Читать книгу "Жена завоевателя - Крис Кеннеди"

– Как я уже сказал, – продолжал Александр, – если дойдет до худшего…

– Если дойдет до худшего… – повторил вслед за Александром Эрве, глядя на Гриффина так пристально, что это походило на угрозу. Губы его сжались, а пальцем он выразительно провел по шее.

– Я не дитя, – рассмеялся Гриффин. – Не надо пугать меня страшными историями, которые рассказывают детям на ночь.

– Я говорю не для того, чтобы напугать тебя, Язычник. Ты не вправе рисковать своей головой. И, – добавил Эрве, – если что-то случится с твоей головой, фиц Эмпресс не пощадит и наших.

– Он прав, – подтвердил Александр.

– Возможно, и прав, – твердо возразил Гриффин. – На всякий случай даю тебе совет, как управлять настроениями Генриха. Если я умру, то предлагаю тебе сообщить ему это известие после того, как он выпьет несколько чаш вина и проведет ночь с леди Алиенорой.

Эрве нахмурился:

– Право же, сэр, это вовсе не смешно.

– Да, не смешно. И потому вы отправитесь вместе с остальными. Вы нужны мне там.

– Ты тоже нужен нам там, – возразил Александр.

– И я там буду. Через день. А теперь отправляйтесь.

На этом спор прекратился. Члены группы, посовещавшись насчет планов, сели на лошадей и углубились в лес. Александр и Эрве тоже вскочили в седла. Один походил на гибкую тростинку, другой – на кряжистый пень. Гриффин бросил внимательный взгляд через плечо.

Они сделали круг по поляне, потом остановились под низко нависавшей веткой. Она осыпала их градом дождевых капель. Эрве был мрачен.

– Я помню, что сказал Язычник, но… – начал Александр.

– …Мы подождем, – закончил Эрве.

Александр кивнул:

– Обратно он поедет здесь, что бы там ни было.

Они повернули и медленно растворились в коричнево-зеленой чаще леса.

Гриффин пошел обратно к дому, ощущая нечто необычное и непредвиденное: ярость, копившаяся в нем восемнадцать лет, внезапно улетучилась.

Скоро они отберут страну у Стефана, и он отправится домой, в «Гнездо». И, возможно, женщина, спящая наверху, тоже будет там и станет его женой.

Глава 20

Солнце уже клонилось к западу, когда они добрались до аббатства Святого Альбана. Гвин сидела на коне позади Гриффина, обхватив руками за талию. Под покровом деревьев они ехали молча, и теперь находились в нескольких десятках шагов от стен аббатства.

У ворот аббатства суетилась и оживленно переговаривалась горстка монахов, но Гвин не могла расслышать о чем. Они жестикулировали и куда-то указывали пальцами. Гвин прижималась щекой к спине Язычника и сидела молча, окутанная его теплом и силой.

Он молча протянул руку назад и сжал ее запястье. Она знала, что это значит – расставание.

Это ничего не значит, убеждала она себя отчаянно. Она не знала ни кто он, ни откуда явился, но внутреннее чутье подсказало, что это прощание.

И ей захотелось умереть.

Из-за дальней вершины холма появилась кавалькада всадников. На них были шелковые туники, по диагонали пересеченные красным и желтым.

– Лорд Джон, – выкрикнул один из монахов. Его темная одежда полоскалась над мокрой землей, когда он бросился вперед приветствовать всадников.

– О, это Джон! – воскликнула Гвин. – Тот, кому я отправила послание прошлой ночью. Как, ради всего святого, он сумел добраться сюда так скоро?

Джон Кэнтербридж перекинул ногу через седло и, обойдя монахов, направился прямо к аббату, нерешительно стоявшему в воротах. Джон на ходу сорвал с головы шлем и оттеснил клирика так, что оба они оказались недалеко от того места, где под сенью леса находились Гвин и Язычник. Мужчины заговорили быстро и возбужденно.

– Не думал, что тебе это удастся, – сказал аббат Роберт.

Джон Кэнтербридж бросил на него суровый взгляд.

– Так мой посланец прибыл?

– Около часа назад.

Аббат поднял руку и сделал знак тому, кто находился внутри: монахи и мужчины в латах двинулись к воротам аббатства.

– Нам надо войти внутрь, милорд. Это опасное место…

– Да, если поблизости рыщет Эндшир, – мрачно закончил Джон Кэнтербридж, вытирая ладонью потное лицо. – Я возвращался домой с совета из Лондона, и, хвала Господу, меня нагнал всадник и сообщил, что леди Гвиневра направляется сюда.

– Но как? – воскликнул аббат.

Его щуплая фигурка скрывалась под одеянием бенедиктинца.

Джон покачал головой:

– Не знаю. Посланец был мне незнаком. У него не было ни эмблемы, ни печати. Он ничего мне не сообщил и исчез прежде, чем мои люди успели задержать и допросить его. Я подумал, – закончил он мрачно, – что это может быть ловушкой.

– Я ничего об этом не знаю. Но графини здесь нет.

– Черт побери! – рявкнул Джон Кэнтербридж.

– Милорд! – упрекнул его аббат, услышав богохульные слова.

– Приношу извинения вам и вашему Богу. Но где, дьявол ее побери, она может быть?

– Милорд! – на этот раз голос аббата прозвучал октавой ниже, потому что он услышал упрек в тоне собеседника.

Джон ответил вздохом.

– Я нес покаяние много лет, милорд аббат, Еще несколько лет епитимьи мне не повредят. Но сейчас меня беспокоит судьба леди Гвиневры. Вы ничего не слышали? Ничего не видели?

– Ничего.

Джон произнес что-то невнятное, потом добавил:

– Я пошлю своих людей прочесать эти леса. Возможно, она заблудилась.

– Но как в таком случае она послала вам весточку? – спросил аббат.

Джон покачал головой, они повернулись и направились к аббатству.

Гвин все плотнее прижималась к спине Язычника, будто хотела за ней укрыться, и это было самым странным, потому что разве не сода стремилась она попасть всю прошлую ночь? И разве не ее близкий друг явился сюда спасать ее?

Почему же она не могла избавиться от чувства, будто на нее идет охота?

– Тебе лучше идти туда, Рейвен.

– Да, – согласилась она, и голос ее был лишен выражения. Она соскользнула с лошади.

Он тоже спрыгнул и теперь стоял рядом.

– Язычник…

Он потянулся к ней, и она задержала дыхание. Вдруг он что-то изменит? Но он этого не сделал. Его пальцы пробежали по ее щеке, опустились вниз и исчезли в тени. Его серые глаза не отрывались от ее лица, будто он старался запомнить его. Ничто теперь не имело значения, кроме выражения его глаз: ни Джон, ни аббат, ни король с его войнами, ни отец, покоящийся в могиле.

Кто-то закричал. Она сделала резкое движение. Он отвел взгляд. Снова закричали. Кто-то звал ее по имени. Это означало, что ее ищут.