Читать книгу "Принуждение к контакту - Денис Бурмистров"

– Ну неважно. Наш друг, – Сан Саныч ткнул себе за спину, и парень инстинктивно посмотрел на заднее сиденье, где увидел Фому. – Адрес запамятовал. Подскажешь, товарищ?

– Да иди ты! – сплюнул парень, корча гримасу презрения. – Я с «красными» дел не веду.

– Очень жаль, товарищ. Родина вас не забудет! – Сан Саныч сокрушенно вздохнул, потом сказал Ватсону: – Езжайте, товарищ Фрунзе.

– Конечно, товарищ Дзержинский.

Рыжий боец снял ногу с тормоза, и машина, скатившись обратно на проезжую часть, поехала дальше. Ошалевший Гуреев обернулся, краем глаза успел увидеть подошедшего к своим парня. Тот набирал номер телефона, возбужденно общаясь со своими товарищами.

За час они еще четыре раза останавливались, и Сан Саныч неизменно нес ахинею про специальную операцию, не забывая указывать на покрывшегося холодным потом Фому. Каждый раз его либо посылали, либо указывали направление в другую сторону – командир каким-то чутьем выбирал именно тех, кому было не все равно, что непонятные люди из органов замышляют что-то против местных авторитетных людей.

После одной из «встреч с гражданами» Фома прошептал дрожащим голосом:

– Меня же убьют…

– Не убьют, – отмахнулся Сан Саныч. – Напоешь, что мы тебя страшно пытали, что предлагали коробку печенья и банку варенья, но ты был стоек и ничего не сказал.

– Но я же вам все рассказал! Всю правду!

– Тогда вообще не страшно, Фома. Страшно за ложь погибнуть. А за правду – за правду не страшно, а даже почетно. К тому же по главному вопросу ты нас так и не просветил, понимаешь? А главный вопрос, он потому и главный, что самый важный. И без ответа на него нам никак нельзя. А если тебя вдруг действительно после нашего турне как свинку ошкурят, так, значит, не особенно ты был и нужен своим корешам-подельникам.

Сан Саныч повернулся к торговцу, положив локоть на спинку сиденья и с нехорошей ухмылкой продолжил:

– Или ты как думал, Фома? Ты людей на смерть посылаешь, когда они тебе хабар таскают. Только не говори, что они сами, а ты лишь жертва обстоятельств. Платишь ты несчастным сталкерам за их плоть и кровь, оставленную за периметром, сущие гроши, а сам втридорога на сторону толкаешь, навариваясь и жирея. С волками жить – по-волчьи выть.

Он пару секунд суровым взглядом смотрел на притихшего Фому, потом расхохотался и воскликнул:

– Ты чего, поверил, что ли? Действительно подумал, что я такого здорового пузатого дядьку совестить буду? Да насрать мне как ты тут живешь и с кем дела крутишь, вот абсолютно все равно. Хоть рабов себе заводи, как эти, наркоторговцы ваши. Меня твоя дальнейшая судьба не интересует. К тому же, по-моему, мы добились желаемого результата. А ну-ка, рыжий, перестройся.

Ватсон бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида, принял влево. Сзади тут же громко крякнул клаксон, требовательно и властно. Огромный черный джип, чуть не боднув иномарку команды, начал обгонять их справа, прижимая к обочине. Сквозь тонированные стекла невозможно было увидеть сколько людей в салоне.

– Прижимайся где народу поменьше, – сказал Сан Саныч Ватсону, сам наклонился вперед и жизнерадостно помахал джипу.

Увидев номера, Гуреев сразу понял, что за люди сидят за темными стеклами. Вслед за органами государственной власти бандиты тоже пожелали выделяться в потоке машин, и потому вот уже многие годы не проходила мода на «красивые» автомобильные номера. В Искитиме самыми «блатными» считались номера с буквенными индексами «ВОР», «ХАМ», «КОТ» или «ЕКХ». Простым «смертным» с такими ездить не полагалось, могли остановить и спросить «по понятиям». Конечно же, в ходу были и номера с тремя одинаковыми буквами или цифрами, но тут уже были возможны варианты для всех желающих.

Черный внедорожник с номерным знаком «В 777 ОР» принадлежал лично Гачику, одному из местных авторитетов, имеющему определенную долю со сталкерского бизнеса Искитима.

Водительское стекло джипа опустилось, и здоровый бугай в стильных зеркальных очках лениво указал Ватсону остановиться. Рыжий подмигнул бандиту, послушно свернул на парковку возле кинотеатра.

– Узнаешь бодибилдера? – спросил у Василия Сан Саныч.

– Нет, – признался Гуреев. – Но машина Артура Гачикяна, Гачика. Должно быть, это его поверенный.

– Гачик, это который тот самый? – Командир перевел взгляд на Фому.

Тот лишь обреченно кивнул.

– Вот и славно, – потер руки Сан Саныч. – Мужчины, готовьтесь. А ты, Василий, в машине посиди.

– За этим приглядеть? – мрачно кивнул на Фому обиженный Василий.

– Да нет, он больше не нужен. Сейчас остановимся, и пускай идет куда хочет.

– Но как же… – не понял Гуреев. – Я думал, мы его задержали.

– Эх, Вася-Вася, – усмехнулся Сан Саныч. – Некуда нам его задерживать. Мы тут по другому вопросу. По криминалу пусть ваши орлы работают.

– Тогда я с вами пойду, – решил Василий, готовясь к очередному «пропесочиванию» и цитированию «правил Сан Саныча». Но командир лишь почесал макушку, окинул его взглядом и спросил с сомнением:

– Не боишься, что засветишься перед местными бандюками?

– Не боюсь, – уверил командира Гуреев. – Здесь и так знают кто я такое.

– Хорошо, – согласился Сан Саныч. – Как у тебя обстоят дела с нанесением телесных повреждений?

– Мастер спорта по боксу, – Гуреев не сразу сообразил, что именно имел в виду Сан Саныч. – Да и рукопашке в отряде натаскали.

– Славно, – одобрил командир. – В задержаниях участвовал?

– Конечно! – возмутился Гуреев. Черт возьми, они его что, за конторскую крысу держат?

– Тогда делай как я, а там разберемся… А ты, барыга, уши тут не грей, когда мужчины разговаривают! – Сан Саныч хлопнул Фому по лбу, отчего тот часто-часто заморгал. – Ты жену свою хочешь увидеть?

– Да-да, очень! – сглотнул торговец, почуяв скорое освобождение.

– Любишь ее?

– Люблю!

– Тогда сейчас, как только мы остановимся, со всех ног беги к ней, ясно? И люби ее до полного изнеможения. Приду – проверю!

Фома жалко улыбнулся, хотя по нему было видно, что он верил в возможность прихода Сан Саныча с проверкой и совсем не желал его разочаровывать.

Машина, шурша шинами, подкатилась к самой стенке старого кинотеатра, щелкнул ручник.

– К машине, мужчины, – скомандовал Сан Саныч, и бойцы спешно полезли в вечернюю прохладу. Вслед за ними, сопя и бормоча неразборчивое, на асфальт выкатился Фома, испуганно зыркнул на возвышающегося Василия, вскочил и припустил по темнеющей аллее, сверкая босыми пятками. Прохожие шарахались от бегущего мужика, провожали недоуменными взглядами, подвыпившая молодежь задорно засвистела вслед.

Джип подкатил величественно и важно, как черная волна. Сквозь лобовое стекло с нарочитой ленцой и равнодушием смотрели упитанные физиономии в солнцезащитных очках.