разных версий покушения. Иногда начинало казаться, что с легкостью можно определить версию, которая больше всего пришлась по душе Драгунам, — достаточно было знать, какая из них настойчивее всего распространялась среди группировок, имеющих отношение к Драгунам.

Это разделение мнений, эта желчность день ото дня все больше огорчали меня.

В сиб-группе я рос в твердой уверенности, что все Драгуны были одной большой семьей. Не зная своего генетического происхождения, ты мог называть любого Драгуна из старшей возрастной группы своим родителем, как и любого из своей или младшей группы — сибом. Ребенком я был искренне уверен в этом, что значительно облегчало мне жизнь в сиб-группе. А почему бы и нет? Ведь каждого Драгуна, родителя или сиба, с его сочувствием и опекой, можно было найти всюду в соответствии с нашими рангами и группами. Я усвоил, что жизнь в Драгунах, как и в любом другом месте, была нелегкой. Будь мы просто семьей, мы бы так не ладили.

В недавнем нападении на Мэв я начал видеть не просто случайный инцидент, но симптом настоящей болезни, распространившейся среди Драгун. Что-то зловещее поджидало нас впереди. Я стал замечать, что Драгуны, окружавшие меня, имеют и свои семьи, семьи внутри семей. И некоторые из них, казалось, находились в состоянии самой настоящей вражды.

Сфероиды не доверяли старшим, и сибы за это презирали их. Те, кто был рожден от настоящих родителей, свысока взирали на тех, кто появился на свет с помощью матки. И связанные клановцы с явным пренебрежением относились к остальным Драгунам. Я не хочу сказать, что каждый таил в сердце такую неприязнь, отнюдь. Но существовали группы, в которых воспитывались воины, впоследствии разделявшие их чувства.

Некоторые выражали свои взгляды более открыто. Никто не стеснялся вербовать себе сторонников. И день за днем брожение умов все больше нарастало.

Я пытался убедить себя в том, что мои опасения насчет групповщины — просто навязчивая идея. Ведь все мы были Драгунами, верными Волку. И всплеск желчности был просто следствием стресса. Обеспокоенные состоянием здоровья Волка, все были раздражены и подавлены. Если бы командира прикрывали как следует, все обернулось бы иначе.

За те несколько недель, что пришлось Волку пролежать в медцентре, я почти постоянно навещал его. И волей-неволей встречался с его кровной семьей.

Конечно, я знал Маришу Дэндридж. Она была координатором сиб-групп, и в детстве мне часто приходилось встречаться с ней. Она всегда была такой теплой в общении, тогда мне верилось, что она с особенной нежностью и теплотой относилась ко мне. Очевидно, то же чувствовали и многие другие сибы, если не все. На третьей возрастной ступени я грезил о том, что влюблен в нее. Потом я узнал, что Мариша была женой Волка, и исполнился смутного трепета и ужаса, который только может испытывать двадцатилетний сиб, узнав, что влюбился в жену командира. Наши отношения изменились в одно мгновение. Не думаю, что она даже догадывалась об этом.

Между тем Мариша являлась второй женой Джеймса Вульфа. Хотя она была моложе его, страсть к мужу не утихала годами. И казалась мне временами даже неуместной. Однако Джеймс Вульф определенно одобрял подобное поведение. То же самое можно было сказать о двух детях, которых она ему родила. Между детьми и родителями существовала какая-то едва уловимая посторонним взглядом близость, которую мне редко приходилось видеть за стенами сиб-группы, И даже в сиб-группе я не наблюдал такой трогательной заботы по отношению друг к другу. Я объяснял свое смятение как своей старой страстью, так и моим невольным вторжением в их личную жизнь, но прекрасно понимал — здесь все-таки крылось что-то другое.

Они были кровной семьей. И это чувствовалось даже со стороны.

В мои обязанности входило постоянно находиться рядом с Волком, за исключением тех кратких промежутков времени, когда он или Мариша просили оставить их наедине. Находясь в те дни у постели полковника, я видел, кто навещал его и кто этого не делал. Я видел, кто хорошо чувствовал себя в его присутствии и искренне радовался предстоящему возвращению, как Драгуны-ветераны, а кто, судя по всему, замышлял что-то недоброе. Я видел также, что и от глаз Волка это не укрылось, при этом, однако, он оставался любезен и доброжелателен ко всем без исключения посетителям.

Время утренних визитов миновало уже наполовину, а я стоял у постели полковника, рапортуя о неотложных делах, когда вдруг на пороге возник Маккензи. Деловые обсуждения были тут же отодвинуты в сторону, и молодой Волк с большой нежностью приветствовал своего родителя. Я стоял, остановленный на полуслове: рапорт мог и подождать.

Маккензи с отцом находились в тесных дружеских отношениях, как и остальные члены семьи. И все же один вид воинов столь разных возрастных категорий, проявляющих огромную нежность друг к другу, в то время казался мне странным. Их можно было принять за сибов. Сначала Маккензи узнал о состоянии здоровья отца, расцеловал и обнял Катерину и Шауну — жену и дочь, — а затем приветствовал приемную мать и сводных братьев и сестер.

— А где же Алпин? — спросил Маккензи.

— Он сказал, что сегодня на дежурстве. — Обычно открытое и спокойное лицо Катерины омрачилось. Я видел списки нарядов и понял, что она скрывает действительное положение дел: сын Маккензи не мог быть в это утро на дежурстве. Все боевые роботы его звена со вчерашнего дня проходили техосмотр.

Маккензи на мгновение нахмурился, затем с улыбкой повернулся к отцу:

— Папа, даже в кровати ты не даешь Драгунам покоя. Я считаю, что мне не было необходимости лететь сюда сломя голову. Ты и так контролируешь ситуацию. Может, не так плохо для Драгун, что на тебя напали.

— Не смешно, Мак, — заметила Мариша.

— Извини.

На секунду повисло молчание. Чувствуя себя явнолишним, я собирался уже уйти, но Волк остановил меня.

— Куда ты собрался, Брайен?

— Я подумал...

— Думаешь, тебя ждут послабления по службе только потому, что этот хулиган вернулся домой? Едва ли.

— Хотя тут что-то было, — вспомнил Маккензи. — Что-то вроде утреннего рапорта.

— Так оно и есть, — подтвердил Волк. — Но это служба. Я думал, ты хочешь еще что-то сказать, Мак.

Маккензи кивнул. Присев на краешек кровати Волка, он произнес: