Читать книгу "Бомба для империи - Евгений Сухов"

Другой основатель Волжско-Камского банка, Петр Ионович Губонин, тоже купец, сколотив капиталец на подрядах по каменным работам, был крайне набожен и получил дворянство за строительство православных храмов. Ему столь понравилось крымское имение Гурзуф, что он купил его и стал устраивать в нем курорт европейского уровня. Ну хотел он так. И почти устроил.

Словом, людьми банкиры были весьма специфическими, и к каждому требовался особый подход. На что и просил обратить особое внимание Сева Долгоруков, когда настал черед выбрать банк, в который они пойдут брать кредит.

– И в какой же банк обратимся? Может, в Купеческий коммерческий, оно как-то посолиднее будет, – предложил Ленька.

– Купеческий банк сразу отпадает, – заявил в ответ Огонь-Догановский. – Ребята там ушлые, к крупным, тем паче наличным суммам относятся крайне уважительно, стало быть, сто раз все проверят и перепроверят, что нам совершенно ни к чему. Ведь стоит им копнуть наше прошлое, и они тотчас поймут, с кем имеют дело.

– Согласен, – подумав, сказал Долгоруков. – Соваться к ним мы не будем. Да и купить их будет трудно, сами на мешках с деньгами сидят. Зачем им рисковать? Ленчик, – обратился он к самому младшему из команды. – Помнится, когда-то ты получил от меня задание предоставить полный отчет по всем кредитным учреждениям города. Помнишь?

– Помню.

– Слушаем тебя…

– Значит, так… – Ленчик, как ученик начальных классов, закатил глаза под лоб, как бы вспоминая урок, и начал перечислять: – Купеческий коммерческий банк на Петропавловке…

– Про него уже был разговор, – перебил его Сева. – Дальше.

– …Казанское отделение Императорского Государственного банка на Черноозерской улице…

– Государственные конторы нас не интересуют, – снова, перебив его, вставил четкий комментарий Всеволод Аркадьевич.

– …Общественный банк на Воскресенской улице в здании Казанского Городского общества…

– Они мелко плавают… Не по чину!

– …Общество взаимного кредита на Петропавловской улице в доме Сосипатры Поповой…

– Там тоже все не просто: Совет, Правление, Приемный комитет… – принялся перечислять Огонь-Догановский. – А поскольку Общество обеспечивает кредитом только членов данного Общества, стало быть, надо вступать в него, становиться его членами, что случится далеко не сразу, ибо будет рассматриваться опять-таки Приемным комитетом, Советом и Правлением. На это уйдет уйма времени, которого у нас нет…

– А кроме того, суммы кредитов там незначительные. Нас не устроят, – заметил Давыдовский.

– Принято. – Сева посмотрел на Ленчика: – Продолжай.

– …Окружное отделение Общества взаимного поземельного кредита на Комиссариатской в доме купчихи Матадоры Новиковой, – продолжал докладывать «урок» Ленчик.

– Это то же самое, – заметил Всеволод Аркадьевич. – К тому же из крестьянского сословия у нас никого не имеется, и землевладелец у нас всего один, – он со смешинкой в глазах взглянул на Огонь-Догановского, – да и тот мошенник…

– От мошенника и слышу, – шуточно огрызнулся Алексей Васильевич, являющийся и правда смоленским помещиком.

– …Есть еще Симбирско-Саратовский коммерческий земельный банк, – продолжил Ленчик, – опять-таки в доме Сосипатры Поповой на Петропавловской улице…

– С земельными банками все ясно – не пойдет, – опять внес уточнение-комментарий Всеволод Аркадьевич. – Можешь пропустить и Нижегородско-Самарский земельный банк на Лядской улице в доме вдовы бывшего уездного предводителя дворянства Николая Евгеньевича Боратынского, сына известного поэта…

Ленчик взглянул на Долгорукова: ну если он сам все знает, то почему он заставил его рассказывать о казанских банках? Проверяет на память и сообразительность? Так память у него отменная, да и на его сообразительность еще никто не жаловался…

– Что ты так на меня смотришь? – заметил Сева странный взгляд Ленчика.

– Ты сам все банки в городе знаешь, – обиженно сказал тот.

– Ну, во-первых, не все, – наставительно произнес Всеволод Аркадьевич. – Во-вторых, я на слух воспринимаю информацию лучше. Мысли нужные быстрее приходят. Кроме того, и всем остальным весьма полезно поучаствовать в обсуждении, в какой банк мы пойдем просить кредит и почему пойдем именно в него.

– Я-асно, – протянул Ленчик.

– Ну а коли ясно – продолжай.

– Еще в городе имеется Волжско-Камский коммерческий банк, опять-таки на Петропавловской улице в доме господина Павла Семеновича Холодовского, коий служит в этом банке управляющим.

Эта информация не получила комментария Севы. Молчали и остальные.

Дело в том, что Всеволод Аркадьевич уже имел как-то дело с Волжско-Камским банком…

* * *

Это случилось еще тогда, когда Сева проживал в гостинице «Европейская» на Воскресенской и только-только провернул после освобождения из тюремного острога свою первую аферу в Казани с продажей особняка на Покровской за восемьдесят тысяч, хотя цена ему была восемнадцать. С ним тогда были только Самсон Африканыч Неофитов, которому решением Департамента полиции было запрещено проживать в столицах, и он двинул в Казань к Севе, и Ленчик, сам нашедший Долгорукова и напросившийся взять его в команду. Освобожденные подчистую из сибирской ссылки Алексей Васильевич Огонь-Догановский и «граф» Давыдовский проживали в городке Поречье, имении Огонь-Догановского, и маялись от безделья.

Что случилось? А случилось то, что Долгоруков влюбился по-настоящему. Такое, знаете ли, иногда случается с молодыми еще мужчинами, не обремененными (да и обремененными тоже) семьей и имеющими «свободную» профессию.

Она вышла из экипажа, когда Всеволод Аркадьевич подходил к зданию, построенному в стиле «псевдобарокко» на Вознесенской улице с вывеской:

Магазин

МОДНЫХ И ГАЛАНТЕРЕЙНЫХ ТОВАРОВ И.И.Бенклер

Женщина была прехорошенькой, в короткой песцовой шубке и легкомысленной для зимы шляпке с одиноким страусиным пером, торчащим, как парадный султан на кивере гвардейца-гренадера. Она вышла из экипажа, стала подниматься в магазин по заледенелым ступеням и оступилась. Шедший буквально в трех шагах от нее Всеволод Аркадьевич, любующийся ее фигурой, видел, как дама вскрикнула и рухнула на крыльцо, больно ударившись коленом о его гранитные плиты. Сева ринулся к упавшей женщине, чтобы оказать помощь, на него глянули большие бездонные черные глаза, которые из-за наполняющих их слез казались просто огромными.

Так началось это знакомство.

Сева отвез даму домой – она жила на Грузинской улице в доме Петонди – и все. Влюбился! Ее звали Ксенией Михайловной Морозовой, не боярыней, как, представляясь, добавила она.

– Не князь, – называя себя, сказал в ответ Долгоруков.

И они рассмеялись.

Она была хороша.