Читать книгу "Игра с неверным мужем - Наталья Александрова"

– Ни гроша! – вздохнул Паук. – Видно, мало собирать лягушек, надо еще что-нибудь делать, хоть на работу устроиться. А она работать ни в какую не хотела.

– Тяжелый случай!

Я выдвинула следующий ящик.

Здесь обнаружилась начатая упаковка бумажных носовых платков, карманный календарик за прошлый год, маленький калькулятор и начатая плитка шоколада.

Оставался еще один ящик, самый последний, но он оказался заперт.

Это внушало определенные надежды. Я снова воспользовалась шпилькой и открыла ящик.

В нем обнаружился сувенирный кожаный блокнот (перелистав его, я не нашла ни одной записи), чистый конверт, в котором лежали сто сорок рублей, и еще один, на котором было написано круглым аккуратным почерком «Для Л. В. Варенцовой».

В этом конверте оказались два билета на детский утренний спектакль, который должен был состояться на следующей неделе. Значит, можно предположить, что хозяйка кабинета – эта самая Л. В. Варенцова, и на следующей неделе она собирается на утренник с девочкой, чья фотография стоит на столе.

– Ну что, будем проверять ее компьютер? – спросил Паук.

– Подожди, – ответила я, прислушиваясь к своему внутреннему голосу. – Мы здесь и так слишком долго хозяйничаем, как бы нас тут не застали. Лучше сейчас уйдем, а потом еще раз наведаемся…

– Ну, не знаю, опять сюда тащиться… – проворчал Паук, но спорить не стал, и мы вышли из кабинета.

Не успела я закрыть дверь (тем же самым инструментом, которым перед тем ее открыла), как к нам подошла высокая строгая женщина лет сорока и подозрительно спросила:

– Что это вы тут делаете?

– Да вот мне пришла бумага – срочно прийти к какой-то Варенцовой в двадцатый кабинет, я пришла, стучу – а там никто не отзывается! – Я демонстративно постучала в дверь.

– Правильно не отзывается, – женщина несколько смягчилась. – Как Людмила Васильевна может отозваться, если она в отпуске. Покажите, какая бумага вам пришла?

– Ой, а я ее дома забыла! – Я изобразила на лице полную тупость, граничащую с кретинизмом. Обычно такое выражение смягчает даже каменные сердца бюрократов.

– Что же вы так? – пожурила меня чиновница. – Если пришли, нужно все необходимые документы при себе иметь.

– И что же мне теперь делать?

– Если вам действительно пришла повестка, приходите завтра. Завтра Людмила Васильевна должна выйти на работу. Только вы уж не забудьте повестку! – Она неодобрительно взглянула на Паука и добавила: – Напомните ей, молодой человек!

– Непременно! – Паук хихикнул.

Женщина еще раз неодобрительно оглядела нас и удалилась.

– И что же это значит? – проговорила я, проводив ее взглядом. – Если эта Варенцова в отпуске, кто же занимается этим хитрым телефоном?

Паук на минуту задумался, потом лицо его посветлело:

– Варенцова тут ни при чем!

– Как это? Ты же говорил, что хозяин кабинета непременно должен быть в деле!

– Я ошибался. Думаю, вот как тут все устроено. У них наверняка сотрудники уходят в отпуск по очереди. Варенцова с завтрашнего дня выходит на работу, а какая-нибудь другая зануда уходит в отпуск. И электронную начинку этого телефона переставляют в ее кабинет. Так ее и переносят из комнаты в комнату, чтобы еще больше все запутать и спрятать концы…

– И что же – нам ничего не удастся выяснить? – расстроилась я.

– Наоборот! Мы должны проследить за этим кабинетом. Ведь кто-то должен сегодня сюда прийти, чтобы забрать эту приставку. Иначе завтра Варенцова придет на работу и услышит текст автоответчика – «Вы позвонили в химчистку «Саламандра». Оставьте ваше сообщение после сигнала…»

– Это если ты не ошибаешься, – вздохнула я.

– Если я не ошибаюсь, – подтвердил Паук. – Но если не проверим, мы этого не узнаем.

– Мы? – переспросила я. – Я думала, что дальше буду действовать одна, ты мне и так уже очень помог…

– Да чем я тебе помог? Мы же толком так ничего и не узнали, а вот ты мне реально помогла, так что я тебе по жизни должен!

Конечно, я не стала ему возражать: кто же отказывается от добровольной помощи, тем более Паук очень хорошо разбирается в компьютерах и электронике.

Мы устроились на свободных стульях в таком месте, откуда был виден кабинет Варенцовой. Особенно прятаться не стали: в этом многолюдном коридоре отдельный человек был незаметен, как незаметен лист в лесу или муравей в муравейнике. Единственное, чем мы здесь выделялись, – это молодостью, но уж с этим мы ничего не могли поделать. Это довольно скоро пройдет само.

Паук достал из сумки свой обожаемый ноутбук, вставил в него модем и погрузился в виртуальное пространство, время от времени ненадолго выныривая из него и посматривая на дверь двадцатого кабинета. Я же задумалась о ходе нашего расследования и о том, что могло случиться с Надей.

Насколько мне известно, она приехала в Петербург три недели назад, сунулась к своим то ли дальним родственникам, то ли землякам, получила там от ворот поворот, но не успокоилась, отправилась в Зареченск, там встретилась с Надеждой Сарафановой, узнала от нее о последних днях жизни своей матери, после чего вернулась в город.

Здесь она позвонила из вокзального таксофона в химчистку «Саламандра», посетила интернет-кафе… и все, дальше ее путь теряется в тумане неизвестности.

Здесь, как в известном анекдоте, возможны варианты.

Либо она встретилась с теми, кто скрывается за телефонным номером химчистки, либо эта встреча почему-то не состоялась.

Дальше, если встреча состоялась, опять возможны как минимум три варианта: ее могли похитить, и тогда Надя где-то в неизвестном месте ждет помощи, либо могли отпустить, но тогда где она скрывается эти три недели, либо… либо убить.

Это самый мрачный вариант событий, и его мне, честно говоря, не хочется рассматривать. Отложим его на потом, когда не останется ничего другого. Значит, остается два варианта – Надя где-то прячется или ее где-то прячут против ее воли…

Я не успела додумать эту плодотворную мысль до конца, поскольку ко мне обратилась аккуратная старушка в синей вязаной кофте и круглых старомодных очках:

– Дочка, прочитай, пожалуйста, что тут написано, а то я очки для чтения дома забыла, а в этих мелко не вижу…

Я взяла у нее отпечатанный на лазерном принтере листок и сообщила старушке, что ей надлежит явиться в тринадцатый кабинет к инспектору Кащеевой.

– Ой, тринадцатый! – расстроилась бабушка. – Номер какой нехороший! Не иначе какую-то неприятность скажут… И фамилия опять же не способствует…

– Это еще что, бабуля, – охотно поддержал разговор Паук. – Я когда в институте учился, у нас преподы были – муж и жена, она – тоже Кащеева, а он – Гробокопатель. Вот была парочка! Их все студенты боялись. И правильно, между прочим, боялись…