Читать книгу "Самозванец - Сергей Шхиян"

— И чего тебе нужно? — продолжила допрос Лесовичка, так и не выходя из избы.

— Еда нужна, масло, хлеб, можно курицу.

— Нету у меня ничего, сама впроголодь живу, — сердито сказала женщина.

— Я хорошо заплачу, — посулил я, почувствовав в голосе Лесовички некоторую неуверенность.

— Сколько? — быстро спросила она.

— Три московки.

— Пять за курицу, за хлеб и молоко отдельно.

— За все пять, и еще масло. Не хочешь, пойду дальше.

— Шесть! — сказала она, выглядывая в дверную щель. — Только из уважения!

— Пять московок и полушка, — твердо сказал я, чтобы излишней сговорчивостью не дать ей нового повода к торгу.

— Жди, — сказала хозяйка и плотно захлопнула дверь.

Как я и предвидел, деньги всегда деньги, даже в глухой деревне. Лесовичка не только продала мне все, что я просил, но самолично зарезала и ощипала курицу. Впрочем, думаю, для того, чтобы оставить себе пух и перо. Баба, Павел был прав, оказалась на редкость жадная.

Нагруженный припасами, я вернулся к своему тунеядцу и застал его крепко спящим под овчинным тулупом.

— Эй, Павел, — позвал я, — есть будешь?

Храп под овчиной тотчас прекратился и показался любопытный глаз.

— Шутишь или правда что достал?

— Вставай, нужно курицу сварить.

— Нет, так мы не договаривались, — расслабленно казал он, — я думал, уже все готово!

Я подумал, что зря связался с таким лодырем. Конечно, художественная натура — это хорошо, но в лес-то идти все равно придется. Однако решил просмотреть, чем, в конце концов, все это кончится, и начал разбираться в нехитром крестьянском хозяйстве. Пока я разводил в печи огонь, хозяин искусно изображал крепко спящего человека, но когда вода в котелке закипела, и пленительный аромат варящейся курицы распространился по избе, не выдержал и сел на лавке.

— Давненько я скоромного не ел, — грустно сказал он. — А сегодня не постный день?

— Постный, так что можешь спать дальше.

— Ничего, буду в церкви, заодно покаюсь, — пообещал он.

— Как знаешь.

— А винца курного у тебя нет?

Винца у меня не было, так что удовлетворился он всего лишь едой. Однако удовлетворился сполна. После нашего нехитрого обеда в доме опять не осталось ни одной крошки съестного. Зато до ночи мы дружно спали на очень сытые желудки.

Глава 8

Воробьиные ночи еще не наступили, но темнело уже так поздно, что нам пришлось выйти из деревни в начале одиннадцатого. Павел вел себя вполне адекватно, не ныл и не засыпал на ходу. Чтобы не светиться перед деревней, мы сделали крюк и выкошенными лугами довольно быстро дошли до леса. Тут мой чичероне предложил сделать привал и дождаться полной темноты. Ему, как проводнику, было виднее, и мы засели в кустах, ожидая часа «Икс».

Вечер был не по-летнему холодный. С северо-востока пришел циклон, весь день, пока мы спали, моросил дождь. К вечеру он кончился, но стало реально холодно, что очень ощущалось, особенно после последних теплых дней. Я был одет в свой межсезонный камзол, а Павел отправился в лес в том, в чем ходил днем: льняной домотканой рубахе, коротких портках и босиком. Единственной теплой вещью у него оказалась бесформенная войлочная шляпа, когда-то щеголеватая, но давно потерявшая всякую форму.

— Тебе не холодно? — задал я риторический вопрос, когда мы уселись на мокрой траве в мокрых кустах.

— Ничего, сейчас же лето, — успокоил он меня.

Лето, оно конечно, лето, но меня пробирало даже сквозь толстое шерстяное сукно.

Он же вполне комфортно растянулся на земле и, как мне показалось, собрался соснуть.

— Павел, а тебе не скучно жить? — спросил я, чтобы хоть как-то отвлечь его от такого глубокого отдыха.

— Чего? — сонно переспросил он, протяжно зевая.

— Жить тебе не скучно?

— Когда скучать-то, — удивился Павел, — времени ни на что не хватает. Утром проснулся, а там, глядишь, уже и спать пора.

Такому насыщенному ритму жизни можно было только позавидовать.

— А ты когда-нибудь работал?

— Как же не работать, с малолетства в трудах, продохнуть некогда. Ты бы мне не мешал разговорами, сам отдохни часок-другой.

— А мне кажется, нам уже идти пора, погляди, совсем темно стало.

— Думаешь? — с сомнением протянул Павел. — А то давай, что ли, завтра сходим. Куда спешить?

— Нет, пойдем мы сегодня, так что вставай. Чем быстрее дело сделаем, тем раньше получишь красную шапку и сапоги.

— Тоже красные! — напомнил он.

— Это как обещано.

Павел тяжело вздохнул, встал, отряхнулся, как мокрая курица, и не спеша пошел вдоль кромки леса.

Я двинулся следом, стараясь идти как можно осторожнее. Трава тут была выше пояса, мокрая, так что скоро я промок насквозь и начал мерзнуть. Павел между тем шел легко, шлепая по встречающимся лужам босыми ногами.

— Скоро уже? — не выдержал я.

— Нет, нам нужно лес обойти, а то как мы в гнилую балку попадем!

— Ладно, тогда пошли быстрее.

Павел не ответил и шел все в том же темпе, легко, как на прогулке. Пришлось и мне настраиваться на долгую ходьбу и постараться отключиться от мелких неудобств вроде незаметных ям, полных холодных воды, колючего кустарника и хлещущих по лицу веток. Больше о конце пути я не спрашивал, шел себе и шел за светлой спиной проводника. Часа через полтора Павел, наконец, остановился. Задумчиво поднял лицо к темному, облачному небу. Я опять испугался, что он примется любоваться красотами природы, но все обошлось.

— Вон там гнилая балка, — показал он рукой в сторону леса. — По ней и дойдем. Тебе не боязно?

— Чего бы это! — сердито ответил я, хотя кое-какие сомнения по поводу своего напарника у меня уже были. — С тобой я пойду хоть на край света.

— Тогда пошли, — сказал он и так же легко, как раньше, пошел дальше.

— Вот это и есть гнилая балка, — сообщил он, когда мы вошли в какой-то узкий овраг. Под ногами сразу захлюпало, и мои мокрые сапоги начала засасывать грязь. Прогулка окончательно переставала быть интересной. Вокруг не было видно ни зги. Было такое чувство, что мы продвигаемся по какой-то канализационной трубе, да и запах был соответственный.

Я перестал реагировать на окружающее, старательно исследовал ногами место, на которое собирался ступить, чтобы не попасть в какую-нибудь западню. Наконец Павел остановился.

— Ну, и где же твой леший? — спросил я, чтобы хоть что-то сказать и не выглядеть испуганным.

— Что он, дурной по ночам тут шастать, — удивился он.