Читать книгу "Семья Эглетьер - Анри Труайя"

Убежденность этой речи сбила с толку Жан-Марка, он лишний раз признал, что отец способен внушить ему что угодно. Как бы Жан-Марк ни осуждал его за глаза, стоит отцу заговорить, и он пасует перед отцовскими доводами.

— В сущности, папа, ты не уважаешь женщин! — сказал он.

— Разве уважают то, в чем испытывают потребность? Можно восхищаться картиной, статуей, поскольку ими не воспользуешься в утилитарных целях. Но если бы вдруг они стали съедобными, а значит, необходимыми до нашего существования, мы бы бросили ими восхищаться и стали бы добиваться их. То же и с женщинами. Они фальшивы, слабы, пусты, лживы, болезненны, однако без них не обойтись. Лишь педерасты ценят в женщинах ум и душу. Но ведь мы с тобой не этой породы, верно?

И Филипп ласково приложил кулак ко лбу. сына Жан-Марк ощутил это твердое и теплое прикосновение, словно отец поставил свою печать. Он снова почувствовал уныние: все было так сложно, так непонятно. Мерседес постучала в дверь и объявила, что обедать подано.

За столом отец показался Жан-Марку оживленнее обычного. Может быть, он подавал сыну пример самообладания. Словом, урок продолжался: сначала теория, потом практические занятия. Кароль слушала мужа, который говорил о делах, о своих сегодняшних встречах, не подозревая, как тесно переплетаются в его речах правда и ложь. Доверчивость молодой женщины тронула Жан-Марка. Кароль казалась ему хрупкой, почти прозрачной в розовом пеньюаре. Широкие рукава, откидываясь, открывали ее руки до локтей. Жан-Марк чуть не поддался жалости, но потом решил: раз Кароль ничего не знает, то и жалеть ее нечего. Их общая с отцом тайна смущала его и в то же время льстила Жан-Марку, желая подчеркнуть свое вступление в игру, он спокойно заявил:

— Сегодня я видел «Шелковый шнурок».

— Это в самом деле так хорошо, как говорят? — спросила Кароль.

— Великолепно! Великолепно, но досидеть до конца трудно!

— Филипп, нам обязательно надо посмотреть этот фильм, — обратилась она к мужу.

— Ну нет! — отмахнулся он со смехом. — Терпеть не могу великие творения, внушающие священный трепет зрителю, который убеждает себя, что его скука — одно из проявлений эстетического наслаждения!

— Ну что ж, значит, мне придется сходить с Брижитт.

Филипп взял руку жены, прикоснулся к ней губами и спросил:

— Ты не сердишься?

Жан-Марк с таким вниманием следил за этой комедией, что забывал про еду на своей тарелке. Супружеский союз отца и Кароль казался ему ненадежным, построенным на песке. И лишь иллюзии, ложь, молчаливый сговор кое-как подпирали это шаткое здание. А между тем оно держалось уже годы и продержится, вероятно, до тех пор, пока с возрастом отец не пресытится и не утратит вкуса к авантюрам. И тогда он и его жена с высоко поднятой головой войдут в легенду о счастливых семейных парах.

— Почему ты не ешь? — спросила Кароль.

— Не хочется, — пробормотал Жан-Марк. — Я не голоден.

Он откинулся на спинку стула. Спазма сжала горло, во рту стоял горький вкус. Как отвратительна жизнь! Мерседес переменила тарелки и подала сыр. Звяканье ножей и вилок, бульканье вина, льющегося в стаканы, пустые слова:

— Еще немного?

— Вино превосходное!

— А по-моему, то было лучше… которое мы пили позавчера!..

Разговор гудел вокруг Жан-Марка, не доходя до его сознания. Франсуаза пыталась втолковать Даниэлю, что путешествие в СССР было бы для него гораздо полезнее и интереснее.

