Читать книгу "Как творить историю - Стивен Фрай"

Сердитые глаза Лео наполняются слезами, слезами, которые текут по его лицу, смешиваясь с кровью, так и сочащейся из прокушенной губы.

– Мне никогда не узнать, – произносит он, низко склоняясь над стендом, чтобы пристукнуть по тумблерам питания. – Никогда и ничего.

С мелодичным пощелкиванием статического электричества темнеет экран. Светодиодные цифры гаснут. Тихий гул вентилятора, гукнув, стихает. Я молча гляжу в пустоту экрана.

– Ну вот, Майкл Янг. – Лео изящно промокает слезы узким краем выступающей из рукава его лабораторного халата рубашечной манжеты. – Вы видели Освенцим. Мои поздравления.

– Вы серьезно?

– Совершенно серьезно. – Гнев и напряжение исчезли, он снова обратился в спокойного дядюшку Смарфа. Лео закрывает свою машину, любовно поглаживает мышку.

– И мы действительно смотрели назад во времени?

– Всякий раз, поднимая глаза к ночному небу, вы смотрите назад во времени. Не такое уж и великое дело.

– Да, но вы сфокусировались на отдельном дне.

– Разумеется, это телескоп совсем иного типа. К сожалению, он также и совершенно бесполезен. Просто световое шоу, вот и все. Искусственная квантовая сингулярность, проку от которой не больше, чем от электрической точилки для карандашей. Даже меньше.

– Вы не можете преобразовать все эти красочные завихрения в узнаваемые фигуры?

– Не могу.

– Но когда-нибудь?

– Когда я обращусь в далекое прошлое – возможно. Да. Это возможно. Возможно все.

– А что вы еще видели? Какие-нибудь битвы, землетрясения? Ну, знаете, Хиросима, что-нибудь в этом роде?

– Хиросиму я наблюдал. Я видел также Западный фронт Первой мировой. Я побывал во многих временах и местах. Но, боюсь, всегда возвращался к Освенциму. Кстати, ответ таков: «Свидетели Иеговы».

– Э-э… не понял. «Свидетели Иеговы» – ответ на что?

– Лиловый треугольник? Помните, вы не смогли догадаться, кто его носил? Та к вот, «Свидетели Иеговы» и носили.

– А. – Сказать мне на это, в общем-то, нечего. – Значит, вы всегда возвращаетесь в Освенцим, в этот день?

– Всегда в этот день.

– И ничего сделать не можете, не можете… взаимодействовать?

– Нет. Это… как бы лучше сказать? Это вроде радиоприемника. Вы настраиваете его, слушаете, но передать ничего не можете.

– И вы не знаете, что перед вами? То есть не можете истолковать увиденное?

– Цвета связаны с химическими элементами. Кислород синий, водород красный, азот зеленый и так далее. Но и это ни о чем мне не говорит.

– Кому еще вы это показывали?

– У нас что, игра «Двадцать вопросов»? Вы первый, кто видел мое устройство.

– Почему я?

Лео вперяет в меня взгляд.

– Предчувствие, – изрекает он.

Как воевать

Ади и Руди

В шесть утра и так-то было темно, а при нынешнем тумане мрак стоял совсем непроглядный. Тем не менее Штойер, командир взвода, выбрал для очередной своей речи именно это время.

– Солдаты! Линия фронта британцев протянулась от Гелувельта до Бекелара, Ипр лежит всего в пяти милях к востоку. Перед Шестнадцатым поставлена задача нанести сокрушительный удар по самому сердцу томми. И мы не подведем. Полковник фон Лист надеется на нас. На нас надеется Германия.

Рядовые Вестенкиршнер и Шмидт вглядывались в темноту – в то место, из которого доносился голос Штойера.

– Германия не имеет о нашем существовании ни малейшего представления, – весело сообщил Игнац Вестенкиршнер.

– Не стоит так говорить, – пророкотал между ними чей-то голос.

Игнац удивленно воззрился на стоявшего справа от него пехотинца с желтоватым лицом. Ростом Ади – все они называли его Ади – был, при его пяти футах, девяти дюймах, немного выше среднего, однако из-за болезненной, землистой кожи и узких плеч казался более тщедушным и низкорослым, чем все прочие.

– Прошу прощения, сударь. – Игнац отвесил ему на манер прусского юнкера насмешливый поклон.

До атаки оставалось сорок пять минут. Со стороны британских окопов доносились звуки беспорядочной пальбы: тупые хлопки, казавшиеся скорее смешными, чем опасными, – как будто там пердел пережравший травы бык.

Эрнст Шмидт молча протянул товарищам сигареты. Ади, взглянув на пачку, ничего не сказал, так что Игнац взял себе сразу две.

– Даже сейчас не будешь? – удивленно спросил он. – Когда до боя осталось всего ничего?

Ади покачал головой и, побаюкав в руках винтовку, прижал ее к телу. Игнац вспомнил, как наблюдал за ним на второй день обучения, – Ади поглаживал винтовку с той самой минуты, как она оказалась в его руках. Смотрел на нее с благоговением и восторгом, с какими женщина разглядывает новые шелковые трусики, привезенные из самого Парижа.

– Ты что же, вообще никогда не курил?

– Один раз, – ответил Ади. – Совсем немного. За компанию.

Игнац встретился взглядом с Эрнстом и слегка приподнял бровь. Представить себе Ади в какой ни на есть компании, выходящей за рамки очереди в солдатской кантине или общей душевой, было довольно трудно. Эрнст, как обычно, не сказал и не сделал ничего, хотя бы отдаленно схожего с реакцией на предложенную шутку.

Вот и все общество, какое мне досталось, подумал Игнац. Пуританин да лишенное чувства юмора бревно.

И тут же, словно по сигналу суфлера, с западного края окопов донесся негромкий свист, а следом появился и Глодер. В свои девятнадцать Руди Глодер выглядел куда более полным жизни и взрослым, чем Ади и Эрнст, уже основательно выбравшие третий десяток. Веселый, красивый, светловолосый Руди, с его искрящимися голубыми глазами и добродушным остроумием, был в роте всеобщим любимцем. Он уже получил звание ефрейтора, и успех этот ни у кого зависти не вызвал. Те, кто знал его только с чужих слов, кто слышал о его блестящем владении винтовкой, об умении сочинять смешные песенки, о заботливом отношении к товарищам, нередко проникались к нему неприязнью. «Так, говоришь, музыкальный, спортивный, умный, веселый, храбрый, простой и до невозможности красивый? Уже ненавижу». Но разумеется, стоило такому человеку свести с Руди знакомство, как и он, подобно всем остальным, оказывался бессильным устоять перед его обаянием.

– Я явился меж вас, – сказал Руди, присев перед Ади, Игнацем и Эрнстом на корточки, – со сладким кофе. Не спрашивайте, как мне удалось сотворить это чудо, просто наслаждайтесь.

Игнац принял протянутую Руди фляжку. Тягучая сладкая жидкость пролилась в его горло, опьяняя – даром что спирта в ней не было ни капли, – точно коньяк. Оторвав фляжку от губ, он заглянул в танцующие глаза Руди.

– Нет ничего, что было бы для моих солдат слишком хорошим, – объявил Руди, в совершенстве воспроизводя интонации фон Листа. – А ты, дорогой мой?