Читать книгу "Непорочная грешница - Рексанна Бекнел"

— Помоги мне, святой Иуда, — воззвала она к святому, низко склонив голову под тяжестью своего греха.

— Святой Иуда тебе не поможет. Линни в испуге вскинула глаза и увидела непроницаемое лицо Экстона де ла Мансе. Отец Мартин смешался, уловив этот мгновенный обмен фразами между женихом и невестой, который не имел отношения к ритуалу, но быстро взял себя в руки.

— Согласна ли ты, Беатрис де Валькур, взять этого человека в свои законные мужья.

Линни не могла оторвать глаз от лица своего мучителя. Она даже не заметила, как отец Мартин сделал паузу в ожидании ее ответа.

— Тебе отвечать, Беатрис, — напомнил ей де ла Мансе. — Согласна ли ты взять меня в мужья перед лицом господа и всей этой честной компании?

В наступившей мертвой тишине слова Экстона звучали негромко, даже, пожалуй, тихо, но она ничуть не сомневалась, что каждое из них долетало до ушей собравшихся в этом зале. Сердце у Линни заколотилось с такой силой, что стук его — она была уверена в этом — так же разнесся по залу, как слова Экстона.

— Отвечай же, миледи, — взволнованно прошептал отец Мартин, бросая встревоженный взгляд на ее побледневшее лицо.

Линни наконец овладела собой. «Разве у меня есть выбор? — задала она себе вопрос. — Так или иначе дело надо было доводить до конца».

— Согласна, — едва слышным голосом прошептала она, хотя это простое слово огнем опалило ее гортань. Священник с облегчением перевел дух.

— А ты, Экстон де ла Мансе, лорд Мейденстонский, согласен взять себе в жены эту женщину?

— Согласен, — сказал Экстон, не сводя с Линни взгляда. Оставшуюся часть венчальной службы Линни уже не слушала. Ни заключительной молитвы, ни торжественных слов последнего благословения. Когда они с Экстоном склонили перед аналоем колени, единственное, что донеслось до ее сознания, было: «Во имя божье объявляю вас мужем и женой».

После этого ее подняли с колен и в следующее же мгновение притиснули к чему-то обширному, твердому и могучему — к груди Экстона. Ей ничего не оставалось, как только смотреть в холодные серые глаза своего мужа.

— Ну что ж, женушка. Теперь поцелуй муженька. В зале все разом зашумели и задвигались: лорд требовал от своей супруги первого поцелуя.

Так оно и должно быть. Сейчас поцелуй, а потом… Потом должно было начаться самое страшное, чего Линни несказанно боялась. Руки Экстона крепко держали ее, не оставляя ни малейшей возможности уклониться от заключительной части ритуала.

— Вот свадебный поцелуй для моего… моего мужа, — прошептала Линни одними губами, не слишком понимая, откуда у нее вдруг взялись слова. Она посмотрела на Экстона: на каменном его лице не отражалось ни одно из тех нежных чувств, какие следовало бы испытывать новобрачному.

Тогда Линни закрыла глаза. Только так она могла поцеловать Экстона. Потом приподнялась на носках и прижала свои губы к его рту.

Странно, но ничего ужасного не произошло. Губы ее супруга оказались мягкими и теплыми. Кроме того, от Экстона пахло чистотой и свежестью.

Потом его руки, однако, сомкнулись вокруг ее стана, и он, что было силы, притиснул ее к себе. Девушка едва не задохнулась, и поцелуй в одно мгновение лишился всей своей прелести. Его губы с силой раздвинули ей рот, и она ощутила его горячее дыхание. И его язык.

Дева Мария! Ничего подобного Линни и представить себе не могла. Его язык все глубже и глубже проникает ей в рот, властно, настойчиво, дерзко! Он целовал ее так, будто собирался проглотить!

Потом — так же неожиданно, как и начал — Экстон прервал поцелуй и даже отстранился от нее, желая, видно, полюбоваться произведенным впечатлением. На его лице застыло выражение, которого ей прежде не приходилось видеть, но она быстро уяснила себе его источник. Жажда. Экстон де ла Мансе возжаждал свою жену! Его глаза блестели дьявольским огнем.

Хуже того! Как это получилось — непонятно, но поцелуй Экстона зажег у нее внутри ответный огонь, пусть маленький и робкий. Линни достаточно наслушалась рассказов о непотребстве и постыдности похоти, и даже сама мысль том, что этому человеку удалось пробудить ее в ней, показалась ей ужасной.

«Господь, и ты, Дева Мария, и ты, святой Иуда, сделай пожалуйста, так, чтобы это была неправда!» Но увы! Когда Экстон ее целовал, где-то в глубине ее существа взошел крохотный росток того, что можно было назвать похотью. Или жаждой. И Экстон об этом узнал, поскольку одарил ее улыбкой — первой улыбкой, в которой не было лицемерия или лжи.

Не в состоянии больше выдерживать его пронизывающий взгляд, Линни опустила глаза. К несчастью, ее взор при этом упал на его губы, и она почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Ах, этот рот! Подумать только, какие удивительные и стыдные чувства он ухитрился в ней разбудить.

Можно было подумать, что Экстон разгадал ход ее мыслей, поскольку сразу же вслед за этим снова широко улыбнулся и издал негромкий смешок. Это еще больше усложнило положение Линни. Продолжая сжимать девушку в объятиях, он слегка потерся своим могучим торсом о ее груди, подбросив тем самым топлива в огонь ее чувственности.

— Ах ты, моя милая, сладкая женушка. Твой отец уверил меня в том, что ты невинна, и поцелуй, который ты мне подарила, подтвердил его слова. Но… если ты так легко воспламеняешься от одного только поцелуя, я могу представить себе, какие радости ожидают меня сегодня ночью в опочивальне.

Кто-то из стоявших рядом гостей хмыкнул, услышав это замечание Экстона, и шум в зале, словно по команде, возобновился. Теперь все передавали друг другу слова милорда и от души потешались. У Линни, однако, не хватало душевных сил, чтобы позволить себе разозлиться, поскольку главным чувством, которое она в тот момент испытывала, был стыд.

О каких таких радостях говорил Экстон? И как она воспримет эти неизвестные ей услады?

Экстон тем временем слегка отодвинулся от Линни и, чтобы покончить, наконец, с представлениями, в последний раз торжественно провозгласил:

— Моя жена, леди Беатрис. Прошу любить и жаловать! «Но ведь меня зовут Линни», — думала несчастная невеста, лихорадочно отыскивая взглядом силуэт настоящей Беатрис.

«Я ужасная, испорченная девушка, я испытываю тягу к человеку, который является смертельным врагом моего семейства. А ведь я поклялась всячески способствовать его низвержению».

Эта печальная истина не давала Линни покоя, и, чтобы набраться сил для того, что ей предстояло ночью, ей было необходимо хотя бы еще раз встретиться взглядами сестрой.

Беатрис, однако, нигде не было видно. «Теперь уже неизвестно, когда я увижу ее в следующий раз», — в панике подумала Линни. Она осталась в полнейшем одиночестве в доме с человеком, который только что стал ей мужем, и наедине с горькими мыслями о том, что бабка на ее счет, возможно, не слишком ошибалась, когда утверждала, что у нее в душе роятся одни только черные помыслы.