— Ну и дура же ты, старуха! — басил в ответ Даниэль. — Я еду на Берег Слоновой Кости, потому что хочу посмотреть первобытных людей, понимаешь?.. Настоящих!.. Насколько мне известно, их нет ни в Москве, ни в Ленинграде!

— Ну, а Греция тебя не соблазняет? — настаивала Франсуаза. Поехал бы с нами, вот было бы интересно!..

— Я не ищу интересного, мне нужно значительное!..

«Да, правда, у меня ведь есть брат и сестра, подумал Жан-Марк. Как все пошло и скучно!..»

За сладким Кароль и Филипп принялись обсуждать свои светские заботы. До конца месяца Кароль собиралась устроить по крайней мере четыре званых обеда в ответ на приглашения друзей. Филипп устало попросил ее растянуть приемы на более разумный срок. Но она настояла на своем, и он, ворча, уступил. Жан-Марк подумал, что в семье не всегда берет верх тот, кто кажется победителем.

XIII

В марте Филипп несколько раз ездил в Бельгию и Англию. Он уезжал всего на день или на два, но его отлучки и возвращения нарушали привычный порядок в доме. Жан-Марк был уверен, что любовница отца сопровождает его в этих поездках. Когда Кароль вздыхала: «Филипп надрывается на работе!» — ему было обидно за нее. Дважды он ходил с ней в театр и дважды на выставки. Но ни разу больше не устанавливался между ними тот волнующий контакт, который возник тогда в баре, после концерта. Может быть, потому что он знал об изменах отца? Жан-Марк невольно видел в ней жертву, и это принижало Кароль в его глазах. Однажды вечером, возвращаясь со спектакля в «Комеди Франсез», они зашли в кафе «Липп» выпить по стакану вина. Сидя рядом с Кароль, Жан-Марк пристально изучал ее. Она казалась вялой, темно-синее платье ей вовсе не шло. В тот вечер Кароль не надела никаких украшений — по забывчивости или из нарочитой скромности, — и совершенно напрасно! Чтобы пойти с ней в театр, Жан-Марк отказался от вечеринки у Дидье и сейчас жалел об этом. Общение с Дидье всегда обогащало его. Каждый спор был для обоих своего рода умственной гимнастикой, приносившей приятное чувство подъема и удовлетворения. С Кароль все обстояло иначе. Семейные взаимоотношения, разница в возрасте и сложившиеся привычки мешали им говорить свободно. Ни на минуту Жан-Марк не забывал, что Кароль жена его отца. Увидев себя и ее в зеркале кафе, он с неудовольствием подумал, насколько они не подходят друг другу. Он выглядел слишком взрослым, чтобы быть ее сыном, и слишком молодым, чтобы сойти за ее любовника. А между тем именно последнее должно было прийти в голову всем, кто их не знал. Жан-Марку казалось, что посетители «Липпа» смотрят на них. Кароль, однако, держалась непринужденно. Она болтала, смеялась по пустякам и уверяла, что ей совсем не хочется спать. Вероятно, не желая вводить его в расходы, она заказала только минеральной воды с ломтиком лимона.

Уже дома Жан-Марк пришел к заключению, что такие вечера больше развлекают Кароль, нежели его. Ему же с ней не по себе, только без толку теряет время. Сейчас же вспомнилась Валерия де Шарнере, которую он почти не видел последнее время. Жан-Марк позвонил ей, она была очень занята, но все же назначила свидание на следующее воскресенье около одиннадцати утра в манеже Легуве в Нейи, пообещав не слишком опаздывать…

Наездники вернулись около одиннадцати, запыхавшиеся, слегка подпрыгивая на рослых смирных лошадях. Валерия ловко спрыгнула на землю, потрепала своего коня по холке и отвела его в конюшню. Затем подошла к Жан-Марку, который ждал ее, опершись о барьер. В костюме для верховой езды Валерия казалась ниже ростом. Жокейская шапочка из черного бархата шла к ее светлым волосам, но бриджи ее толстили. Хлыстиком она хлопала себя по ноге, щеки ее раскраснелись, глаза блестели.